Барбара Картленд - Огонь любви
– Обезьяна, – едва слышно пробормотала леди Линч. – Маленькая обезьяна из джунглей.
– Нет, нет, вы не должны так говорить о нем. Он ваша плоть и кровь, он частица вашего сына и часть того наследия, о котором вы говорили. Вы можете негодовать, но это правда. Вам придется признать это и сделать так, чтобы он полюбил замок Линч так, как любите его вы.
– Никогда! – вспыхнула старая дама. – Никогда, никогда этот желтолицый не будет носить титул и сидеть во главе стола за обедом! "Лорд Линч", можно ли вообразить подобное? Да любая деревенщина в поместье будет смеяться, услышав это.
– Что же вы предлагаете?
– Я размышляла над этим. Его следует отослать обратно на Яву. У него наверняка полно родственников – дед, дядьки, кузены. Все эти восточные люди всегда состоят в том или ином родстве.
– И кто повезет его?
– Почему бы это не сделать вам? – вопросом на вопрос ответила старая дама.
– Нет, нет, я не смогу. Это было бы несправедливо. И потом я обещала матери Дипы позаботиться о мальчике.
– А для него самого не лучше было бы вернуться? – спросила леди Линч. – Только представь себе, какая жизнь ожидает его здесь. Ребенок, презираемый в доме, который он, возможно, будет считать своим, изгой в любой школе, куда бы мы его ни пристроили, и, наконец, несчастный человек, чувствующий себя не в своей тарелке в любом обществе, какое бы ему ни послала судьба.
– Не стоит, – ответила Карина. – Я знаю, что вам трудно, понимаю и разделяю ваши чувства. Но ребенок, ваша плоть и кровь, существует, и вы не можете выбросить его из дома или отослать на родину, как будто он лишенный всяких прав зверек.
Старая дама вздохнула.
– Несколько столетий назад любой Линч, оказавшийся в подобной ситуации, утопил бы этого ребенка в озере или швырнул бы в темницу умирать.
– Я знаю, – с улыбкой проговорила Карина. – Но сейчас, в 1901 году, мы гораздо более цивилизованны. Кроме того, люди просто так не исчезают – обязательно будет расследование.
Леди Линч с такой силой сжала кулаки, что суставы унизанных кольцами пальцев побелели.
– Да, – пробормотала она, – здесь ты совершенно права.
В комнате повисла тишина. И вдруг Дипа нежно запел тихую немелодичную песенку, которой, наверное, научился дома, на Яве, у матери или у товарищей по играм.
– И это Линч! – с горечью воскликнула старая дама. – Линч!
В голосе ее слышалась истинная мука, и совершенно неожиданно это тронуло Карину.
– Мне жаль, мне очень жаль, – сказала она. – Если бы это было в моих силах, я бы помогла вам. Но сейчас мы можем сделать только одно: воспитать мальчика настоящим английским джентльменом и надеяться, что повзрослев, он станет больше похожим…
Карина хотела сказать "на своего отца", но передумала:
– … на своих предков.
Глаза леди Линч остановились на Дипе, но потом, словно зрелище это было для нее невыносимым, она перевела взгляд на Карину.
– Ты нравишься мне, девушка. Ты честна и не боишься говорить то, что думаешь. И хотя я не сомневаюсь, что подобное поведение не пристало твоему положению, мне нравится твоя смелость. Забирай это отродье наверх и учи его. Позаботься, чтобы он понял, как должен вести себя настоящий христианин. И если ты думаешь, что сможешь сделать из него джентльмена, бог тебе в помощь.
– Я могу только попытаться.
– Ну почему, почему он женился на ней? – пробормотала леди Линч, обращаясь сама к себе.
Карина подошла к мальчику.
– Пошли, Дипа, – твердо сказала она – Нам пора возвращаться наверх.
Она попыталась отобрать у ребенка щетку, но он буквально вцепился в нее.
– Моя! Моя! – истошно вопил он.
– Нет, эта щетка принадлежит леди Линч, и ты должен оставить ее здесь. Наверху тебя ждут твои игрушки.
– Дипа хотеть! Дипа хотеть! – настаивал мальчик, не выпуская щетку из рук.
Полная решимости, Карина отобрала у Дипы щетку. В ответ мальчик бросился на нее с кулачками, выкрикивая нечто, очень похожее на яванские ругательства.
– Настоящий английский джентльмен, – раздался с кровати полный сарказма голос.
– Да, иногда он бывает непослушным, – извиняющимся тоном сказала Карина, – но потом всегда раскаивается.
Словно понимая, что речь идет о нем, Дипа, которого теперь девушка держала на руках, спрятал лицо у нее на шее. Не оглядываясь больше на леди Линч, она направилась к дверям и все время чувствовала на себе ее пристальный взгляд.
В коридоре их ожидала Мэтьюз.
– Все в порядке? – поинтересовалась она.
Не доверяя своему голосу, Карина в ответ только кивнула. У нее было такое чувство, будто она борется с волнами в бурном море. С Дипой на руках она стала медленно подниматься по лестнице.
– Ты вел себя плохо, – сказала Карина мальчику, когда они наконец поднялись наверх, – очень плохо. Тебе понятно?
Она надеялась, что ее слова произведут на Дипу хоть какое-нибудь впечатление, но, оказавшись у дверей игровой, он вдруг вспомнил коня-качалку.
– Лошадка! Лошадка! – закричал мальчик и, вырвавшись из рук Карины, радостный, первым вбежал в комнату.
Девушка безнадежно вздохнула, но, войдя в детскую, сразу же забыла обо всем на свете: стоя перед камином, руки в карманах, ее появления ожидал сэр Перси Рокли. Замешательство Карины—и это было видно – доставило ему удовольствие.
– Я пришел удостовериться, что вы хорошо устроены, – сказал он.
– Мне и в голову не пришло бы, что это ваша епархия, сэр Перси.
– Скажите, на милость! – поддел ее сэр Перси. – Знаете, вы очень привлекательны, когда сердитесь. Люблю сердитых женщин. Меня забавляет, когда благодаря мне они начинают улыбаться и говорить, как им жаль, что они сердились.
– Извините нас, сэр Перси, – холодно проговорила Карина, мы должны готовиться к обеду.
– Тогда вам совершенно незачем спешить: обед в четверть второго.
– Нет, вы ошибаетесь: обед в половине первого.
Сэр Перси улыбнулся, и Карина поняла, что он подсмеивается над ней.
– Вы думаете, что ваша хорошенькая головка знает все на свете. Позвольте мне сказать, что это далеко не так. Вы забываете, что в лучших домах дети обедают вместе со всеми. Я напомнил об этом его светлости. Он не привык к детям, поэтому не знал этого. Я полагаю, король государства Сингора может подумать, что его внуку высказывают неуважение, если с ним не будут обращаться так, как принято в Англии.
– Я бы предпочла, чтобы вы не вмешивались. Будет лучше, если Дипа получит обед у себя в комнате.
– И значит, я буду лишен удовольствия лицезреть вас? Черт возьми, мне нравится смотреть на вас. Я уже говорил – вы прекрасное создание, но пока напоминаете мне необъезженную молодую лошадку. Однако рано или поздно лошадь должна научиться повиноваться своему хозяину.
