Джорджетт Хейер - Фредерика
— Итак, в чем дело? Мне сегодня нужно сделать много покупок и…
— Гораздо больше, чем ты собиралась, — перебил он ее. — Отвези свою старшую дочь к портному, и пусть она шьет свое бальное платье! И, ради бога, Луиза, только не надо белого, голубого или розового цвета! Ее конопатое лицо может спасти только янтарный, палевый или бледно-желтый.
Неожиданно сбывшиеся надежды заставили леди Бакстед позабыть о бесцеремонном замечании насчет веснушек ее дочери. От удивления у нее перехватило дыхание, но она сумела выговорить:
— Алверсток! Ты хочешь сказать, что устроишь этот бал в честь нее?
— Да, именно это я хочу сказать, — ответил он. И добавил: — Но при одном условии, дорогая Луиза!
Она едва ли обратила внимание на это замечание и воскликнула:
— О, мой дорогой Вернон, я всегда знала, что могу положиться на тебя! Я знала, что ты меня просто дразнишь! Какой же ты негодник! Но я не обижаюсь на тебя, я знаю, это твой стиль! О, Джейн сойдет с ума от счастья!
— Тогда сделай милость, не говори ей ничего, пока я не уеду! — ехидно попросил лорд. — И, ради бога, будь добра, умерь свой экстаз! Уж лучше выслушивать твои унылые нравоучения, чем наблюдать этот бешеный восторг! Сядь, и я скажу тебе, что ты должна сделать.
Она хотела ответить ему в таком же тоне, но удержалась. Такая замечательная перспектива, как вывести Джейн на роскошный бал, который обойдется ей самой крайне дешево, примирила ее с неучтивостью его светлости. Она села, скинула оливковую ротонду.
— Разумеется! Нам столько нужно всего обсудить! Когда это будет? Лучше всего, если бы бал пришелся на день открытия сезона.
— В следующем месяце, Скажем, через три недели.
— В апреле! Но ты забываешь, что май — это время для действительно светских приемов.
— Вот как? — усмехнулся он, — А тебе не пришло в голову, что май будет уже переполнен балами, раутами и собраниями самых разных мастей?
— Конечно, — согласилась она, нахмурившись при мысли об этом. — Но через три недели сезон еще не будет открыт.
— Вот он и откроется в Алверсток-хауз, — невозмутимо произнес он. — И если ты думаешь, Луиза, что не будет желающих попасть в мой дом, то ошибаешься.
Она прекрасно знала, что он был одним из законодателей моды в Лондоне, но надменность, с которой были произнесены эти слова, вызвала в ней желание осадить его. Однако она сдержалась и вместо этого сказала:
— Не знаю, успею ли я. Все эти приглашения.
— Это пусть тебя не волнует. Составить список тех, кого ты хочешь пригласить, и передать его Чарльзу Тревору — это все, что тебе надо сделать.
Она сказала довольно резко:
— Поскольку бал дается в честь моей дочери, полагаю, хозяйкой вечера должна быть я!
Он задумчиво разглядывал ее.
— Да, пожалуй, ты можешь быть хозяйкой, но бал будет дан не только в честь Джейн. Лукреция привезет на него свою старшую дочь, и…
— Хлою! — взорвалась она. — Ты хочешь сказать мне, Алверсток, что переменой в твоем решении я обязана этой льстивой женщине?
— Отнюдь. Этим ты обязана одному непредвиденному и чертовски неприятному обстоятельству. Ты помнишь Фреда Мерривилла?
Она в недоумении уставилась на него.
— Фред Мерривилл? Чего он еще хочет?
— Бедняга уже ничего не хочет: увы, он умер!
Румянец начал заливать ее щеки.
— Умоляю тебя, прекрати свои штучки, Алверсток! Мне никакого дела нет, жив он или умер.
— К несчастью, до этого есть дело мне. Он поручил свою семью моим… э-э… заботам. И если я тебе скажу, что их ни много ни мало пять душ…
— Ты хочешь сказать, что он назначил тебя их опекуном? — перебила она.
— Нет, слава Богу! До этого не дошло. Он оставил их под мое покровительство. Двое из них уже взрослые, но…
— Ради Бога! — воскликнула она. — Он, должно быть, выжил из ума! На тебя — такую ораву! С чего это он вздумал?
— Видишь ли, он считал меня самым достойным из всего нашего семейства.
— Вот как? — огрызнулась она. — Еще бы! Другого и не могло быть; такого распутника и эгоиста, как он, я еще не встречала! Смазливый бездельник! Страшно подумать, во сколько он обошелся своим родителям! И в довершение всего, когда им удалось найти ему прекрасную партию, он удрал с дочерью какого-то задрипанного провинциала! Неудивительно, что они отвернулись от него! Я не была с ним знакома, но он стал притчей во языцех. Кажется, он потом получил наследство, но не сомневаюсь, что спустил и его. И после всего этого оставить свою семью на тебя, это уж слишком! Я тебе настоятельно советую отказать им.
— Я бы с удовольствием это сделал, но не могу — это вопрос чести, — спокойно ответил он. — Я остался у него в долгу, так и не успев расплатиться.
— Ты должен был Мерривиллу деньги? Что за вздор! У него никогда ни гроша не было в кармане, в то время как ты…
— Тебе бы следовало выйти замуж за купца, Луиза! — прервал он ее с недовольным видом. — Уверен, он был бы от тебя в восторге, в отличие от меня. Ты когда-нибудь думаешь о чем-нибудь, кроме денег? Боюсь, что выше твоих сил понять, что бывают обязательства поважнее денежных.
Она отвела глаза от его презрительного взгляда, но сердито проговорила:
— Да, тебе хорошо так рассуждать, с твоим-то богатством! На моем месте ты запел бы другую песню!
— Не прибедняйся! — сказал он. — Ты забыла, что я был одним из душеприказчиков Бакстеда? Он оставил тебе вполне приличное состояние, моя дорогая сестрица. Но я пришел не для того, чтобы препираться с тобой. Я собираюсь помочь тебе в этом деле с Джейн, если ты поможешь мне с Мерривиллами. Думаю, ты хочешь представить ее при дворе?
Эти волшебные слова потушили ярость в глазах леди Бакстед. Они могли означать только то, что Алверсток готов выложить круглую сумму на придворное платье для своей племянницы. Если уж он раскошеливался, то от души; и ее светлость, быстренько проделав в уме некоторые подсчеты, сообразила, что такой наряд, в каком она была на своем первом придворном приеме, сэкономил бы ей сумму, которой хватило бы на дюжину креповых и муслиновых платьев, необходимых девушке для появления на балах у Алмакс в ее первый сезон. Эти размышления хотя и не уменьшили негодования, но заставили ее проглотить неразумные упреки, вертевшиеся на языке, и она только сказала слегка раздраженно:
— Не могу представить, чем ты мог быть так обязан этому Мерривиллу!
— Об этом, Луиза, я предпочитаю не рассказывать, — сказал маркиз.
Следуя своему плану и с хитрой искрой, мелькнувшей в глазах, он добавил:
— Особенно моим сестрам.
Хотя она и не отличалась особой наблюдательностью, слава богу, что в этот момент не смотрела на него. Все, что она сказала:
