Оливия Дрейк - Если башмачок подойдет…
Затем она стремительно села в постели, как только события прошедшего дня всплыли в ее памяти. Лорд Саймон Уэстбери почти волоком вытащил ее из-под жестокого ливня с ураганом и доставил в замок Кеверн.
Его грубое, враждебное обращение с ней ошеломило ее. Стоило большого труда уговорить его нанять ее хотя бы на время. Сегодня как никогда ей нужно было не подать ему повода пожалеть о своем решении.
Который же теперь час?
Сбросив одеяло, Аннабелл соскочила с кровати. Каменный пол опалил холодом босые ноги. Не обращая на это внимания, она поспешила к двери. Приоткрыв ее, выглянула наружу. Глухой мужской голос доносился из классной комнаты. Незнакомый голос.
Должно быть, учитель Николаса уже был на месте.
В ужасе от того, что опаздывает, Аннабелл наскоро умылась. Поскольку ее чемодан еще не доставили, ей пришлось спать в одолженной рубашке. Ее промокшую одежду унесла служанка. Девушка рассчитывала подняться с рассветом и забрать ее назад, потому что она наверняка уже высохла. Вместо этого ей пришлось надеть то же самое мешковатое платье, что и накануне.
Пропади все пропадом! Прежде, в академии, она всегда просыпалась от боя больших стенных часов за дверью своей комнатушки. Но здесь толстые каменные стены не пропускали никакого шума снаружи. Единственным звуком, проникавшим к ней в комнату, был убаюкивающий шепот волн, разбивающихся о скалистый берег.
Да поможет ей Бог, она просто обязана показать себя умелой, исполнительной гувернанткой. Если лорд Саймон узнает о ее опоздании, она легко может лишиться своего места, еще не приступая к работе.
Низко склонившись, девушка заглянула в маленькое зеркало на умывальном столике, наскоро закалывая волосы. Затем втиснула небрежный пучок в белый старческий чепец. На завтрак времени не осталось. Вздыхая по чашке горячего чая с кусочком тоста, она поспешила по полутемному коридору в классную комнату.
В дверях она резко остановилась.
Николас сидел за маленьким столиком прямо перед письменным столом учителя. Возле него возвышался мужчина средних лет в темном профессорском одеянии. Учитель склонился, согнув спину, открывая взглядам лысеющую макушку, окруженную клочками седеющих каштановых волос. В следующее мгновение девушка заметила длинную линейку, которую он поднял высоко в воздух.
– Ваш дядя непременно об этом услышит! – Мужчина с силой опустил линейку, ударив мальчика по костяшкам пальцев.
Это произошло так быстро, что Аннабелл не успела среагировать.
Николас съежился на своем стуле. Слабый стон вырвался из его сжатых губ.
Когда учитель снова поднял линейку, Аннабелл бросилась вперед. Она быстро пересекла комнату и схватила учителя за предплечье. Второй рукой она выбила из его пальцев деревянную линейку. С громким стуком линейка упала на пол и скользнула под письменный стол.
Ошеломленный мужчина отшатнулся, затем повернулся лицом к ней. Его узкое лисье лицо исказилось гневом.
– Что? – сердито воскликнул он. – Кто вы такая? Как вы смеете вмешиваться?!
– Я мисс Аннабелл Куинн. Новая гувернантка его светлости. И вы никогда больше не ударите его подобным образом.
Он нахмурился, пристально разглядывая ее карими глазами с ног до головы.
– Гувернантка? Лорд Саймон не сообщал мне, что в замке ожидается новая служанка.
Не трудно догадаться, подумала Аннабелл. Лорд Саймон не выказывал особого интереса к образованию племянника. С чего бы он стал упоминать о таком незначительном событии, как появление гувернантки? Ответ ясен, не стал бы.
Девушка посмотрела на Николаса, сидевшего очень тихо. Сгорбившись и опустив голову, он будто надеялся стать незаметнее. Краем рукава он украдкой стирал что-то с грифельной доски, лежавшей у него на коленях. Горячее желание защитить его охватило девушку. Она никому не позволит обращаться с ним дурно. Ни этому учителю, ни самому лорду Саймону.
– Его милость нанял меня на службу только вчера, – сказала она учителю. – Впредь я буду наблюдать за занятиями его светлости.
– Прошу прощения? Если бы лорд Саймон был недоволен моими уроками, он бы сказал мне об этом. Ведь он знает, что я образцовый учитель.
«Вы хулиган и обидчик слабых, вот вы кто».
Аннабелл проглотила дерзкий ответ. Ее шаткое положение здесь требовало, чтобы она держалась миролюбиво и сдержанно. Не важно, что она презирала этого человека. В любом случае было бы неуместно бросаться оскорблениями при Николасе. Он еще слишком мал.
– Я здесь, чтобы удостовериться, что его светлость получает всестороннее образование, – сказала она. – Я должна также обеспечивать его безопасность любыми необходимыми способами. А теперь скажите мне, что он такого сделал, чтобы заслужить столь суровое наказание?
– Он занимался ерундой, вместо того чтобы внимательно слушать мою лекцию по истории. – Учитель выхватил грифельную доску с колен мальчика и сунул ее Аннабелл. – Вот, полюбуйтесь, как он слушал урок!
Девушка взглянула на выполненный мелом набросок лошади. Николас пытался стереть его, но сохранилось достаточно, чтобы понять, что у мальчика необычайный талант к рисованию. Прекрасное изображение вызвало в памяти фигурку кавалериста, которую он сжимал в руке прошлым вечером. Когда она, поужинав, вернулась к нему в спальню, армия оловянных солдатиков была убрана, а мальчик лежал в постели и крепко спал – или по крайней мере притворялся, что спит. Девушка была довольна, что он послушался ее безо всяких возражений.
Однако теперь он действовал, похоже, из страха перед наказанием. Она подозревала, что малыш редко – если вообще хоть когда-нибудь – видел доброе отношение к себе со стороны этого человека или лорда Саймона. Так с чего бы ему ожидать чего-то иного от нее? Согласно своему опыту, он ожидал, что она станет докладывать о всех его проступках его презренному дяде.
– Я вижу только, что у его светлости изумительный талант художника. – Она отдала доску снова Николасу. – Подобный дар надо поощрять, а не наказывать. А теперь, будьте любезны, назовите мне свое имя.
– Преподобный Персиваль Бантинг, – произнес он тоном раздражающего превосходства. – Я викарий церкви Святого Джерена в поселке.
Викарий? Удивленная Аннабелл только теперь заметила жесткий белый воротник-стойку, обрамлявший ворот его сутаны. Она никогда бы не подумала, что он священник. Единственный служитель церкви, которого она знала в Йоркшире, был дородным весельчаком, любившим детей. Полная противоположность этому угрюмому брюзге.
