Патриция Райс - Дьявольски красив
— Я предпочитаю умереть благородно, чем быть сброшенным лошадью, — пробормотал Блейк. — Не могу себе представить, как эта заноза попала под седло. Я не имею привычки ездить через лес, где мог бы ее подцепить. До этого мой конь никогда меня не сбрасывал. Мама запрет меня в комнате из страха, что ее глупое суеверие сбудется.
Тут Эбби, графиня Дэнкрофт, вошла в комнату с подносом разных сортов сыров. Она поставила поднос на письменный стол и мимоходом поцеловала Фица в голову.
— Дети желают тебе спокойной ночи и надеются, что ты их прокатишь.
Она повернулась к Блейку.
— Я знаю, что вы не спрашиваете моего мнения, мистер Монтегю, но если леди Белл одобряет мисс Каррингтон, значит, она наверняка хороший человек. Леди Белл не делает ничего без тщательной проверки.
Прелестная маленькая графиня удалилась, не дожидаясь ответа.
Вот она, причина, по которой брак его не устраивает, вспомнил Блейк. Женщины вьют гнезда. Им нужны дома, дети, нежные слова и все то, что его совершенно не интересует. Ему требуется физическая и умственная стимуляция, а не сыры и детишки.
Фиц вскинул бровь и ухмыльнулся, глядя, как Блейк мучается из–за решения, которое должен принять.
Спустя два дня после домашнего приема Огилви Изабелла Хойт, леди Белден, вышла из кареты перед лондонским домом лорда Этекли, одного из самых компанейских светских львов.
Перед ней лорд Квентин Хойт как раз вручал свою бобровую шапку лакею.
— Добрый вечер, Изабелла. Вы выглядите восхитительно, как всегда.
Изабелла могла бы поклясться, что этот негодник поджидал где–нибудь в сторонке, когда подъедет ее карета, чтобы войти в дом первым.
— А вы выглядите, как обычно, самодовольным, Квентин, — произнесла она, принимая предложенную руку. — Скажите мне, ваш отец намеревается когда–нибудь занять место в палате лордов или просто предоставляет вам выкручивать за него руки?
— Бог мой, мы сегодня настроены на родственный лад.
Он сжал ее локоть своей затянутой в перчатку рукой и повел вверх по лестнице в музыкальный салон хозяина, создавая впечатление, будто они приехали вместе. Более высокое положение Изабеллы в обществе возвышало лорда Квентина благодаря лишь их общению.
Изабелла возразила бы, но не видела причины, почему ее должно волновать, о чем будут судачить сплетники. Ее богатства хватит, чтобы купить половину присутствующих в этом салоне, и они это знают. Она улыбалась, сделала реверансы, когда они шли по проходам между рядами стульев, отыскивая места.
— Не вижу в этом ничего особенного, милорд. Вы утверждаете, что мы семья, вот я и обращаюсь с вами как с родственником.
— Это должно означать, что вы уже чувствуете себя удобнее в моем присутствии. Отлично. Итак, скажите, вам удалось узнать, где ваша протеже спрятала попугая?
— Попугая?
Вздрогнув, она совершила ошибку и взглянула на него. Квентин был крупным, внушительным мужчиной. Его черные глаза лукаво поблескивали. У нее возникло сильное желание стукнуть его и сказать, чтобы прекратил свои игры. И в то же время он пробуждал в ней долго подавляемое кокетство, которое ей так и не удалось в себе задушить.
— Ах, я так понимаю, леди Пташка не привезла это создание домой, иначе вы бы непременно заметили. Очень умно с ее стороны, — похвалил он.
Изабелла нахмурилась и села рядом с дородной матроной, которая наверняка будет храпеть на протяжении всего концерта. Возможно, Хойт поймет намек и найдет место поудобнее, чтобы ей не пришлось сопротивляться соблазну весь вечер.
— Мать Джослин — кузина моего покойного мужа по материнской линии. До замужества она была Берд. Брат Джослин занимается птицами. Может, Джослин и называют Берд–Каррингтон, но она совершенно нормальная девушка. Понятия не имею, за что люди дали ей это нелепое прозвище.
— Вы отрицаете, что она устроила в вашем саду пристанище для птиц?
— У нас завелись черви, поедающие розы. Птицы уничтожают вредителей. Несколько купален и кормушек для птиц только на пользу.
Квентин невозмутимо уселся на стул с ней рядом и сложил руки па своей внушительной груди.
— Уверен, это был воспитательный урок, когда она устраивала истерики до тех пор, пока ее отец не выкупил у Моррисонов попугайчиков, и это по велению брата она не уходила из передней Лэнгсдейлов до тех пор, пока они не отдали ей ару, чтобы избавиться от него.
— Она была ребенком! — Изабелла расправила юбки и взглянула, наконец, на музыкантов, занимавших свои места в передней части салона. — Несчастным ребенком с матерью–затворницей, старшим братом ослом и вечно занятым своей политикой отцом, который не обращал внимания на свою семью, разве только когда мог использовать ее. Старшие сестры вышли замуж, и она часто бегала без присмотра. У нее мягкая, заботливая натура, и она любит животных.
— Она украла герцогского попугая.
Квентин тоже наблюдал за музыкантами.
— Даже если попугай пропал, первоначально он принадлежал ее брату. И этот ваш противный приятель Монтегю чуть не скомпрометировал ее в конюшне. Затеял дуэль! Клянусь, вас всех надо отправить на войну. Почему вы не купите ему патент?
— Потому что он мой друг, а я не желаю, чтобы такая светлая голова пропала на поле боя ни за понюшку табаку. Кроме того, его же офицеры, скорее всего и убьют его за то, что он предпочитает собственное чувство справедливости их приказам.
— Вздор. Родители Монтегю держат его на коротком поводке, а он лезет в драку. Так пусть себе воюет на континенте, вместо того чтобы подстрекать людей к бессмысленным дуэлям.
— Блейк хорошо дерется и стреляет, — согласился Квентин. — Но его мозги для Англии ценнее. Они с леди Пташкой могли бы стать неплохой парой.
Леди Белл наконец повернулась и снова просверлила его еще более гневным взглядом.
— Он возьмет ее деньги, купит патент и погибнет. Вы хотите сделать ее вдовой?
— А я думал, вы наслаждаетесь своим вдовством, — сказал он с наигранным удивлением, вскинув брови. — Я ошибался?
— Нет, но она молода и ничем не заслужила жизни без любви. — Заиграли музыканты, и леди Белл устремила взгляд прямо перед собой, не признавая свой собственный опыт жизни без любви. — Джослин нужна своя семья помимо брата и его птиц. Монтегю скорее всего перестреляет их всех, погибнет сам и оставит ее ни с чем.
Квентин наклонился и прошептал ей на ушко:
— Хотите на это поспорить?
От его шепота легкое приятное покалывание пробежало вниз по шее, лишь усилив ее раздражение.
— Я даю родственницам своего мужа наследство, на которое он поскупился, но не намерена обеспечивать доход вашему очередному обедневшему другу. То, что Фиц исправился, вовсе не значит, что у Монтегю хватит ума сделать то же самое.
