Лиза Клейпас - Капитуляция
- Опять? – шепотом спросила она.
- Опять. – Его губы скользнули по ее шее прокладывая влажную, обжигающую дорожку. Он шептал нежные слова обольщения ей на ухо, дразнил и ласкал, пока она не начала задыхаться, жадно протягивая к нему руки. Тихо засмеявшись ее нетерпению, Джейсон стал еще неторопливее, прикасаясь к ней, словно она была нежной как орхидея, и даже самое осторожное прикосновение могло оставить на ее коже синяк. Он лишал ее терпения, сводил ее с ума, и единственное, что ей оставалось, это беспомощно ждать, когда же он освободит ее из ласкового плена. Наконец он скользнул в нее, и она замурлыкала от острого наслаждения, прикрыв зеленые глаза.
Джейсон содрогнулся, почувствовав, как ее руки крепче обхватили его спину, а ее бедра обняли его. Он не ожидал когда-либо найти такое удовлетворение. Вся горечь, все невысказанные желания, которые преследовали его так долго, растворились в сладости ее тела.
Настойчивые движения ее бедер вызвали в нем еще одну волну удовольствия, но он попытался двигаться все так же медленно и неглубоко. Лаура застонала от восторга ему в плечо, и Джейсон почувствовал, как потрясающие ощущения пронзили и его. Он зарылся лицом в ее струящиеся волосы, укрыл ее в своих объятьях, и продолжал крепко обнимать ее в эти мгновения темноты и блаженства.
- Лаура, милая. Лаура. – Голос Софии вырвал ее из сна.
Она застонала, зарывшись лицом в подушку из гусиного пуха. Она искоса поглядела на старшую сестру, которая стояла у кровати. На Софии было бархатное платье с элегантным коленным кашне, пояском, завязанным вокруг нижней юбки, чтобы собрать ее на уровне колен. Занавески на окнах были раздвинуты, впуская белый зимний солнечный свет.
- Который час? – спросила Лаура хриплым со сна голосом.
- Восемь, дорогая. Я подумала, что лучше разбудить тебя, чем позволить тебе спать до вопиюще позднего времени, это поставило бы тебя в неловкое положение.
Лаура начала садиться, затем ахнув прижала простыню к груди, когда поняла, что она голая. Она покраснела, бросив на сестру осторожный взгляд. София казалась абсолютно невозмутимой.
- Джейсон внизу? – неуверенно спросила Лаура.
- Нет, мужчины позавтракали рано и отправились охотиться на дичь, - ответила София.
- Они отправились на охоту? – Лаура недоуменно нахмурилась.
- Я не понимаю, в чем прелесть этого вида спорта. Сомневаюсь, что они найдут по чему стрелять. Но после долгих лет наблюдений за привычками Горацио, я пришла к выводу, что мужчинам просто нравится носить ружья по лесу, пить из своих охотничьих фляг и обмениваться неприличными историями.
Лаура попыталась улыбнуться, но тут же снова беспокойно нахмурилась. – Как Джейсон выглядел за завтраком? – спросила она.
- Так же как обычно, полагаю. – Ясные карие глаза Софии внимательно посмотрели на нее. – А как он должен был выглядеть?
- Не знаю, - пробормотала Лаура, усевшись на кровати. Она вздрогнула, почувствовав боль и ноющую пульсацию во всех своих членах.
- Я скажу горничной, чтобы приготовила тебе горячую ванну, - задумчиво произнесла София. – И пошлю тебе немного слабого чая с молоком.
- Спасибо. – Лаура продолжала стискивать простыню, ее пальцы впивались в мягкое белье и скручивали его. София ушла, и Лаура уставилась на закрытую дверь, борясь со смесью эмоций. – О, Джейсон, - прошептала она, в ужасе от перспективы увидеть его этим утром. В дневном свете воспоминания о ее собственном поведении казались унизительными – она была бесстыдна, безрассудна, и он, наверное, втайне смеялся над ней. Нет, она не может видеть его сейчас, даже ради спасения собственной жизни!
Но ведь не может же она избегать его. Горько вздохнув, она выбралась из кровати. Горячая ванна восстановила ее силы и успокоила боль. После долгого раздумья она решила надеть платье из мерцающего оливково-зеленого фая, которое подчеркивало ее глаза, делая их яркими словно изумруды. Пришла горничная, чтобы помочь ей затянуть корсет и застегнуть крошечные пуговки на спине ее платья. Юбка плотно облегала ее фигуру спереди и собиралась небольшим турнюром сзади, венчал все это большой бант. Лаура тщательно заплела и скрутила волосы в идеальный шиньон и заколола каштановую массу золотым гребнем.
Наконец, все было сделано. Она расправила плечи и пошла вниз. С облегчением она обнаружила, что мужчины еще не вернулись. Несколько женщин занимались вышиванием в гостиной, в то время как другие сидели в столовой. Еду держали на украшенных гербами серебряных тарелках для разогрева блюд, и Лаура с улыбкой оглядела все это изобилие.
София знала, как подавать настоящий бостонский завтрак, сытный и традиционный. Буфеты почти стонали под тяжестью фруктов, каш, варенья и патоки, вафель, печенья, тостов, яиц, сыра и горчицы. Тут было множество мясных блюд, включая цыпленка со сливочной подливкой, ветчину и копченую рыбу. На пустом блюде лежали несколько крошек, некогда бывших яблочным пирогом. Уроженцы Новой Англии никогда не отказывались от яблочного пирога.
- Скоро все унесут, - сообщила ей София. – Входи и поешь чего-нибудь.
Ей в руки сунули тарелку, и Лаура улыбнулась, выбирая отовсюду лакомые кусочки. Но она слишком нервничала, чтобы есть, и невзирая на настойчивые увещевания сестры, едва прикоснулась к еде.
- Еще чая? – спросила София, окружив ее материнской заботой. - Шоколада?
- Нет, спасибо, - рассеянно отозвалась Лаура и встала. – Думаю, что я поищу что-нибудь почитать. Или, может, еще раз попытаюсь поиграть. Мне не хватало игры – я забыла, как это умиротворяет. Я закрою дверь, чтобы никого не беспокоить.
- Хорошо, делай, что пожелаешь, - сказала София, посмотрев на нее с легким беспокойством.
- Лаура, ты сама на себя не похожа сегодня.
- Разве? – Она почувствовала, как порозовели ее щеки. – Со мной все просто отлично.
София понизила голос до шепота. – Только рассей мои опасения, и больше я ни о чем не спрошу: Джейсон хорошо с тобой обращался, ведь так?
- Да, так, - прошептала Лаура в ответ. Она придвинулась поближе, словно, чтобы сообщить что-то очень личное, и София послушно наклонила голову. – Пойду поиграю на пианино.
Лукаво улыбнувшись, София взмахом руки отпустила ее.
Лаура со вздохом устроилась за небольшим пианино из розового дерева, пальцы ее бегали по клавишам из слоновой кости, словно ожидая, когда же на нее снизойдет вдохновение. А затем стали в позицию, которую она заучила так давно, для мелодии, печальной и нежной. Она идеально подходила ее настроению. Пару раз она нажала не на те клавиши, пальцы ее все еще двигались неуверенно из-за недостатка практики. Сосредоточенно играя, она почувствовала, как дверь в гостиную отворилась. Пальцы ее замедлились, затем остановились. Она могла слышать лишь заглушенные ковром шаги, но она знала, кем был ее незваный гость.
