Шелли Такер - Не удержать в оковах сердце
Сэм усилием воли взяла себя в руки. Он не выносим. Наглец. Бессердечный, невоспитанный, законченный эгоист. Но он говорил правду, это она понимала. И если она хочет жить, она должна слушаться его. Что же, придется на время отказаться от своего принципа ни от кого не зависеть. — Если я тебе помогу, я стану твоей соучастницей.
Не сказав в ответ ни слова, бродяга вытащил из-за голенища нож Суинтона. У нее замерло сердце. Он опасен. Она забыла добавить к его характеристике слово «опасный», а это самое верное определение его натуры. Нет, он не может убить ее. Ом не убьет ее, чтобы снасти собственную шею от виселицы.
Странный спутник ее подкинул нож почти неуловимым движением и поймал за лезвие. Потом передал нож ей, словно оливковую ветвь мира.
— Ты ведь достаточно умна, чтобы понять, что я говорю правду, не так ли, ангелочек? — Голос у него был низкий, тихий, и в кои-то веки в нем не чувствовалось насмешки.
Сэм помедлила, нерешительно переводя взгляд с его изумрудно зеленых глаз на блестящее лезвие. Потом пальцы ее сомкнулись на рукоятке, и сразу же в голове пронеслась новая мысль. Она искала оружие… а теперь вот оно, у нее в руках.
Будто прочитав ее мысли, он спокойно заметил:
— Я не стал бы этого делать.
Мягкость тона не позволяла истолковать его слова превратно. Это было спокойное напоминание о том, что она не посмеет напасть на него, она бессильна перед ним. Даже с ножом в руке.
Сэм успокоилась. Пока их связывает цепь, им придется помогать друг другу, чтобы выжить. А когда они освободятся от оков, каждый пойдет своей дорогой. Пока же придется терпеть его присутствие — от этого зависит и ее жизнь.
Сэм вздернула подбородок.
— Что я должна с этим делать?
— Извлечь пулю, — коротко ответил он, будто это само собой разумелось.
От удивления Сэм открыла рот.
— Ты… шутишь?
— И не думаю. — Повернувшись к ней спиной, он начал расстегивать рубаху.
— Но я не смогу… я не умею. Я никогда…
— Придется. Я что-то не вижу здесь врача. У меня нет выбора и времени тоже нет. Я должен идти дальше.
Сэм с раздражением заметила, что он все время говорит «я», как будто она не существует швее, будто она всего лишь обременительный груз на другом конце цепи.
При одной мысли о хирургической операции ее начало подташнивать. Самое большее, что она, когда-либо делала в этой области, — это починила сломанную руку у фарфоровой куклы Джесс в двенадцать лет. Но спорить с ним бесполезно, это она уже поняла.
Сэм нерешительно придвинулась к нему. Руки у нее дрожали, губы шептали молитву.
— Бесполезно просить помощи у Бога, — Он расстегнул, наконец, красную от крови рубаху. — Лучше смириться с тем, что ему до нас нет никакого дела. — Он снял рубаху, резко отодрав от рапы.
Сэм отвела глаза. Столько крови! На мгновение закружилась голова, и лес качнулся в глазах. Крепко зажмурив глаза, она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы не потерять сознание.
— Эй, ты не собираешься упасть в обморок, а? — Он оглянулся.
— Нет, — решительно ответила Сэм.
— В таком случае не тяни время и приступай. — Он лег на живот, положив рубаху вместо подушки на скрещенные руки. Потом, подумав, поднял с земли палку и сжал ее зубами.
У Сэм пересохло в горле при взгляде на своего пациента, готового стоически перенести боль. Она сделала шаг — цепь натянулась.
— Мне не дотянуться отсюда. Цепь коротка.
Он подобрал под себя правую ногу, высвобождая цепь.
Набрав побольше воздуха, чтобы успокоиться, Сэм села рядом. Твердо, решив доказать, что она не такая уж слабая женщина, как он, видимо, думает, она собрала все свое мужество и подняла нож. Наклонившись над раной, Сэм замерла: возле лопатки зияла настоящая дыра с маленьким, совершенно круглым отверстием.
— Глубокая. А у нас нет ничего обезболивающего…
Он выплюнул изо рта палку.
— Да, было бы здорово иметь сейчас под рукой бутылку рома. Не видишь ли где-нибудь поблизости трактира? — Голос его звучал глухо, видно, у него было мало сил. — Давайте-ка, ваша светлость, делайте свое дело без лишних слов.
— Но я даже не знаю, что мне надо найти.
— Кусочек свинца. — Он снова взял в зубы палку и продолжал говорить сквозь сжатые зубы: — Кость белого цвета, так что спутать невозможно.
У Сэм снова закружилась голова. Он больше ничего не сказал, отвернулся и закрыл глаза; все его мускулы напряглись.
Взяв себя в руки, Сэм снова подняла нож, шепча молитву, и осторожно приступила к работе.
Глава 7
Он потерял сознание. Сэм отбросила кусочек, металла в сторону и выронила нож.
— Слава Богу, — прошептала она. — Разве можно вынести это?
Она старалась сделать все как можно быстрее. К счастью, пуля застряла не так глубоко, как она опасалась вначале, но все равно потребовалось мучительно много времени.
Голова кружилась, и Сэм боялась, что вот-вот сама потеряет сознание. Она храбро держалась во время операции, но теперь, когда все закончилось, силы и решимость покинули ее. Не открывая глаза, она вытерла подолом нижней юбки нож, потом руки, зубы, подавила подступившую тошноту.
— Извини.
— За что?
Он сказал это так тихо, что она едва расслышала.
Сэм замерла от неожиданности: она думала, что без сознания, и ответила не сразу.
— Извини, что сделала тебе больно, — наконец произнесла она.
Зеленые глаза открылись, и на губах появилось некое подобие прежней ухмылки.
— Ты не первая женщина… вонзившая в меня нож, ангелочек, он снова закрыл глаза и затих.
Сэм не знала, что ей делать. Должно быть, ему было нестерпимо больно, но он даже не дернулся во время операции. Мускулы его были напряжены, рая или два он застонал, а под конец перекусил зажатую в зубах палку, Ровно пополам.
Судя по многочисленным рубцам на спине, ему и правда приходилось сталкиваться с ножом и с пулями тоже. Глядя на распростертое на земле тело, залитое предзакатным солнечным светом, Сэм разглядывала шрамы, светлыми отметинами выделявшиеся на загорелой бронзовой коже. А вот еще странные топкие отметины поперек спины. Похоже, это следы, оставленные плетью. Под ними — другие, едва заметные, стершиеся, будто были получены давно.
Кто же этот человек?
Вопрос назойливо стучал в висках. Сэм перевела взгляд на прочную цепь, и ей стало дурно, так что пришлось прижать ладони к холодной, влажной земле, чтобы прийти в себя.
Кто он и откуда эти шрамы, говорящие о многих годах боли? Сэм знала только одно: он не тот вор, за которого его приняли полицейские. И еще — он поставил на кон свою и ее жизни, чтобы избежать встречи с судьями в Олд Бейли.
Сэм вспомнила Суинтона. Он убил его голыми руками. Но те же руки дрожали, когда он держал пистолет. Она хорошо помнила это. Он промахнулся, стреляя в Такера, будто ему никогда в жизни не приходилось держать в руках пистолет.
