Джудит МакУильямс - Больше, чем страсть
— Мне очень жаль, — пробормотала она. — Я не помню Даже маму.
— Как! — Вид у старика был испуганный.
— Она заболела и нашла приют в монастыре, когда я была совсем маленькая… — И Маргарет отбарабанила то, чему ее научил Филипп, но впервые эта история значила для нее больше, нежели повторение фактов из жизни давно умерших людей. Для Хендрикса же эти люди были живыми — живыми и глубоко любимыми.
— А как же… — Хендрикс повернулся к Филиппу, словно не желая расспрашивать дочь о любовнике жены.
— Как следует из монастырских записей, их привез ту, человек, сказавший, что он муж вашей жены. Он попросил убежища для нее и для ребенка, а потом уехал. И больше не вернулся.
— Наверное, он оставался с ней, пока они не потратил деньги, которые она взяла с собой, — сказал Хендрикс.
— Хотя вот это он не взял. — Филипп вынул из карман золотое сердечко и протянул Хендриксу. — Оно было на вашей дочери, когда ее привезли в монастырь.
Хендрикс взял сердечко; пальцы у него сильно дрожали. Он устремил взгляд на свой герб, выгравированный на одной стороне, а потом открыл медальон. Лицо его побледнело, когда он увидел внутри два миниатюрных портрета.
Маргарет, испугавшись, что он упадет в обморок, обняла его и усадила в кресло.
— Вот, сэр, выпейте это. — Филипп сунул ему в руку стакан с бренди. Хендрикс залпом осушил стакан.
— Простите, дорогая моя. — Он чуть улыбнулся Маргарет. — Такое потрясение — снова увидеть этот медальон. Я помню, когда были написаны эти портреты. Я был так счастлив, а потом… — Было видно, что он прилагает немыслимые усилия, чтобы взять себя в руки. — Ну да все хорошо. Вы вернулись ко мне. Маргарет слабо улыбнулась в ответ. Хендрикс повернулся к Филиппу. — Я не знаю, как мне благодарить вас за то, что вы отыскали Мэри… Маргарет, — поправился он. — Ax но ведь это я ваш должник. — Филипп подошел к Маргарет и обнял ее узкие плечи.
Маргарет едва удержалась, чтобы не сбросить его руку. Рука у него была тяжелая, точно тяжкий грех. В голове у нее раздавался отзвук когда-то слышанной воскресной проповеди.
— Не будь вас, я никогда бы не обрел жены, которая воплощает в себе все совершенства.
— Жены?! — изумился Хендрикс.
— Да, сэр. — Маргарет опустилась на колени у ног Хендрикса и взяла его дрожащие руки в свои, опасаясь, как бы ее исполнение роли не довело его до удара. Он казался таким хрупким. — Прошу вас, не сердитесь.
— Нет, нет, милочка. Я вовсе не сержусь. Хотя я и живу в отдалении от света, но я прекрасно понимаю, какая это удача — выйти за графа Чедвика.
Маргарет бросила быстрый взгляд на Филиппа, и ей захотелось ударить это самодовольное лицо. Как же любят аристократы принимать во внимание только положение и богатство, решая, что является удачей в брачных союзах!
— Просто мне эгоистически хотелось провести какое-то время с вами, прежде чем вы войдете в общество и займетесь приемами и тому подобными вещами.
— Приемы меня вовсе не интересуют, — сказала Маргарет.
— Тогда не погостите ли вы с Филиппом в моем поместье несколько месяцев?
Маргарет очень неприятно было разбивать надежды, которые она же и пробудила, но она знала, что выбора у нее в этом деле нет. Филипп ни за что не согласится.
— Филипп сейчас не может уехать из Лондона, — сказала она. — Он проводит законопроект о помощи демобилизованным солдатам, и я не хочу… — Она позволила своему голосу пресечься, надеясь, что Хендрикс поймет — ей не хочется покидать своего молодого мужа; тем самым он избавил бы ее от необходимости новой лжи.
— Конечно, дорогая. — Хендрикс похлопал ее по руке. — Я все понимаю.
— Но все же я была бы рада провести с вами какое-то время, — продолжала Маргарет, которой хотелось прогнать печаль из его глаз. — Почему бы вам не погостить у нас, пока продолжается сезон? — предложила она, надеясь, что Филипп не рассердится на это приглашение, но в то же время понимая, что, хотя ему нужно присутствие Хендрикса в Лондоне, это еще не значит, что он пожелает иметь «тестя» в качестве гостя, живущего в их доме. «Плохо, если он этого не захочет», — подумала Маргарет с неожиданной воинственностью. Филипп использует этого бедного старика в своих собственных целях — значит, в ответ он должен как-то вознаградить его. Но вряд ли мысль о вознаграждении могла прийти ему в голову. По ее наблюдениям, единственные долги, которые в свете принято платить, — карточные.
— Действительно, сэр. — Филипп поспешно присоединился к ее приглашению. — Мы будем рады принять вас.
— Я… — Глаза у Хендрикса удивленно раскрылись, потому что пронзительный голос Эстеллы проник сквозь толстую дверь.
— Что случилось? — спросила Маргарет.
— Ничего. Я… У вас гостит миссис Арбетнот? — обратился старик к Филиппу.
— Похоже на то, — ответил Филипп. — Она находилась здесь, когда мы приехали, и у меня еще не было возможности узнать, каковы ее планы.
— Должно быть, это был для вас приятный сюрприз, — сказал Хендрикс явно неискренне, отчего Маргарет захотелось рассмеяться. — Я думаю, будет лучше, если я открою свой собственный дом на время сезона. В таком случае у нас будет возможность посещать друг друга, когда нам захочется, и… — Его взгляд устремился на дверь.
«И что? — спросила себя Маргарет. — Ясно, что Хендриксу не хочется жить в одном доме с Эстеллой, но почему?» В потоках, клубящихся вокруг нее, Маргарет чувствовала глухое биение жизни, которой она не понимала.
— Вы правы, — отозвался Филипп, и мужчины обменялись взглядами, которые со всей наглядностью показали Маргарет, что она здесь лишняя. Хендрикс поднялся.
— Поскольку все улажено, я возвращаюсь в гостиницу и приступаю к осуществлению своих планов. — Он ласково улыбнулся Маргарет. — Вы позволите зайти к вам завтра? — На мгновение вид у него стал неуверенным.
— Я буду ждать вас, — успокоила его Маргарет.
— Благослови вас Бог, дорогая. Не могу выразить, как важно для меня, что вы нашлись.
— И для меня, — заставила себя солгать Маргарет.
— Итак, до завтра, Чедвик. — Он пожал руку Филиппу и вышел, попрощавшись с Маргарет взглядами.
Когда дверь за ним затворилась, Маргарет закрыла глаза. Она чувствовала себя нечистой, оскверненной тем, что только что сделала. Не важно, что Хендрикс принадлежит к высшему обществу и что у нее не было выхода, — она все равно чувствовала себя негодяйкой.
— Начало многообещающее, — сказал Филипп. Внезапно Маргарет поняла, что больше не выдержит. Она должна уйти. Убежать от сознания того, что ее представление означает для Хендрикса, от всех своих тревог по поводу Джорджа. Но больше всего ей хотелось убежать от Филиппа и от власти, которую он обрел над ней. Пусть даже он обрел эту власть на одно мгновение.
