Лиза Бингэм - Дальняя буря
— Уходи, Сьюзан. Иди. — Он настаивал мягко, едва слышно выговаривая слова. Потом в голосе его зазвучало предостережение, ясные глаза потемнели.
— Я не делаю ничего дурного.
— Ты уговариваешь меня или себя? — В ответ на потрясенный взгляд Сьюзан Дэниел провел указательным пальцем по тыльной стороне ладони девушки. — Нет. Ты не делаешь ничего дурного. Тебя не поразит молния, если ты дотронешься до меня.
Едва ощутимое прикосновение Дэниела всколыхнуло все чувства Сьюзан. Ее потянуло к нему, хотя его мужественный вид по-прежнему пугал ее. Девушка заставила себя сдержаться и промолчала, несмотря на бушевавшую внутри нее бурю, но внутренний трепет не проходил. Теперь Сьюзан дрожала уже всем телом. Она собралась уже было открыть рот и объяснить свое состояние холодом комнаты, но поняла, что лгать бесполезно. Он знал, что происходило с ней. Он знал.
Он, должно быть, угадал причину ее состояния, потому что добавил:
— Ты не так поняла меня в ту ночь.
«Не говори об этом, Дэниел. Забудь. Скажи, что этого вообще не было, и это исчезнет». Но он не остановился:
— Я напугал тебя. «Нет».
Но с губ ее не слетело ни звука.
— У меня и в мыслях не было обидеть тебя. Сьюзан стиснула руки.
— Я знаю.
Она встала и подошла к окну, посмотрела на улицу. Стояло морозное январское утро. Снег укрыл всю землю. Холодно. Уныло. Пустынно. Она была точно такой же все эти годы.
— Я же дотрагивался до тебя раньше и целовал тоже.
— Не так.
— Я не сделал ничего, что ты не хотела бы.
— Я знаю. Но…
— Ты не должна меня бояться. Я тот самый человек, который всегда присматривал за тобой.
— Нет, не тот.
Молчание стало невыносимым, но Сьюзан понимала, что он не отпустит ее, не получив объяснений. Она выдавила из себя:
— Ты больше не мальчик.
— Мы все вырастаем, Сьюзан.
Что можно сказать на это? Что она не хочет, чтобы он взрослел? Что она хочет укрыться в безопасности детства?
Желая как-то оживить беседу, Сьюзан вернулась к разложенным на комоде принадлежностям.
— Позволь мне посмотреть, что там у тебя. Но Дэниел не собирался так быстро менять тему разговора.
— Ты тоже выросла, Сьюзан.
Как это у него получается? Одно простое предложение поразило ее в самое сердце.
— Ты знаешь, что я вижу, когда смотрю на тебя?
Девушка покачала головой, не в силах вымолвить ни слова.
— Я помню маленькую девочку, которая ходила за мной как тень. У нее были морковного цвета косички, зеленые, как трава, глаза и веснушчатый нос пуговкой. Но теперь… — Напряженное выражение лица Дэниела смягчилось. — Ты хоть представляешь, насколько ты красива? — И медленно добавил: — Вот почему я поехал за тобой в Эштон. Я не мог допустить, чтобы все между нами кончилось вот так. Я должен был поехать за тобой и постараться все исправить.
Признание Дэниела потрясло ее, привело в замешательство. Но больше всего Сьюзан поразил комплимент по поводу ее внешности.
— Я не красива, — возразила она.
Но как бы ей хотелось, чтобы это было правдой. И надеялась, что его слова — правда, что он последовал за ней, потому что она пусть хоть немного, но не безразлична ему. Тогда она сможет понять, что он также глубоко поражен ее женственностью, как она — его мужественностью.
— Нет, красива. — Он наклонился вперед, желая придать словам убедительность. — Вероятно поэтому Господь испытывает тебя возможностью уйти из мира. Может, он считает, что ни один земной мужчина не достоин тебя.
— Это нелепость.
С еще большей страстью Дэниел продолжал:
— Но ты не только красива, Сьюзан. Ты добрая и мягкая не напоказ, так, как это и должно быть.
— Ты расхваливаешь меня, как кремовый торт.
Дэниел снова откинулся на спинку кровати.
— Сдаюсь. Ты никогда не примешь комплимента. Думай что хочешь.
— Хорошо. — Желая разогнать слишком быстро возникшее между ними напряжение, Сьюзан взялась за простыню. — Дай мне осмотреть тебя.
— Нет. Позови Эсси.
— Если я это сделаю, тебе придется ответить на ряд неприятных вопросов. — Дэниел промолчал, и она продолжила: — Например, как ты был ранен, как ты попал сюда никем не замеченный и, в первую очередь, почему нисколько не думаешь о себе. Потом Эсси будет говорить и говорить, ругать твою работу — ты же знаешь, как ей не нравится, что ты рискуешь своей жизнью — и чувствовать себя виноватой, что тратит время на подготовку встречи воспитанников вместо того, чтобы следить за твоим выздоровлением.
— Оставь медикаменты, я сам сделаю себе перевязку.
— Дэниел! — раздраженно воскликнула Сьюзан, видя, что он отказывается уступить. — Пропади все пропадом, ты что, боишься того, что я что-то увижу?
Не успела она произнести эти слова, как готова была провалиться сквозь землю. Она-то имела в виду его серьезную рану, а не… не что-то другое. Но, судя по блеску в глазах Дэниела, он подумал о чем-то совершенно ином.
— Сьюзан, я помыслить не смел, что ты так обо мне думаешь.
Он осторожно поддразнивал ее, словно ступал по тонкому льду. Сьюзан почувствовала, что может ответить тем же.
— Если ты волнуешься из-за этого, то не стоит, — храбро начала она. — Я уже все это видела.
Дэниел вздел брови.
Сьюзан покраснела, но пояснила:
— Мы с девочками часто играли у ручья. И иногда видели, как ты и другие мальчики купались.
— Сьюзан, нам не разрешали купаться совсем без одежды.
Щеки Сьюзан пылали так, что, казалось, сейчас вспыхнут волосы.
— Мне не нужно, чтобы ты разделся донага.
Ей показалось, что его щеки тоже слегка покраснели, однако сладким голосом Дэниел как ни в чем не бывало ответил:
— А на мне и так ничего нет.
— О!
Возникшие в мозгу Сьюзан образы поразили ее своей явственностью и силой. Мысль о том, что под простыней на Дэниеле ничего нет, сначала бросила Сьюзан в жар, потом в холод. Пламя и лед.
Крокер взял бинты, которые уронила на постель девушка.
— Я сам…
— Нет. Я сказала, что позабочусь о тебе, и я это сделаю. Только… немного откинь простыню.
Но она и так была не слишком-то накинута.
— Сьюзан…
— Я не уйду, пока ты этого не сделаешь. — Она упрямо вздернула подбородок. — Я подожду. Можешь смеяться надо мной или истекай кровью.
Дэниел вздохнул.
— Я не шучу.
— Да верю я, верю, — сдался он. Было видно, что спор утомил его. — Прекрасно. Делай что хочешь, лишь бы я мог подняться.
— Ну, о том, чтобы встать с постели говорить не приходится. Сначала ты должен как следует выспаться. Я сказала сестре Мэри Маргарет, что у тебя простуда. Как только я с тобой закончу, то же самое сообщу и Эсси. Ей не нужно знать, до какой степени глупости ты дошел. Хотя, уверена, тебе все равно придется объяснить, почему ты проник в дом тайком, как вор. — Опуская полотенце в воду, она приказала: — Пожалуйста, откинь простыню.
