Кэтрин Харт - Ослепление
– Ну вот, вы опять помещаете экипаж впереди лошади, – с укоризной взглянула на него Андреа. – То, что я дала вам волю обращаться ко мне по имени, вовсе не значит, что я дала согласие на наш брак.
– Но почему? – Его по-детски удивленный взгляд напомнил ей выражение лица Стиви в те моменты, когда он вдруг понимал, что не может получить того, чего хочет. – Ведь я еще довольно молод, здоров и даже сохранил в целости все тридцать два зуба. У меня не слишком высокий рост и не такая уж отталкивающая внешность. По крайней мере вряд ли меня кто-то рискнул бы назвать уродом.
– Вы прекрасно знаете, что являетесь исключительно привлекательным молодым человеком, Брент Синклер, – отвечала она со смехом, проклиная свою легкомысленность и непосредственность. – И не пытайтесь разжалобить меня. У вас это не выйдет.
– Скажите это еще раз, – попросил он, внезапно посерьезнев и пытливо заглянув ей в глаза. – Пожалуйста.
– Что сказать? Что вы неотразимы?
– Нет. Скажите мое имя. Я слышал его немало раз на протяжении всей жизни, но могу поклясться, что еще ни разу оно не звучало для меня такой музыкой, какую я только что услышал из ваших уст.
Андреа почувствовала, как у нее замерло сердце. Ей пришлось как следует прокашляться, прежде чем она смогла снова заговорить.
– Брент, – почему-то ее голос упал до шепота.
– Андреа, – прошептал он в ответ, по-прежнему не спуская с нее удивленного взгляда золотистых глаз. Вот он опустил взор на ее губы, а потом снова заглянул в глаза. – Я хотел бы поцеловать вас.
И вот уже непостижимым образом, не вызывая почему-то у Андреа ни беспокойства, ни сопротивления, он, вальсируя, увлек ее сквозь широко распахнутые двери на террасу. И вот они уже кружатся в волшебном сиянии лунного света, и его объятия становятся все крепче. Луна щедро озаряла их своими серебряными лучами, словно изливая на них потоки благословения.
– Прежде я полагал, что вы красивее всех на свете, – произнес он, – но здесь, в сиянии ночных светил, вы кажетесь просто неземным созданием, – и его рука благоговейно прикоснулась к завиткам ее волос. – Лучи лунного света не могут соперничать с ними в блеске и мягкости. А звезды готовы погаснуть от стыда, ведь их затмевают ваши глаза. Несомненно, сам Купидон придал вашим губам такую восхитительную форму, которая будит в каждом смертном мужчине желание испытать рай на земле, прикоснувшись к ним в поцелуе. И кто я такой, чтобы противиться велениям самого бога любви?
Он склонился над нею, легонько коснувшись своими губами ее губ. Он словно пробовал. Спрашивал.
– Вкус шампанского и звездного света.
Ее губы приоткрылись от учащенного дыхания, ее руки обвили его шею, привлекая его поближе. Она провела кончиком языка по губам, словно стараясь продлить только что испытанное ощущение.
– А ваши губы… опасно привлекательны, – прошептала она.
И он снова припал к ней в поцелуе, на сей раз более решительно, более уверенно, словно не в силах дольше сдержать охватившее его нетерпение. Их губы слились во внезапном порыве страсти, и вот они уже пьют из уст друг друга любовный нектар. Пьют и не могут напиться, ибо с каждым глотком их жажда все возрастает.
Нежно, но настойчиво его язык раздвинул ей зубы, все более интимно лаская ей рот. Извиваясь, дразня, возбуждая. Он разбудил в Андреа такие чувства, что у нее закружилась голова от странных, но сильных ощущений.
Ее сердце билось какими-то бешеными неистовыми скачками, готовое вот-вот лопнуть на тысячу кусков. Низ живота налился тяжестью, словно туда стекла вся кровь из ее тела. Ее словно обволокло каким-то необъяснимым теплом, и в то же время по спине ее бегали мурашки, а соски грудей напряглись так, что ей казалось, будто она чувствует ими прикосновение тела Брента, несмотря на все надетые на них одежды.
Она едва перевела дух, когда они смогли наконец прервать поцелуй. Брент выглядел не намного лучше. Он словно пожирал ее глазами, в которых горело откровенное пламя желания.
– Леди, вы абсолютно неподражаемы! – тихонько воскликнул он, нежно проводя кончиками пальцев по припухшим от неистового поцелуя губам.
Андреа вздрогнула от этой легкой ласки.
– И это хорошо? – спросила она неожиданно охрипшим голосом.
– Моя милая Андреа, если бы это оказалось хоть чуть-чуть лучше, я без сомнения забылся бы настолько, что прямо здесь занялся бы с вами любовью. Скажите же, что вы выйдете за меня замуж. Сегодня ночью. Завтра. Так быстро, как только это возможно организовать. По крайней мере до того, как мы повергнем в шок достопочтенную филадельфийскую публику.
– Еще минуту назад я была чудесным образом ослепленной, – сокрушенно призналась она. – Но я ослепла не настолько, чтобы соединить свою судьбу с человеком, которого почти не знаю.
– Я так и думал, что вы опять вернетесь к этому, – с сокрушенным вздохом посетовал он. – Однако учтите, я не такой человек, который легко мирится с поражением. Пообещайте по крайней мере, что мы увидимся с вами завтра. Мы можем отправиться на выставку.
– Мы как раз собирались туда. Мы – это я и Мэдди. Она вправе рассчитывать, что я буду сопровождать ее.
– А что может помешать нам отправиться туда втроем? – заметил он с обворожительной улыбкой.
– Обычно к нам присоединяется компания друзей Мэдди, так что наше общество может оказаться немного больше, чем вы рассчитывали, – сообщила она, явно стараясь отбить у него охоту ехать с ними на выставку.
– Я готов к любым испытаниям, – заявил он, не обращая внимания ни на ее предупреждения, ни на ее уловки. – Когда мне ожидать вас?
Несмотря на все предупреждения, Брента несколько шокировало то, что «компания друзей Мэдди» в итоге составила девятерых леди и троих джентльменов (включая его самого). Бедняге оставалось утешать себя мыслью, что, участвуя в сем пикнике, он убивает двух зайцев сразу, соединяет приятное с полезным, продолжая порученное ему расследование. Проводя день вместе с Андреа, он не упустит из виду и Мэделин Фостер, и ее вашингтонское окружение.
– Вы по-прежнему уверены, что хотите нас сопровождать? – осведомилась Андреа, пытливо заглядывая ему в лицо.
– Я не променяю ваше общество на все семь чудес света, – заверил он, галантно подавая ей руку с тем, чтобы помочь подняться в ожидавший их с Мэдди экипаж.
– Ну, поскольку мало что может сравниться с сутолокой, царящей на выставке, мне остается лишь сделать вывод, что вас радует предстоящее столпотворение.
– Ты можешь в этом не сомневаться, дорогая, – вмешалась Мэдди. – Не забывай, что ты имеешь дело с мужчиной, который собрался воспитать десяток детей. Или он говорил о двенадцати?
