Роберта Джеллис - Пламя зимы
Были предложения и после этого. Мама умерла, но я все равно была нужна в Улле. Вначале я думала, что мой отец скоро женится второй раз и тогда я смогу уговорить его найти мне жениха. Но как только поместье перешло под мое единоличное управление и я приспособилась нести это бремя на своих плечах, то не могла и представить себе, что стерплю здесь еще одну хозяйку. Уже в четырнадцать-пятнадцать лет я настолько чувствовала себя главной распорядительницей, что мысль о второй роли была для меня просто абсурдной. Но папа не проявлял интереса к повторной женитьбе. Тогда я об этом не думала, но сейчас задаю себе вопрос: неужели он дорожил моей матерью больше, чем мне это виделось? Что касается меня, то я была вполне довольна ролью хозяйки Улля.
Папины сообщения о том, что он выпроводил очередного свата, доставляли мне больше облегчение, нежели огорчение. Чаще он вообще не упоминал о предложениях. Однако после того, как Магнус женился на Винифриде, отец вновь стал заговаривать и о моем замужестве – всегда с извинениями за свою медлительность в устройстве этого дела. Я знала, что он не хочет расставаться со мной, но чувствует себя виновным, ограничивая мое право стать женой и матерью. Конечно, я могла бы его успокоить, заявив, что вовсе не хочу выходить замуж, но… не была в этом уверена. Наблюдая отношения Дональда и Милдред, я чувствовала непреодолимое желание испытать самой все очарование любви. А когда я видела гордость и удовольствие Винифриды, то не могла не задуматься: может быть, я упускаю что-то важное в своей жизни? И вот теперь, когда отец упомянул про замужество, – мне это было куда интереснее, чем последствия коронации Стефана. Как это я сразу не смогла догадаться, что из одного следует другое?
Постепенно наша жизнь стала меняться. Известие о Стефане сэр Джеральд привез после Крещения. Очень скоро вслед за тем королевский посланник потребовал разрешения на въезд в Улль. Это был человек не от Стефана, а от короля Дэвида. Сначала он сообщил нам, что Карлайл сдался Дэвиду во имя императрицы Матильды. Потом заявил, что король Дэвид желает получить папино обещание поддержать дочь короля Генриха против узурпатора Стефана в ее полноправном желании занять трон Англии. Отец вознамерился немедленно дать такое обещание, но Магнус сделал мне знак, и я, увела посланника под крыло женских забот. Этот человек устал и замерз. Его следовало обогреть и накормить. Однако вместо того, чтобы проводить посланника в гостевой дом и лично проследить, как его там устроят, я перепоручила его Винифриде, а сама смогла вернуться в зал. Случилось то, чего я боялась: папа с Магнусом сцепились из-за только что полученного предложения. Папа клялся, что не нарушит своей присяги Матильде, а Магнус уверял, что отец всех нас погубит, пытаясь противостоять растущей власти Стефана.
Обычно я не вмешивалась в споры отца и братьев. Взаимная любовь не позволяла им причинить вред друг другу. Громкая ссора, казалось, доставляла им просто удовольствие. Но упрямства им было не занимать, и, когда ссора выглядела серьезной, я вносила мир в их отношения. Потом я объясняла тому и другому, что считаю правильным.
Но на этот раз я стояла в молчании, дрожа от внутреннего холода. Я знала, что сейчас ни мои слезы, ни просьбы не смогут изменить папины намерения. И в то же время я чувствовала, что правда на стороне Магнуса. Он, как и я, был уроженцем Улля и не особо беспокоился о том, кто нами управляет (шотландцы или норманны), – лишь бы сюзерен был справедлив. На первое место Магнус ставил безопасность наших земель. И вдобавок он говорил чистую правду: Камберленд представлял интерес для королей Англии со времен. Вильяма Первого. Дэвид был сюзереном моего отца, но в то же время только вассалом английской короны.
Как бы отвечая на мои мысли, отец огрызнулся:
– Я не клялся Дэвиду, как королю Шотландии, но я клялся Матильде. А она законная королева.
– Она слишком опоздала со своими требованиями, – холодно ответил Магнус. – Ни одна человеческая рука не сможет стереть святого помазания с чела Стефана. Прав или не прав был архиепископ Кентерберийский, когда увенчал Стефана короной святого Эдуарда, не нам судить. Стефан – король Англии. Никакая клятва Матильде не в силах этого изменить. Она только может лишить нас наших земель, когда Стефан придет сражаться с шотландцами.
– Я поклялся…
– Ты освобожден от этой клятвы верховными священниками Англии! – воскликнул Магнус. – Ведь они тоже клялись, не так ли? Ты ведь не хочешь видеть Матильду на троне?
Отец пожал плечами:
– Какая разница, кто правит Англией? – Если Матильда займет трон, Дэвид снова будет нашим сюзереном. Королевы досаждают нам меньше, чем короли. Здесь нет сокровищ, нет богатых тканей, следовательно, у нас нет причин бояться, тем более что мы поклялись ей еще тогда, когда она не была сильной…
– И поэтому ты объявляешь нас врагами сильнейших! – перебил взбешенный Магнус. – Я тебе говорю, что Матильда никогда не займет трон, а Дэвид никогда не будет владеть севером. Если он ограничится взятием Камберленда, Стефан сможет позволить себе игнорировать это: ведь никто или почти никто не будет там возражать против правления Дэвида. Но Дэвид собирается также покорить Нортумберленд, вот там-то будут сопротивляться и взывать к Стефану. И Стефан придет. Он не отважится начать свое царствование с отказа помочь вассалу, атакованному чужим королем.
Папа, уступая, проворчал, что Магнус прав и с силой ударил ногой чурбан, торчащий из очага. Фонтан искр поднялся до черных балок крыши. Она не могла вспыхнуть, но часть угольков, попавших за каменные плиты, ограждающие огонь, воспламенила сухой тростник. Я затоптала угольки, тлевшие около меня, а слуга бросился тушить остальные.
Отец угрюмо взирал на струйки дыма над угольками, которые затаптывал слуга.
– Я всю жизнь ожидал этого вызова, – наконец произнес папа, – и не повернусь к нему спиной. – Кто знает, – добавил он, пожав плечами, – Дэвид вполне может победить.
Магнус, разозленный словами отца, не ответив, выбежал из зала. Прежде чем слуга закрыл дверь, в гневе оставленную Магнусом распахнутой, я услышала его приказ подать лошадь. Отец не поднимал глаз, чтобы не смотреть ему вслед и не встречаться со мною взглядом. Последнее было доказательством того, что мои опасения не вполне обоснованны: папа знал, что он поступает неправильно, что король Дэвид не может стать победителем.
И он им, конечно, не стал. Все случилось так, как и предвидел Магнус. Король Дэвид вторгся в Нортумберленд, и бароны этих графств воззвали к Стефану о помощи. Когда Стефан штурмом взял север с целью выдворить оттуда шотландцев, король Дэвид понял, что он проиграл, и сдался без битвы.
