Диана Крымская - Черная роза
— Ну уж нет… — твердо сказала Доминик. — Я не позволю ему убить себя в свою первую брачную ночь!
— Да, вы уж там займитесь чем-нибудь более приятным, чем убийство, — улыбнулся уродец. — Ну что, вы хоть немного успокоились? Я благословляю вас — и прощаюсь здесь с вами. Надеюсь, мы увидимся завтра во дворце. И вы явитесь туда рука об руку с вашим драгоценным герцогом Черная Роза! Ну, мадам! Дышите глубже… Вперед! С Богом!
Дом взяла в руки свечу и медленно двинулась по коридору к указанной Очо двери. Она была босиком, и это позволяло ей идти совершенно бесшумно. Вот она уже рядом с нею… Девушка протянула руку, взялась за ручку и повернула ее. Дверь бесшумно открылась. Дом проскольнула в комнату… И остановилась в дверях. Ее продолжала колотить дрожь. Надо было хоть немного успокоиться — и приглядеться.
Комната была довольно большая. Кровать стояла посередине спальни. Лежал ли кто-нибудь на постели — было не видно, хотя полог был отдернут, так как слабый свет свечи от порога почти не достигал ее. Но, может, Доминик услышит дыхание спящего де Немюра? Она прислушалась. Ничего. Может, услышать мешает этот толстый капюшон? Но Дом боялась снять его. Наконец, она сделала несколько робких и и осторожных шагов вперед по мягкому темно-синему ковру. И вдруг с кровати донесся стон… Еще один. И голос герцога, какой-то странно хриплый и захлебывающийся, как от рыданий, позвал ее:
— Доминик! Доминик!..
Девушка замерла. Сердце ее заколотилось у самого горла. Он звал ее! И этот его голос… Он плачет? Нет, не может быть! Она услышала затем, как он заворочался на кровати. Возможно, ему снится сон?.. А вдруг он сейчас проснется? Дом быстро прикрыла рукой свечу.
Она слышала, как он взбил подушку… повернулся… И затих. Прошло несколько минут. Дом опустила руку и сделала еще пять бесшумных шагов к постели. Теперь она видела де Немюра, — он лежал на животе, уткнувшись лицом в подушку.
И тут он подскочил, резко сел и повернулся в ее сторону. И в свете свечи Доминик увидела, что он абсолютно нагой, что волосы у него взъерошены, что он смотрит прямо на нее расширенными блестящими глазами. Слишком блестящими… Потому что он все-таки плакал.
Плакал о ней! В горле вдруг встал комок. Ей стало нестерпимо жаль его. И стократно возросла ее любовь и нежность к нему. Он, такой сильный… Такой гордый… такой мужественный — плачет! Она довела его до слез! Доминик и сама была готова заплакать… И поэтому не сразу заметила кинжал в его руке.
О, Боже, Очо был прав! Надо было что-то сказать… И немедленно, пока де Немюр не метнул клинок. Доминик протянула к герцогу руку и промолвила, забыв, что должна говорить не своим голосом, — но стоявший в горле ком и так изменил его тембр.
— Монсеньор, ради всего святого… Я пришла к вам с миром…
Она сама не узнала свой голос. А де Немюр — тем более. Он сидел на кровати, изумленно глядя на это странное видение. Что это? Продолжение его сна?.. Или все-таки явь?
— Кто вы? — наконец, хрипло спросил он.
— Ваша супруга. Та, на которой вы женились четыре года назад. С которой вы обвенчались в капелле Руссильонского замка…
Нет, это не сон. Теперь Робер был почти уверен в этом. Но кто эта женщина? Она изображает Мари-Флоранс… Но она не может быть ею! Значит… Значит, опять какая-то интрига! И он догадывается, от кого эта интрига исходит. Очередные проделки Бланш! Она решила подшутить над ним. Подсунула ему какую-то девку, разыгрывающую из себя его жену… Он злобно сощурился. Рот сжался в узкую полосу. Доминик заметила это и поняла, о чем он подумал.
— Нет, монсеньор. Это не игра. Не чьи-то злые происки и интриги. Я — ваша жена… и могу доказать вам это.
— Докажите. — Он инстинктивно понял, что от этой женщины не исходит опасность … Пока, по крайней мере, — и положил кинжал обратно под подушку.
Доминик подошла совсем близко к кровати и вытянула вперед правую руку.
— Вот это кольцо у меня на пальце… Вы узнаете его?
Робер взглянул. Не может быть! Да… Это была его печатка. Он поднял глаза. Если бы женщина сняла капюшон, и он мог увидеть ее лицо!
— Итак, вы узнали… А это — ваш брачный контракт. — Доминик достала свернутую трубкой бумагу и протянула ему. Де Немюр взял в руки бумагу, встряхнул, разворачивая… Да, это был тот самый контракт! И его подпись внизу, рядом с подписью Мари-Флоранс.
— Да, — прошептал он, — это та самая бумага. И мое кольцо.
Дом торжествовала. Он признался!..
— Так вам довольно доказательств?
— Я не знаю… — он покачал головой. — Я ничего не понимаю, мадам. Откуда вы? Как вы сюда проникли?
— Разве вы не видите по моей одежде? Из монастыря, монсеньор. А как я попала к вам во дворец — пусть, прошу вас, останется моей тайной.
— Так вы — Мари-Флоранс? — Он все еще был в сомнениях. Возможно ли, чтобы это была его жена, каким-то волшебным образом явившаяся из закрытой далекой обители? И ее голос… Несколько раз во время их разговора в нем промелькнули знакомые нотки. Может ли быть, что это не Флоранс, а Доминик? Ведь они очень похожи. Доминик!.. Стоило ему подумать о ней, как он почувствовал, что начинает возбуждаться.
Но нет… Если в одежде картезианки пришла к нему Доминик де Руссильон, — Робер не дотронется до нее! И прогонит. Потому что он поклялся на кресте, что не коснется этой женщины… Любовницы своего подлого кузена Рауля! Неужели это — Доминик? Рыжая бестия Доминик? Она вполне способна на такой обман! Ведь обманула же она его тогда, на поляне, поклявшись, что не сбежит. А сама толкнула его ногой. Ускакала…
«Верить этой женщине нельзя. А она, как и Бланш, похоже, вожделеет меня. Если это она пришла ко мне… Боже, дай мне силы выполнить мой обет — и удержаться от соблазна!»
— Хорошо, мадам. — Сказал он. — Я не буду спрашивать больше, как вы вошли в мой дворец. И я верю… почти… что вы — моя жена. Но снимите же капюшон. И ваш плащ, чтобы я мог окончательно удостовериться, что вы не лжете!
Доминик подняла руку — и откинула капюшон.
Де Немюр отпрянул в изумлении. На лице ее была белая маска. — Что это значит? — спросил он. — Вы в маске!.. Почему? — Но и вы носили маску, монсеньор, — вы помните? — когда я выходила за вас. Теперь и я решила прибегнуть к небольшому маскараду. Я буду лишь в маске, — но все остальное я вам покажу. Вы ВСЕ увидите, ваша светлость. Вот мои волосы… Вы узнаете их?..
Дом тряхнула головой, и волосы ее, не убранные под сетку и не заплетенные в косы, рассыпались по плечам и груди. Герцог встал на колени на постели и, забыв о своей наготе, потянулся и с каким-то благоговейным восхищением приподнял и поднес к лицу тяжелую темно-рыжую прядь.
