Бонни Вэнак - Сладкая месть
Не может быть.
Только не он.
Но это было то самое лицо. Точно. Он годами видел это лицо в своих кошмарах.
Грэм не верил своим глазам. Он даже не сразу заметил, что шампанское из наклоненного бокала льется ему на ногу. Сердце норовило выпрыгнуть из груди. Он диким взглядом смотрел на рыжеволосого англичанина на помосте: Реджинальд Квинли, граф Странтон. Аль-Гамра. Рыжеволосый англичанин из его прошлого – отец леди Джиллиан!
Душа Грэма разрывалась на части. Маленький мальчик внутри его хотел с криком убежать вон из бального зала и расплакаться. Взрослый мужчина хотел взвыть от гнева и убить Странтона голыми руками. Но в этот момент он будто увидел себя со стороны: вот правая рука опустилась в карман. Он вытащил миниатюрный кинжал из кожаных ножен.
Он ждал этой минуты двадцать лет.
Гепард готовится к смертоносному прыжку.
Глава 4
Попалась. Джиллиан чувствовала себя как птичка в кошачьих лапах. Она в отчаянии оглядывала бальный зал. Выхода нет. Сейчас отец официально объявит о помолвке.
Она надеялась сослаться на головную боль и уехать до этого момента. Но, увидев герцога, она пришла в такое смятение, что забыла обо всем, а когда вновь взяла себя в руки, было уже поздно: Бернард подозвал ее отца, поговорил с хозяевами бала и сделал музыкантам знак прекратить играть.
У нее взмокли ладони. Джиллиан пыталась возражать, когда Бернард вел ее сквозь толпу к помосту, но без толку.
Болезненно-бледное лицо лорда Хантли преобразилось. Он повернулся к толпе и во весь голос объявил:
– Дамы и господа! Минуточку внимания! У меня замечательная новость. Имею честь объявить об официальной помолвке дочери графа Странтона леди Джиллиан Квинли и мистера Бернарда Августина!
Бернард весь светился от ликования. Джиллиан представила себе будущую жизнь: отец будет по-прежнему распоряжаться ею, как своей собственностью, да и муж не останется в стороне. Закрытые двери, мрачные тайны… Она ощутила волну боли под веками. Нет! Она боролась с тяжелыми воспоминаниями о закрытой дубовой двери.
Джиллиан поискала глазами тетю, но той нигде не было видно. Если бы увидеть хоть одно сочувствующее лицо во всей этой толпе, набраться смелости и убежать.
Бежать от этой восторженной безликой массы. Бесполезно. Ни одного сочувствующего взгляда.
Но тут ее внимание привлек изысканно одетый человек, стоящий в гордом одиночестве. Герцог Колдуэлл.
Джиллиан не сводила с него глаз. Она заставила себя улыбнуться, но мысленно молила его о помощи.
У Грэма вспотели ладони. Сердце начало бешено биться. Сегодня граф Странтон умрет. Обязательно.
Он сделал маленький шажок вперед, не отрывая взгляда от маленького помоста. Сосредоточься на добыче. Никаких чувств. Сейчас он вспоминал слова, которые так часто слышал, пока обучался воинскому искусству. Грэм приблизился еще на шаг, а потом краем глаза заметил леди Джиллиан, стоявшую рядом с его врагом. Ее лицо было белее мела, а улыбающиеся губы словно молили о помощи.
Грэм медлил. Смелая улыбка и ужас в глазах – как это было ему знакомо! Он неоднократно наблюдал такую картину в зеркале. Он знал, каково это – попасть в западню, из которой нет выхода. К горлу подступил гнев. Все равно. Ее отец должен заплатить за все.
Боже, но какой же несчастной она выглядит!
А кто пожалел восьмилетнего мальчика тогда, двадцать лет назад? И что было бы, если бы его пожалели?
Грэм перевел взгляд с графа Странтона на свою изящную манжету, скрывающую смертоносный кинжал. Он, как сжатая пружина, был готов к действию, но не двигался с места. При виде Джиллиан, стоявшей с широко раскрытыми глазами, на него нахлынули воспоминания детства…
В племени аль-хаджидов заезжего англичанина прозвали аль-Гамра – Красный. Он приехал в сопровождении вооруженных до зубов воинов, чтобы купить одну из первых красавиц племени. Грэм, которому тогда было восемь лет, во все глаза глядел на англичанина – с тех пор, как два года назад убили его родителей, он не видел ни одного соотечественника. Его окрылила надежда. Конечно же, этот человек, который, по слухам, был очень влиятельным у себя на родине, может его спасти.
Он незаметно подкрался к мужчинам, которые беседовали, сидя в кругу. Никто не обратил внимания на маленького ребенка. На него вообще никто не обращал внимания, кроме того воина, который захватил его и держал при себе, как породистую собаку. Грэм едва дышал и ждал случая заговорить.
Такой случай ему представился. Англичанин пошел облегчиться, мальчик неслышной тенью последовал за ним. Когда рыжеволосый собрался возвращаться обратно, Грэм подошел к нему.
– Пожалуйста, сэр, помогите мне. Я англичанин, как и вы, но меня тут держат как пленника. Я в рабстве у аль-хаджидов. Пожалуйста, заберите меня отсюда. – Впервые за последние два года он говорил на родном языке, голос его, полный отчаяния и надежды, то и дело срывался.
Человек застегнул брюки.
– А с какой это стати я должен тебе верить или помогать, рискуя этим испортить отношения с аль-хаджидами? У тебя что, есть деньги?
– Нет, сэр. – Отчаяние переполняло Грэма. – Но обещаю вам, как только я вернусь в Англию, я достану денег. Моя семья богата.
– Обещания ребенка мало стоят.
Грэм закусил губу. Денег у него не было. Но у него была карта, на которой обозначен клад – самое ценное его имущество. Если разорвать карту пополам, возможно, ему еще удастся найти сокровища.
– Подождите меня здесь, – умолял он. – У меня кое-что есть.
Грэм бросился к тайнику, который он вырыл в песке, достал оттуда карту, разорвал ее надвое и вернулся, протягивая одну из половинок аль-Гамре.
– Это карта сокровищ. Вы знаете иероглифы?
Аль-Гамра хмыкнул:
– Вот еще! Зачем мне знать эти языческие каракули?
– Я немного знаю. Отец… научил меня. Эта карта ведет к несметным сокровищам, спрятанным в пирамиде.
Англичанин рассматривал древний потрескавшийся папирус и презрительно фыркнул:
– Интересно, конечно. Но не настолько, чтобы рисковать жизнью. Ты вообще представляешь себе, что аль-хаджиды делают с врагами?
Ему ли этого не знать. Он видел, как кровь его родителей лилась на песок, словно вода, – а они только хотели проехать по землям, которые аль-хаджиды считали своими.
– Пожалуйста, сэр, умоляю вас. Я сделаю все, что угодно. – Грэм с трудом удерживал слезы.
Аль-Гамра рассматривал его.
– Какой у нас красивый мальчик. – В его глазах зажегся какой-то нехороший огонек. – Какой миленький.
Грэм отпрянул. Он узнал этот горящий взгляд, полный вожделения.
– Как тебя зовут, мальчик?
Жизнь среди дикарей научила его осторожности, поэтому он не назвал своего настоящего имени и не стал говорить, что является наследником герцога Колдуэлла.
