Мари Клармон - Любовь побеждает все
Лорд Кэри медленно выдохнул, а потом заявил:
— Йен не виноват в том, что ты скачешь хуже него.
— Отец…
— Перестань. Ты проиграл. — Взгляд старого лорда стал суровым. — Не позорься. И сотри эти проклятые слезы с глаз. Подумать только, передо мной почти взрослый мужчина!
— Но отец…
— Я не хочу слышать твоих оправданий. Иногда я жалею…
У Гамильтона побелели губы.
— О чем? — Он перевел взгляд на Йена. — Что твой сын я, а не он?
Лорд Кэри отвернулся. Ему нечего было возразить, и молчание говорило лучше всяких слов.
Йен всегда мечтал именно об этом. За годы, проведенные в семье Кэри, он пролил немало пота и слез, желая доказать всем, что он достоин стать частью этой семьи и заслуживает любви старого лорда. Но он никогда не хотел занять место Гамильтона.
— Мне все ясно, — кивнув, сказал его друг.
Лорд Кэри продолжал молчать. Йен начал было говорить, но Гамильтон развернул лошадь и поскакал в сторону небольшого холма неподалеку.
Йен посмотрел на человека, которого он уважал все эти годы.
— За что вы с ним так? — спросил он.
— В нем есть какая-то слабость, — ответил лорд Кэри. — Что-то опасное. Он должен знать об этом.
— Гамильтону отчаянно нужно, чтобы вы уважали его.
— Он должен заслужить мое уважение. Если…
В воздухе прогремел выстрел пистолета. Дракон подпрыгнул, его уши повернулись в сторону холма.
У Йена все перевернулось внутри. Он сжал бедрами бока жеребца, и тот поскакал вперед. С каждым ударом копыт паника все сильнее охватывала его. Лорд Кэри обошелся с сыном слишком жестоко. Он всегда знал, как важно было для Гамильтона выглядеть сильным в глазах отца.
Оказавшись на вершине, Йен приготовился к худшему. Но, несмотря на это, от увиденного у него перехватило дыхание, а глазам стало больно, словно представшая им картина обожгла их.
Гамильтон стоял, рыдая, вытянув одну руку вперед. В ней был зажат пистолет. Его конь лежал на земле. Зеленая трава вокруг гнедого жеребца была запачкана кровью.
Дракон жалобно заржал, тряся головой и нервно переступая ногами.
— Что ты наделал?! — воскликнул Йен.
Он спрыгнул вниз и побежал к несчастному животному.
— Он меня подвел, — всхлипывая, ответил Гамильтон.
Йен провел рукой по этому прекрасному созданию, которое еще минуту назад было полно жизни и освещало своим присутствием божью землю. Теперь его глаза, обрамленные длинными ресницами, погасли, а из стройного тела ушла та волшебная сила, которая горячила ему кровь.
— Подвел тебя? — переспросил Йен, чувствуя, как начинает пылать от злости. Почему всегда страдают невинные?
— Я должен был победить.
Йен закрыл глаза, чувствуя, как тело коня остывает под его руками. Ему понадобилась вся его сила воли, чтобы ответить спокойно:
— Я знаю.
— Но победил ты.
Йену показалось, будто земля ушла у него из-под ног.
— Да.
— Ты всегда побеждаешь.
Йен поднял на Гамильтона глаза. Он хотел увидеть друга, который помогал ему справляться с детскими горестями, третьего члена «веселой банды». Но перед ним стоял незнакомец. Человек, убивший невинное животное, чтобы справиться с завистью и злостью.
— Как ты мог? — с трудом выговаривая слова, спросил Йен.
— Как я мог? — эхом отозвался Гамильтон. — Задай этот вопрос себе. Ты украл у меня отца. Пока ты тут, он никогда не полюбит меня. Неужели тебе это непонятно?
— Хочешь, чтобы я ушел? — изумленно спросил Йен. Они всегда были вместе, с того самого дня, как его десять лет назад привезли в Керриган-Холл.
Гамильтон замялся, а потом ответил:
— Нет. Сколько бы я на тебя не злился, мне и в голову не придет желать, чтобы ты ушел.
Йен закрыл на мгновение глаза, потом нежно коснулся лбом шеи убитого жеребца.
— Покойся с миром, мой друг, — шепнул он.
Йен медленно встал и, указывая на коня Гамильтона, сказал:
— Ты знаешь, это все меняет.
— Что именно? — не понял его друг.
— Вот это. — Он указал пальцем на пистолет в руках Гамильтона. — То, что ты сделал. Это все меняет. Ты становишься другим человеком, которого я не знаю. И не хочу знать.
Глаза Гамильтона вспыхнули.
— Йен…
— Нет. Я… — Слезы защипали его глаза. — Ладно, я постараюсь забыть об этом. Мы должны начать сначала. Ради тебя и меня. Ради нашей дружбы.
— Я знаю. — Гамильтон кивнул головой. — Я обещаю. — Он сглотнул, его лицо стало пепельно-белым. — Обещаю, что исправлюсь. Не знаю, как, но я добьюсь, чтобы ты и отец гордились мной.
Йену хотелось закричать, что не это было важно, а его, Гамильтона, честь. Но почему-то он чувствовал, что друг не стал бы слушать его возвышенные рассуждения.
Сейчас Гамельтон смотрел куда-то вдаль, мучимый демонами, которых даже Йен не мог увидеть.
Англия, 1865 годОни приехали в Йорк на рассвете. Небо опять поглотили тяжелые тучи, которые предвещали снегопад. Йен выглянул в окно, потом перевел взгляд на Еву. Скоро карета остановится на постоялом дворе под названием «Оружие викинга». Место было не самое лучшее, но зато там они точно не могли встретить каких-нибудь знакомых из своего круга.
Колеса экипажа стучали по обледеневшей мостовой, проезжая мимо средневековой стены, которая когда-то защищала Йорк от набегов соседей. В такой ранний час город встречал их неприветливой тишиной. Наверное, в центре Йорка уже звучали крики уличных торговцев. Но в этой неприметной части города нужно было приложить усилие, чтобы обнаружить прохожего.
И хотя люди попадались им так редко, Йен видел, какое впечатление производил на них облик Евы. Любой детектив мог с легкостью проследить путь женщины с такими короткими волосами, как у нее. Так стригли только тех, кто сильно болел, а такие дамы, конечно, не разъезжали по городу рано утром.
Йен начал волноваться. Излишнее внимание им было сейчас совсем не нужно. К счастью, кучер скоро нашел нужную гостиницу. Коляска остановилась, и слуга Йена спрыгнул на землю. Послышался звук раскладываемых ступеней, а это означало, что пора выходить. Йен слегка толкнул Еву, но она не двигалась, глубоко погруженная в сон.
Йен очень хотел, чтобы она отдохнула подольше. Но он вряд ли сможет незаметно войти в гостиницу, если будет нести Еву на руках. Проще было сразу встать посреди главной площади и прокричать, кто они такие и откуда взялись.
— Ева? — позвал ее Йен.
— М-м-м… — пробормотала она.
Йен погладил ее по руке, наслаждаясь прикосновением к ее коже. Много лет он мог только мечтать о ней. Теперь Йену хотелось обнять Еву и долго не отпускать, чтобы осознать, что она была реальностью. Чувство зашевелилось в его сердце, неуместная любовь к женщине, которая лежала перед ним. Даже этого легкого прикосновения хватило, чтобы у него бешено забилось сердце. Теперь Ева была под его защитой, и ему следовало опекать ее так, чтобы ни один мужчина больше не причинил ей зла.
