Барбара Картленд - Леди и разбойник
— Что вас так заинтересовало? — услышала она голос у себя за спиной.
Барбара закрыла окно и повернулась, прислонившись к подоконнику.
— Сегодня в саду очень много народу, сир. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь подслушал нас.
— Надеюсь, сегодня вы будете нежнее со мной, — отозвался Карл с ироничной улыбкой. — Вчера вечером вы сурово отчитывали меня за то, что я не согласился отдать вам право на акцизные сборы с эля и пива.
— Нехорошо было пожалеть для меня такой мелочи, сир!
Она приблизилась к нему. Вечернее солнце, словно языками пламени, лизало ее белоснежную кожу. Карл перевел взгляд на ее губы. Они приоткрылись, и ему показалось, что они чуть дрожат, словно в порыве экстаза.
— А что, если я заглажу свой проступок? — тихо проговорил он. — Если скажу, что вы можете получить акциз, коль скоро вам это угодно?
— А вы это скажете, сир? Правда?
Их взгляды встретились. Оба уже почти задыхались, но еще не двигались, намеренно отсрочивая ожидаемое наслаждение.
Рудольф стряхнул с одежды землю и травинки и только теперь вспомнил, что его шляпа осталась у Барбары в спальне.
На секунду он окаменел от ужаса. Трудно будет объяснить ее присутствие. Но почти сразу же он пожал плечами. Никто не смог бы установить, что шляпа принадлежала именно ему. А завтра, когда он получит ее обратно, можно будет сменить на ней перья.
Он уже собрался уйти, когда низенький толстяк, смотревший на него с немалым удивлением, спросил:
— И часто вы попадаете в сад таким путем, сэр?
— А почему бы и нет? — отозвался Рудольф. — Входить через калитку — это так прозаично, не правда ли?
Толстяк почесал в затылке.
— Мне это как-то не приходило в голову.
— Искусство красивой жизни, — продолжал Рудольф с видом философа, — состоит в неожиданности. Я вижу, сэр, что разговариваю с человеком, который это уже понял. Ибо что вы держите в руке? Не трость, сэр, и не шпагу, а драгоценный гребень. Блестящая и оригинальная мысль, которая должна была бы понравиться всем, кто не настолько закоснел, чтобы потерять способность воспринимать нечто новое.
Толстячок неуверенно кашлянул.
— Вы… вы думаете, что это похвально? — с сомнением спросил он.
— Я совершенно в этом уверен, и позвольте мне первому вас поздравить. — С этими словами Рудольф поклонился. — Вы разрешите мне представиться? Рудольф Вайн, к вашим услугам.
Толстяк поклонился в ответ.
— Рад с вами познакомиться, сэр. Я сэр Филипп Гейдж, мировой судья.
— Счастлив с вами познакомиться, сэр!
— И я тоже, — отозвался сэр Филипп, не желая уступать ему в любезности. — Я недавно при дворе и мало с кем здесь знаком. Лорд канцлер, мой давний друг, пригласил меня приехать во дворец, чтобы обсудить с его величеством, как избавить от воров и мошенников столицу и ее окрестности.
— А их так много?
Рудольфу стало скучно, и он оглядел придворных, которые прогуливались по саду, в надежде увидеть кого-нибудь из друзей и под этим предлогом закончить разговор.
— Много? — откликнулся сэр Филипп. — Если бы я назвал вам точное количество хотя бы тех, что известны властям, вы изумились бы, дорогой сэр, да-да, изумились бы! Возьмем одних только разбойников. За последние два месяца произошло не меньше трехсот случаев ограбления путешественников, направляющихся в столицу. Триста ограблений! Разве это не позор в наши дни, когда цивилизация, просвещение и наука шагнули так далеко вперед?
— И что вы предполагаете предпринять? — спросил Рудольф, борясь с зевотой.
— Предпринять? Предпринять? А что я могу предпринять? — возмущенно воскликнул сэр Филипп. — Поймаю их, конечно. Поймаю этих подлых разбойников и вздерну на ближайшей виселице или на дереве, если виселицы поблизости не окажется.
— Разбойники? Вы сказали — разбойники? — вдруг заинтересовался Рудольф.
— Вот именно, сэр! — чопорно подтвердил сэр Гейдж.
— Тогда вы именно тот человек, который мне нужен! — заявил Рудольф. — Пойдемте, сэр Филипп. Вы не откажетесь отправиться со мной в таверну? Мне бы хотелось кое-что с вами обсудить.
— С радостью, дражайший, с радостью. Но как же король?
Вдруг он меня вызовет! Мне не хотелось бы отсутствовать в тот момент, когда я понадоблюсь его величеству.
— Вы не понадобитесь его величеству еще по меньшей мере час, можете не сомневаться. Пойдемте, сэр, выпьем вина.
Я уверен, что вам это требуется не меньше, чем мне.
— Ну, должен признаться, мне действительно хочется пить, — признался сэр Филипп.
Он нахлобучил шляпу на парик, недоуменно посмотрел на драгоценный гребень, который по-прежнему держал в руке, и пошел следом за Рудольфом через сад к выходу на Даунинг-стрит.
Тея, которая как раз выходила в сад с лужайки для игры в шары, увидела, как они уходят по дорожке, обсаженной деревьями.
— Посмотрите, — сказала она своей двоюродной бабке, — вон кузен Рудольф! Он идет без шляпы и разговаривает с забавным коротышкой, которого я раньше не видела.
Графиня поднесла к глазам лорнет.
— Я вижу Рудольфа, — сказала она, — но понятия не имею, кто с ним.
— Я могу сказать вам, кто он, — вмешался лорд Сент-Винсент, который сопровождал Тею и вдовствующую графиню. Это был женоподобный и довольно скучный молодой человек, который стал поклонником Теи, как только до него дошли слухи о ее приданом (его сумма увеличивалась по мере того, как слухи распространялись, пока не достигла совершенно невероятной цифры, ожидавшей того счастливца, которому она отдаст руку и сердце).
Для Теи единственным достоинством лорда Сент-Винсента было то, что он знал все и вся о том, что делалось при дворе. Он был не только сплетником, но и знатоком истории дворца. Как поклонника Тея могла бы прогнать его, не задумываясь, но в качестве гида он был незаменим, и потому она готова была выносить его общество по несколько часов ежедневно.
— И кто же он? — спросила Тея, глядя вслед удаляющимся фигурам Рудольфа и его спутника, которые были так поглощены беседой, что не замечали никого вокруг.
— Это сэр Филипп Гейдж, мировой судья, которого лорд-канцлер вызвал для того, чтобы он помог восстановить в Англии торжество закона. Но при том, как распространилась сверху донизу коррупция, это задача не из легких.
— Хорошо, если он хотя бы найдет способ избавиться от карманников вокруг театра, — заявила леди Дарлингтон. — У леди Сирс, фрейлины ее величества, прошлым вечером сняли с руки браслет, а двум нашим знакомым джентльменам обчистили карманы, пока они шли от кареты к входу в театр.
— Это просто позор, — поспешил согласиться лорд Сент-Винсент. — Но не думаю, чтобы сэр Филипп стал заниматься карманниками и мелкими воришками. Его интересует уничтожение разбойников на больших дорогах. Говорят, один из них отнял у него фамильные драгоценности, которые он вез в Лондон на коронацию. По этой ли причине, или по какой-то другой, но он ненавидит всех разбойников. Утверждают, что за последние полтора года он повесил больше разбойников, чем другие судьи за десять лет.
