Барбара Картленд - Шторм любви
— Все в темноте сидите, миледи? — громко спросила она.
— Я не могу зажечь лампу, — ответил Конрад, словно вопрос был адресован ему. — Бриггс, посмотри, можно ли ее починить?
— Да, сэр!
Стюард поставил поднос на стол.
— Кузина, когда выпьете чаю, можете вернуться в свою каюту, — произнес он нарочито спокойным голосом.
Сказав это, он вышел, раздумывая, что бы было, если бы он не зашел проведать Делору после битвы.
К облегчению Конрада, его ждало много работы, кроме того, по различным причинам его желали видеть несколько офицеров.
Весь оставшийся вечер он не видел Делоры и, вернувшись в свою каюту, долгое время не мог заснуть, спрашивая себя, не одиноко ли ей сейчас без него.
«Что же мне теперь делать?» — раздумывал он, в то время как «Непобедимый» несся вперед во мраке ночи, скрипя и вздыхая, словно сопереживая капитану.
Когда настал новый день, Конрад твердо решил взять себя в руки и убедить Делору в том, что в действительности она не любит его и то, что она назвала любовью — лишь детское влечение.
«В конце концов, в своей жизни она знала не так уж много мужчин, — говорил он себе. — Может ли она быть полностью уверена в том, что это настоящая и долгая любовь?»
Затем он спросил себя, стоит ли умалять то прекрасное неземное чувство, охватившее их, совершая тем самым почти что акт вандализма.
Но затем его мысли возвратились к исходному вопросу.
Что он может сделать?
Он задавался этим вопросом и когда поднялся на полуют, живо представляя себе, как в это время в каюте, прямо под ним, в кровати с синими занавесями, спит Делора; ведь после того, как он оставит ее на Антигуа, ему придется спать в этой же кровати — в одиночестве.
Конрад знал, что эта мысль теперь не оставит его, ибо всего за несколько дней их общения друг с другом Делора сумела полностью покорить его сердце.
И он спрашивал себя, так ли важно, что они знакомы столь малое время.
Он был уверен, что их встреча была предначертана судьбой, возможно, они уже были вместе в прошлых жизнях.
Впервые увидев ее — хотя ранее он гнал эту мысль — Конрад почувствовал что они были когда-то знакомы, и встретились после тысячелетней разлуки.
Поток его мыслей прервало появление гардемарина.
— В чем дело, Кэмпбелл?
— Если вам будет угодно, сэр, леди Делора изъявила желание немедленно видеть вас.
Конрад нахмурился.
Он знал, что по кораблю могут поползти слухи, если станет известно, что Делора посылает за ним в столь ранний час, и решил убедить ее впредь не совершать столь необдуманных поступков.
— Сообщи ее светлости, что я навещу ее при первой возможности.
— Будет сделано, сэр!
Гардемарин убежал, после чего Конрад долго беседовал с боцманом и матросом, стоящим у штурвала. Лишь закончив разговор, он спустился в каюту, в которой его уже давно дожидалась Делора.
Он постучался и, получив разрешение, вошел, придав лицу немного суровое выражение.
Конрад почувствовал, как от одной мысли о встрече с Делорой сердце его забилось сильнее, а стук в висках, не утихавший с того момента, как он впервые поцеловал ее, усилился.
Увидев выражение лица девушки он понял, что за ним послали не по простой прихоти.
— Что произошло?
Некоторое время Делора была не в состоянии говорить; потом собравшись с духом она выпалила:
— Миссис… миссис Мельхиш… она умерла этой ночью!
Эбигейл нашла ее… когда… когда пошла позвать ее.
— Она мертва? Как это произошло?
— Она всегда жаловалась… на слабое сердце… но, вероятно, она так страдала… а я ей не верила… Я чувствую себя такой виноватой… я должна была посидеть с ней во время битвы.
— Ты была в моей каюте в соответствии с моим распоряжением.
— Да, я знаю. Но когда я спросила у Эбигейл, как поступить с миссис Мельхиш, она ответила, что было бы не правильно тревожить ее, ведь у нее так плохо со здоровьем.
— Эбигейл была права. Подожди здесь. Я пойду, посмотрю, что там происходит сейчас.
Он прошел в каюту, выделенную миссис Мельхиш.
Она была небольшой, хотя и более уютной, чем та каюта, которую Барнетт занимал на «Тигре».
Войдя, Конрад обнаружил, что Эбигейл уже уложила покойницу, закрыла ей глаза и сложила руки на груди.
— Мне очень жаль, Эбигейл, — произнес Конрад.
— Это было неизбежно. Покойная относилась к тому типу людей, которые постоянно чувствуют недомогание.
— Значит, теперь ее светлость осталась одна без компаньонки, — продолжил Конрад, думая о своем.
— Не более, чем при болезни миссис Мельхиш; кроме того, она была плохой компаньонкой для молодой девушки.
— Но незамужнюю девушку всегда должна сопровождать компаньонка.
— Не стоит беспокоиться, сэр, — ответила Эбигейл тоном няни, поучающей ребенка. — Что произошло, того уж не изменить. Ее светлость хотя бы пообщается с людьми. Ведь она жила в окружении слуг, и ей так не хватало общения с ровней.
— Но неужели по соседству не находилось для нее компании?
— Соседи, достойные дружбы с ее светлостью, не допускались в дом его светлостью.
Тон, каким это было произнесено ясно говорил об отношении Эбигейл к графу. Понимая, что пора заканчивать разговор, Конрад сказал:
— Я велю корабельному плотнику сделать гроб для миссис Мельхиш. Мне кажется, чем быстрее она будет похоронена, тем меньше будет страдать ее светлость. Не вижу смысла затягивать траур.
— Вы правы, сэр. С вашей стороны было бы очень любезно не оставлять ее светлость надолго наедине с ее мыслями.
Конрад не ответил, подумав, что не может проводить с Делорой и половины того времени, которое он желал бы подарить ей.
События складывались наихудшим для нее образом, и по той откровенности, с какой разговаривала с ним Делора, Конрад понял, что ее тоже терзают и страшат мысли о будущем.
— Чертовски сложная ситуация! — пробормотал он.
Но утро шло своим чередом, и Конрад, как хорошо отлаженная машина, автоматически исполнял свои обязанности, в то время как все его помыслы были обращены к маленькой, испуганной девушке, страдающей от одиночества в капитанской каюте.
Похороны миссис Мельхиш состоялись тем же вечером.
Несколько гвардейцев несли траурный караул, пока Конрад — за неимением на корабле капеллана — вел панихиду.
Назначенный на судно капеллан сообщил о своей болезни в день отплытия, и на поиски нового уже не было времени.
Конрад остался даже доволен этим.
У него сложилось невысокое мнение о корабельных священниках. Большинство из них были неудавшимися сухопутными священниками, пошедшими работать на флот лишь для того, чтобы не остаться не у дел.
Лишь единицы из них могли действительно помочь юнгам и гардемаринам побороть тоску по дому, вдохновить матросов, утешить людей, на долгое время оказавшихся вдали от своих родных и близких.
