Барбара Картленд - Спор богинь
Все было тихо, Астара слышала только осторожный шорох своих шагов и шла все дальше, ощущая себя на пороге необычайного приключения!
В то же время ее тревожила мысль, что ее любопытство и такое бесцеремонное вторжение на мельницу могут быть неправильно истолкованы ее хозяином.
По левую сторону коридора она увидела еще одну дверь, тоже открытую, и поняла, что нашла то, g-что искала.
Астара оказалась на пороге комнаты, протянувшейся, как она поняла, вдоль всей мельницы и не похожей ни на какие другие.
Девушка сделала шаг внутрь и увидела мужчину, стоявшего за мольбертом перед окном. Окно тоже было необычным и огромным – от пола до потолка. Вероятно, он услышал легкие шаги, потому что резко заявил, не поворачивая головы:
– Ты, как всегда, опаздываешь! Не теряй времени и ступай на трон. Да поторапливайся же, ради Бога!
Он произнес это с таким нетерпением, что Астара улыбнулась.
Ей и прежде приходилось бывать в мастерских художников, и теперь она поняла, для чего Вулкан Уорфилд приглашал Молли на мельницу.
Трон на неизбежном возвышении стоял сбоку от окна. Он был задрапирован куском зеленого бархата. Рядом на стуле лежали колосья пшеницы.
– Быстрей! – рявкнул Вулкан Уорфилд, пока Астара замерла в нерешительности. – И постарайся правильно держать колосья. Это символ плодородия, а не старый веник!
Астара пересекла комнату и, положив капор на стул, шагнула к трону.
Она взяла колосья и положила их на руку, как женщина держит ребенка. Ей почему-то показалось, что так лучше всего.
Она замерла и стала разглядывать мужчину, занятого какими-то своими приготовлениями.
– Полчаса назад был такой замечательный свет! – недовольно ворчал он. – Вероятно, ты задержалась у фермера. Ну, конечно, мои дела для тебя менее важны, чем его дурацкие коровы!
Его голос сделался немного мягче. Затем он заявил совсем другим тоном:
– Если мне и сегодня не удастся справиться с твоей головой, я, наверное, просто сойду с ума!
Проговорив это, он поднял голову, да так и застыл, пораженный.
Теперь Астара полностью увидела его лицо и поняла, что Вулкан Уорфилд не менее хорош собой, чем два его кузена, только совсем по-иному.
У него были черные волосы, и его кожа, несомненно, от долгого пребывания на воздухе, отливала теплым, золотисто-коричневым цветом, присущим, по ее наблюдениям, людям, приехавшим с Востока. Он был худощав, на лице выделялись острые скулы и четко очерченный подбородок. Глаза, из которых все еще не исчезло удивление, вызванное ее появлением, смотрели проницательно, с немым вопросом.
Он долго не отрывал от нее взгляда. Она не шевелилась и ничего не говорила, просто стояла в белом платье, держа колосья так, как он просил. Тогда, ничего не говоря, Вулкан вернулся к своей картине.
Он стер то, что уже было, и принялся быстро и решительно работать кистью.
Прошло несколько минут. Затем он спросил:
– Как тебя звать?
Не успела Астара ответить, как он воскликнул:
– Нет, не говори ничего! Ты сама Афродита, сошедшая с Олимпа, чтобы занять место строптивой пастушки!
Астара ничего не ответила. Потом тихо сказала:
– Молли не придет.
– Ну и слава Богу! – воскликнул Вулкан. – Подними-ка чуточку подбородок… еще немножко – так, превосходно! И замри, не шевелись!
Его кисть, казалось, летала над полотном. Он бросал взгляд на нее, на мольберт, потом снова на нее, а она старательно сохраняла нужную позу.
Ей уже начинало казаться, что прошла целая вечность, когда он сказал:
– Откуда ты знала, как ты догадалась, что так отчаянно нужна мне? Ну да, конечно, боги всегда слышат стоны своих почитателей, разумеется, когда дают себе труд к ним прислушаться.
– Молли убежала с проезжим торговцем.
– Я так и думал, что она в конце концов поддастся на его уговоры, – равнодушно заметил Вулкан. – А почему бы и нет? Он, конечно же, сможет дать ей более полноценную жизнь, чем та, что ждала ее здесь.
– А он женится на ней?
Вулкан по-прежнему увлеченно работал кистью и в ответ на ее вопрос лишь философски пожал плечами.
– Надеюсь, что нет. Возиться с детьми она могла бы и здесь, в деревне.
– Судя по твоим словам, – заметила Астара, – догадываюсь, что ты не считаешь семейную жизнь привлекательной.
– Она стесняет обоих – и мужчину, и женщину.
– Какова же альтернатива?
– Быть свободным, бродить по свету, познавать жизнь, развивать свой разум и восприятие. Впрочем, тебе этого, разумеется, не понять.
– Ты уверен, я предпочту другое – быть связанной множеством детей и сидеть дома.
Бросив на нее взгляд, он резко сказал:
– Выше подбородок! Гляди вверх, как могла смотреть на небеса Персефона!
– В поисках света? – спокойно поинтересовалась Астара.
– Разумеется! Как будто греки делали когда-нибудь что-либо еще!
Немного помолчав, он заговорил снова, как бы сам для себя, и процитировал:
– «Когда Аполлон разливал по небу сверкающую миллионами огней зарницу, он исцелял все, к чему бы ни прикасался, и изгонял силы тьмы».
У Астары перехватило дыхание. Именно это она испытывала, когда жила в Греции с отцом и матерью в тот последний год, незадолго до их гибели. Ей был знаком этот свет, не походивший ни на какой другой в мире, и, хотя ей было сложно облечь свои ощущения в слова, ей все время казалось, что Аполлон постоянно находился там, рядом с ней. Она обнаруживала его во всем, что видела: в морских волнах, в рыбе, бьющейся в сетях, в сверкающих глазах греков и даже в голых скалах, грозно высившихся над долинами. Этот свет, казалось, кристаллизовался и становился более интенсивным, чистым, одухотворенным, чем всякий другой, какой ей приходилось наблюдать.
Вслух же она спросила:
– Зачем ты пишешь эту картину?
– Для книги, – кратко ответил Вулкан.
– Для какой книги? Ты сам ее написал?
– Разумеется!
– О чем же она?
– Сомневаюсь, что тебе это интересно.
– Мне очень интересно.
Он снова поглядел на нее.
– Ты само совершенство! Я готов пасть к твоим ногам и принести тебе жертву – тебе или тому высшему существу, которое ниспослало тебя сюда, потому что ты именно такая, какая мне и требовалась.
– Я рада, что смогла быть настолько… полезной.
– Полезной! – воскликнул он. – Это слово ничего не объясняет! Я был в отчаянии и не знал, удастся ли мне вовремя закончить картину. Но теперь ты здесь, и я закончу ее к нужному сроку. Вот только не знаю, как мне выразить свою благодарность.
– А что за срок? – осведомилась Астара.
– День публикации.
– Я спросила тебя, о чем книга.
Он улыбнулся, и ей показалось, что его лицо немного смягчилось.
Она решила, что лицо его было на самом деле суровым – лицо человека, перенесшего немало тяжелых испытаний, но не сдавшегося и сильного духом. Тогда она напомнила себе, что, по словам сэра Родерика, Вулкан был обычным бездельником, бродившим по земле без всякой осмысленной цели. Ее не удивляло, что сэр Родерик, всегда уходивший с головой в любое занятие, за что бы он ни брался, подстрекаемый честолюбием, презирал всякого, кого мог заподозрить в лени и праздности.
