Барбара Картленд - Дорожное знакомство
Со лба ее убрали платок, и Кара увидела маркиза, стоящего рядом.
Трудно было определить выражение его глаз, но одного взгляда на плотно сжатые губы и выступавший вперед подбородок хватало, чтобы понять, что маркиз в ярости. Но Каре почему-то казалось, что он зол вовсе не на нее.
– Хотите еще? – спросил маркиз, и, хотя голос его казался абсолютно равнодушным, Каре все же почудилось, что она расслышала в этом голосе нотки сочувствия.
Девушка покачала головой.
– Нет… спасибо…
– Раз уж невеста пришла в себя, не будем терять времени и приступим к церемонии, – потребовал герцог Мэтлок.
Повернув голову, Кара увидела дядю на соседней скамье. Привезенный им из Лондона священник уже открывал книгу, стоя за кафедрой.
В запыленных дорожных сапогах священник выглядел зловеще, единственным знаком сана была широкая белая лента, наброшенная на шею.
Но Кара не сомневалась в том, что Лайонел Мэтлок позаботился, чтобы церемония прошла безукоризненно с точки зрения закона и ни к чему нельзя было бы потом придраться.
Девушка поняла, что попала в ловушку, из которой ей не выбраться, хотя брак, заключенный при подобных обстоятельствах, был не более чем жалким фарсом и преступлением против законов церкви и веры. Но ни она, ни маркиз ничего не могли поделать.
Не глядя на Кару, маркиз сделал несколько шагов и встал перед алтарем, ожидая, когда она подойдет.
Оглянувшись, Кара увидела в дверях часовни Джейкобса, которого наверняка поставили туда, чтобы предотвратить новую попытку побега.
Джейкобс не сводил с девушки глаз, и Каре показалось, что он злорадствует над ее безвыходным положением.
Мэтлок подошел к племяннице и подал ей руку, но Каре было противно прикоснуться к этому негодяю, и, собрав силы, она встала сама.
Подсохшие раны на спине снова начали кровоточить, и Кара едва сдержала крик боли.
Она твердо решила, что не позволит обращаться с собой как с марионеткой даже сейчас. У нее еще осталась гордость. Высоко вскинув голову, преодолевая чудовищную боль, Кара подняла руку и поправила растрепанные волосы.
Затем, даже не взглянув на дядю, она прошла вдоль ряда пустующих скамей и встала у алтаря рядом с маркизом.
Тот даже не взглянул в ее сторону, а священник поспешно приступил к брачной церемонии.
– Я, Айво Александр Максимилиан, беру тебя, Кара Матильда, в законные жены…
Кара услышала, как маркиз спокойно и безо всякого выражения повторяет эти слова. Она была словно во сне.
– Я, Кара Матильда, беру тебя, Айво…
Произнося эти слова, Кара поняла вдруг, что теряет сейчас не только свою свободу, но и расстается со своими мечтами.
Хотя она поклялась никогда не выходить замуж, где-то в глубине души Кара надеялась, что когда-нибудь найдет мужчину, не похожего на тех, с кем ей пришлось столкнуться за свою короткую жизнь…
Она всей душой ненавидела дядю и Мортимера Форстрата, выбранного ей в мужья.
В душе девушки жил страх, она считала всех мужчин злодеями или, скорее, дикими животными, которые все время преследовали ее и от которых надо было спасаться бегством.
Жестокость дяди, ненависть к нему и ужас, который она испытывала, познакомившись с сэром Мортимером, – сложившись вместе, все это заставило ее считать мужчин настоящими чудовищами. Кара поклялась себе, что никогда ни один мужчина не овладеет ею как женщиной, не будет иметь право считать ее своей.
Она останется свободной, если только не свершится чудо и она не встретит человека, которому сможет доверять, потому что полюбит его. Впрочем, Кара догадывалась, что чудес на свете не бывает.
И вот теперь, когда она меньше всего ожидала этого, когда думала, что бежит, чтобы обрести независимость, ее схватили и вот-вот прикуют на всю жизнь цепями к маркизу Бруму.
– Тех, кого связал бог, не разлучит ни один смертный!
В словах этих послышался Каре глас судьбы.
Она точно знала, что любой ценой, любым способом – она пока еще не придумала каким – должна убежать от маркиза.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Маркиз стоял в дверях, глядя, как удаляются под сень могучих дубов Мэтлок и его подручные.
Лишь долгие годы тренировки собственной воли и природная выдержка помогли ему сдержаться и не ударить Мэтлока в последний момент, чтобы стереть с его лица эту омерзительную самодовольную улыбку победителя.
Когда они вышли из часовни, герцог произнес все тем же издевательским тоном:
– Неужели, Брум, вы настолько негостеприимны, что не предложите нам выпить по бокалу шампанского за вашу счастливую семейную жизнь?
Маркиз ничего не ответил. Он отошел от Кары сразу же, как только церемония была закончена, и молча направился к дому.
Поднявшись на ступени, Айво выразительно посмотрел на герцога, и тому стало ясно, что в его интересах поскорее покинуть владения Брума.
В Мэтлоке боролись противоречивые чувства – он никак не мог решить, продолжать ли задирать маркиза или благоразумнее спокойно удалиться, добившись своего.
Наконец негодяй выбрал последнее и, чувствуя себя победителем, взобрался на своего усталого скакуна. Весь вид его выражал высокомерие и довольство.
Адвокат и священник последовали за ним.
Маркиз смотрел им вслед, и внутри его вскипала такая чудовищная ненависть, которая не предвещала ничего хорошего его врагам. Когда-нибудь он отомстит им за все, но сегодня маркиз Брум был побежден.
Бросив последний взгляд в сторону удалявшихся всадников, маркиз подозвал одного из грумов, державших их лошадей.
– Бен!
– Да, милорд!
– Немедленно оседлай Грома и приведи его сюда!
– Хорошо, милорд.
Маркиз не стал заходить в дом, чувствуя, что не способен сейчас взглянуть в глаза Каре.
Вместо этого он прошел по усыпанной гравием дорожке, а затем через лужайку, ведущую к озеру, в которое впадала узкая, но быстрая речка.
Озеро было покрыто тонким льдом, который к середине дня подтаивал под лучами солнца, и теперь утки и лебеди плавали посередине водоема.
Бледное солнце, спрятавшись за низкими облаками, тускло светилось над землей.
Маркиз не замечал красот окружавшего его пейзажа. Он остро переживал свой позор и унижение.
Айво подумал о том, что впервые потерпел поражение в битве, где с самого начала не было надежды на победу.
Все случилось так быстро, и он до сих пор не мог осознать до конца, что это произошло на самом деле, а не является плодом его воображения.
И все же факт оставался фактом – он был теперь женатым человеком, супругом своенравной, упрямой особы, которую увидел впервые вчера, причем при весьма странных и не слишком приятных обстоятельствах.
– Женат! – слово это звучало, словно эхо, у него в голове. Мозг отказывался подсказать подходящий выход из ситуации, которой он никогда не мог бы себе даже представить. То, что сегодня случилось, нельзя было сравнить ни с одной проблемой, с которой Айво приходилось сталкиваться до сих пор. Женитьба на Каре никак не вписывалась в то будущее, которое планировал для себя маркиз Брум.
