Наталия Вронская - Сюрпризы Фортуны
Вот тут-то и проявилась вся его страстность, до поры скрывавшаяся под маской воспитанности и цивилизации. В голове у Марселу вертелась только одна мысль: выцарапать ее из этого корсета, как устрицу из раковины. Руки его не желали ослабить объятия, а только все теснее и теснее обвивались кольцом вокруг ее плеч, тело его прильнуло к ее телу, губы оказались близ ее уха, и она услышала страстный шепот:
— Я тебя люблю… я люблю тебя…
Агния крепко зажмурила глаза, внутренне вся сжавшись:
— Что ты со мной делаешь…
И тут колени ее подкосились и она, ослабнув, все же обернулась к нему, чувствуя себя лишенной всякой опоры, кроме его рук, и подставила губы его шепчущему рту, который не замедлил вцепиться в них поцелуем. Поцелуем самым страстным и сладким, какой она когда-либо знала в своей жизни…
* * *Вольф вернулся домой довольно рано, решив просить Агнию присоединиться к нему этим вечером в казино. Она жаловалась на дурное самочувствие утром, но он был уверен, что игра и общество все развеют. Едва войдя в дом, он тут же позвал:
— Агния… Агния!
Никто не отзывался. Вольф пошел дальше, дивясь тому, что Агния, вероятно, куда-то уехала.
— Вот ведь, — бормотал он, — а сказывалась больной…
И тут… Тут барон замер, остановившись, и увидел то, что он увидел. Точнее, то, чего увидеть никак не ожидал.
Его Агния, которую он никогда не видел ни с одним мужчиной, со всей отпущенной ей страстью, скопленной за несколько последних лет ее жизни, отвечала на поцелуи бразильца, прижимаясь к нему так, как приличная женщина не может себе позволить прижиматься к постороннему мужчине.
Вольф замер у порога.
— Вот это да, — усмехнувшись, пробормотал он себе поднос. — Как бы он ее не съел… Главное, чтобы не подавился, — прибавил он не без ехидства, памятуя, что Агния его не так уж и проста благодаря его, Вольфа, стараниям.
* * *Агния проснулась и, только взглянув на Марселу, тут же, повинуясь очень сильному чувству, потянулась к нему. Марселу еще спал. Лицо у него в этот момент было спокойное и нежное, как у отрока. Агнии страшно захотелось его поцеловать. Она провела рукой по щеке Марселу, и он улыбнулся во сне. Агния легко поцеловала его около губ и пальцами осторожно коснулась шеи. Он вдруг широко улыбнулся и открыл глаза.
— Притвора! Ты не спишь! — хохоча, воскликнула она. Марселу довольно рассмеялся в ответ.
— Не сплю! — И с этими словами он тут же обнял ее.
Какая у него была милая улыбка! Столько любви было в его глазах, что в них можно было и утонуть. Агния счастливо уткнулась Марселу в грудь.
«Ну ничего себе… — вертелось у нее в голове. — Никак я этого от себя не ожидала…»
— Послушай, — услышала она. — Я хочу тебе кое-что сказать…
Агния послушно подняла голову и уставилась на Марселу.
— Мне надо ехать домой.
— Так скоро? — В голосе ее прозвучало столько огорчения, что он невольно обрадовался и прижал ее к себе.
— Да. Я говорил, что должен возвращаться в самое ближайшее время.
— А как же я? — задала она тот единственный вопрос, который только и могла задать.
— Я предлагаю тебе ехать со мной, — ответил Марселу.
— Что? — Агния уселась. — И что я там буду делать? Кем я там буду? Страны твоей я не знаю, обычаев не ведаю. Европа — дело другое. Тут я не пропаду. А там? В этой твоей Бразилии?
— Ты не поняла, — спокойно сказал он. — Я хочу, чтобы ты стала моей женой…
12
Когда Агния в первый раз увидела побережье, то была поражена. С гавани Рио-де-Жанейро, бухты Гуанабара, открывался вид на прекрасный город, вытянувшийся вдоль берега. Там же возвышалась огромная гора, которую Марселу назвал: Пан-ди-Асукар.
— Что это значит? — спросила Агния, совершенно оторопевшая от множества впечатлений.
— «Сахарная голова», — ответил он, рассмеявшись.
— Мы остановимся здесь? В Рио?
— Нет. Пока ты будешь жить на восточном берегу бухты, в Нитерое.
— Это что такое?
— Это город. У меня там есть дом и там тебе будет значительно удобнее. В моем доме в Рио живет вся семья, и, пока мы не женаты, тебе не стоит там жить.
Да, они действительно пока не поженились. Их отъезд из Бадена происходил в страшной спешке. В один миг они решили покинуть Европу, чтобы начать новую совместную жизнь на родине Марселу. Вольф, которому тут же все было рассказано, несколько колебался и даже пытался отговорить Агнию от принятого ею решения, заметив, что она едет в такое место, о котором не только она, но и никто ничего не знает. И он, Вольф, ничем ей помочь не сможет. Агния была исключительно упряма и настойчива в своем решении. Вероятно, дело было в том, что она влюбилась — и влюбилась страстно. А уж предложение руки и сердца и вовсе покорило ее. Стать женой! Но не просто получить обещание супружества, как с ней это уже случилось, а стать настоящей женой! Обрести дом, семейный очаг, быть рядом с человеком, с которым связывают взаимные чувства… Она не могла от этого отказаться, и никакие доводы рассудка ее не могли остановить. Но само венчание все-таки решено было отложить до приезда в Бразилию, до знакомства с родственниками жениха. На этом, как ни удивительно, настояла сама Агния.
Поначалу Вольф был против, указывая на то, что это поставит Агнию в весьма неловкое положение: она может оказаться совершенно одна, без защиты в чужом месте. К тому же родня жениха непременно решит, что она легкомысленная женщина, раз доверилась человеку, женой которого не является. С другой стороны, поразмыслив, он пришел к выводу, что бояться Агнии все же особенно нечего, ведь едет она не в дикие степи, а в цивилизованную, хотя и незнакомую, страну. И ежели что между нею и Марселу не заладится, то она легко сможет уехать восвояси, ведь она будет независима.
Таким вот образом Агния, хотя и не скоро, ибо путешествие заняло несколько недель, оказалась в Бразилии, на берегу незнакомого города, ощущая довольно сильную жару и чуть-чуть задыхаясь от переизбытка влаги в воздухе.
Как у них с Марселу и было решено, она поселилась в его городском доме, немало переполошив любопытных соседей своим появлением. Как Агния впоследствии полагала, успокоило их только то, что хозяин дома немедленно покинул его и в экипаже уехал на фазенду, оставив гостью (одинокую женщину!) одну с прислугой. Конечно, и это давало немало поводов для сплетен, но все же приличия были соблюдены.
Но более всего поразила Агнию черная прислуга, которой был наполнен дом. Это было так непривычно и неожиданно, что в первый момент она даже и растерялась. Но черная прислуга оказалась ничуть не хуже белой, а то и получше: вышколенные, вежливые, немного любопытные, но не более, чем дворовые, а позже свободные лакеи и горничные в доме ее отца.
