Лоретта Чейз - Виконт-бродяга
«Должно быть, это графиня сдержала своё слово», — рассуждала Кэтрин, пока Молли расчёсывала ей волосы. Как и говорила ранее леди Эндовер, обсуждение сего вопроса было отложено до завтра. Кэтрин просто мечтала, чтобы до тех пор удалось хоть немного побыть в мире и покое и наконец решить, как же ей поступить. К несчастью, Молли, стоило ей только войти в комнату, принялась болтать без умолку.
По большей части о лорде Рэнде, в которого горничная, как сама она, не стесняясь, призналась, была по уши влюблена.
— Нет, я ж знаю, что он в жизни на меня не глянул… да и не станет вовсе. Но ведь и кошка может смотреть на короля, — пояснила Молли, заметив изумлённое выражение на лице Кэтрин. — Как-то её сиятельство взяла меня в картинную галерею, где я влюбилась в изображение чужеземного господина, одежды на котором было столько, что не стоит о ней даже упоминать, — клочок ткани, не больше. Но коль он и сам был лишь нарисован на клочке ткани, то, мне кажется, в этом нет никакого вреда. Так же и с ним… с милордом Рэндом, то есть… похож на огромную красивую статую и потому он не станет приставать к девушке — не больше, чем статуя стала бы. Не то что некоторые, о которых я могла бы порассказать: если хоть только улыбнёшься им самую малость, у них тут же словно вырастает ещё дюжина рук, я вам говорю.
Попытки Кэтрин отвлечь Молли от обсуждения блуждающих рук, принадлежащих мужчинам всех сословий, привели лишь к дальнейшим повествованиям о её кумире. Если верить Молли, он вернулся в Англию только полтора года назад, когда погиб его старший брат.
— Так или иначе, не такое уж это было долгое путешествие, мисс, но суть в том, что он нисколечко не собирался возвращаться назад, потому как у него там уже была любимая, и он хотел жениться на ней и остаться там навсегда, жить среди диких индейцев.
— Полагаю, — еле слышно отозвалась Кэтрин, — та леди передумала.
— Говорят, скорее, лорд Сент-Дениз передумал за неё. Моя матушка — а она состояла при леди Сент-Дениз ещё раньше, чем её сиятельство вышла замуж, — была в доме, когда мистер Макс вернулся. Матушка говорила: он так громко спорил с отцом, что слышно было даже на конюшнях, все в доме слыхали, как он вопил, будто его батюшка послал той девушке деньги, чтобы разлучить их. Не то чтобы это было неправильно — вы же знаете, она была никем, да притом иностранкой. Мистер Макс… его милость, то есть… ведь не мог же он привезти с собой какую-то бедную фермерскую девушку, чтобы она предстала перед королевой, правда же?
Учитывая то, что уже успела узнать о своём спасителе, мисс Пеллистон не сомневалась, что лорд Рэнд вполне способен представить фермерскую дочку ко двору — будь она даже в деревянных башмаках. Ведь представил же он графине Эндовер девушку, подобранную в борделе.
— Думаю, положение оказалось бы весьма неловким, — произнесла Кэтрин. — Особенно теперь, когда наши государства в состоянии войны[26].
Молли, не имевшая ни малейшего представления о международной политике и искренне считавшая, что Соединённые Штаты находятся где-нибудь в Китае или Африке, благоразумно предпочла оставить это замечание без ответа.
— Как бы там ни было, я знаю, он ничего не забыл, — продолжила горничная, — потому как за последние полгода и словом не обмолвился с графом Сент-Дениз… как, впрочем, и со всеми остальными. До сегодняшнего дня, я имею в виду. Ба! Да у меня просто ноги подкосились, когда я зашла в гостиную и увидала, что он сидит там, болтая как ни в чём не бывало с её сиятельством, словно и не пропадал никуда, а её сиятельство удивлена не больше, чем если б так оно и было.
Тщательно расчесав волосы гостьи, проведя по ним щёткой положенные двести раз — Кэтрин считала, полагая, что это поможет ей успокоиться, — горничная отступила, дабы полюбоваться плодами своих трудов:
— Какие роскошные волосы, мисс. Говорю вам, когда я впервые их увидала, то решила, придётся провозиться всю ночь: кудри обычно так спутываются, но ваши мягкие, как у ребёнка. Да такого красивого цвета. Некоторые бы много за них заплатили.
Мисс Пеллистон вопреки воле была погружена в размышления о невзгодах, выпавших на долю лорда Рэнда. Но вдруг внезапно Кэтрин оторвалась от своих раздумий.
— Заплатили? — переспросила она. — Не деньгами, разумеется? Или ты просто хотела сказать, что кто-то позавидовал бы?
— Каштановые волосы, конечно, не редкость, но не такие лёгкие, мягкие и кудрявые, как ваши. Ох, думаю, многие хотели б иметь такие, мисс.
— Хочешь сказать, для париков? Но ведь они, несомненно, вышли из моды много лет назад.
— Но это не значит, что все перестали пользоваться шиньонами. Мусье Франсува, что причёсывает её сиятельство, мог бы порассказать вам об этом. Я не её имею в виду, — торопливо поправилась Молли. — Каждый волосок на голове миледи её собственный, и никаких папильоток[27]. А теперь, мисс, может, принести вам добрую чашку тёплого молока?
Кэтрин вежливо отказалась.
— По правде говоря, думаю, вам стоит согласиться, мисс. Том сказал, вы почти не притронулись к ужину, и простите, что говорю это, но, если станете продолжать в том же духе, от вас останутся только волосы да глаза.
Тронутая такой заботой Кэтрин уступила, хотя, когда молоко принесли, не смогла заставить себя проглотить его столько, чтобы действующая из лучших побуждений горничная осталась довольна. Размышляя о внезапно открывшейся перед ней возможности, мисс Пеллистон слишком разволновалась, чтобы думать о пище, и вероятность превратиться в одни только волосы и глаза нисколько её не тревожила.
* * *— Ну что, Эдгар, — заговорила графиня, стоило лишь мужу, устроившись среди подушек, взять с ночного столика книгу, — как, думаешь, нам с ней поступить?
— Сжечь её платье, — ответил он. — Оно пугает меня до полусмерти. И сделать что-нибудь с волосами. Этот узел — преступление против природы.
— Значит, ты считаешь, нам следует оставить её у себя?
— Да мы просто обязаны, — раскрыв книгу, проговорил его сиятельство. — Дочка Пеллистона как-никак.
Леди Эндовер, тоже уже было удобно угнездившаяся на подушках, подскочила, как ошпаренная:
— Что? Кто?
— Сколько раз просить тебя, Луиза, не делать таких резких движений? Из-за тебя я потерял место, где читал.
— Прекрати дразнить меня, скверный ты человек. Так говоришь, ты знаешь её?
— Лично — нет. Кажется, её матушка, приходилась двоюродной или троюродной кузиной моей матери. — И он вновь обратился к барду [28].
— Эдгар!
— Да, моя драгоценная?
