Ведьмины камни (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна

– Опять! – выразительно сказал Гарди Кузнец и подмигнул Хельге.

– Видишь курево? – спросил у нее Регинмод. – Это он!

Хельга и правда уже различала висящее над землей облако дыма от печей. Хольмгард стоял на холме – поэтому словене, как ей объяснил Несвет, называют его «Холм-город» или даже просто «Холм». На северном языке это же слово означает «остров», и так его назвали потому, что в половодье вода окружает его полностью.

Сперва на их пути оказался посад вдоль протоки, а за его крышами виднелся заснеженный вал, окружавший город подковой – совсем не так, как у Озерного Дома, самой крупной крепости, какую Хельга знала. Вал Хольмгарда защищал его со стороны суши, но был открыт к Волхову – точно так же строят крепости в Северных Странах, куда прибывают по морю. Однако тына поверх вала не имелось, на нем стояли какие-то бревенчатые низкие здания, из их окошек струился дым – выглядел он так, будто давно уже не предназначен для обороны. Веяло горячим свежим хлебом, от этого запаха у Хельги, с наслаждением ловящей его ноздрями, даже слезы выступили. Поистине они приближаются к Асгарду, обители тепла и роскоши!

Сани шли по дороге между дворами и клетями. В городе прибытие обоза вызвало немалое оживление. Хельга, хоть и привыкла к Силверволлу и Озерному Дому – самым крупным селениям в Мерямаа, – была поражена здешним многолюдством. Впереди были ворота вала – открытые, перед ними толпился народ. Хельга слышала приветствия и выкрики на северном и на славянском языках, сотни глаз таращились на приехавших, разглядывали поклажу и лошадей. Сквозь толпу вереница саней проползла за вал и остановилась на небольшой площади, окруженной дворами.

– Вон конунгов двор! – Гарди показал вперед, на несколько больших домов и несколько поменьше.

Хедин сошел с коня и помог Хельге выбраться из саней. От усталости она коченела, и при этом ее трясло от волнения, так что на едва стояла на ногах и была очень благодарна Хедину, что он не выпустил ее руку и поддержал. Их спутники-купцы уже здоровались с вышедшими навстречу людьми, сыпались взаимные вопросы. Хельга растерянно озиралась. К счастью, Гарди о них не забыл и вскоре подвел к ним плотного немолодого мужчину, невысокого и коренастого, у которого, как у Эйрика, сквозь седину на щеках пробивался прежний цвет рыжей бороды.

– Это Биркир, управитель госпожи Сванхейд. А это дети Арнора Камня из Силверволла, племянники Эйрика конунга. Отведи их к королеве, если ей удобно их принять.

– Племянники Эйрика? – Бородач усмехнулся. – Не верю. Почему тогда они не рыжие?

– Потому что рыжие волосы в наследство успел перехватить ваш Логи! – вырвалось у Хельги.

Она было испугалась – может, не стоило этого говорить, но успокоилась, увидев, как добродушно рассмеялся Биркир.

– Бойкие они на язык, эти племянники! Дядя тоже был не промах, я-то его помню! Ну, идемте.

Биркир провел всех в самый большой дом – Хедина с сестрой, Несвета с сыном, старших купцов. Хельга по-прежнему цеплялась за руку брата, непрерывно вертя головой. Гридница была больше, чем любое строение в Мерямаа, а искусную резьбу столбов, поддерживавших высокую кровлю, изготовили умельцы из-за Варяжского моря. Ярко пылал огонь в длинном высоком очаге, дым уходил вверх и вытягивался в узкие оконца, почти не ощущаясь в воздухе. На стенах поверху виднелись разноцветные щиты – одни целые, другие полуразбитые, висели секиры и копья. Под ними на всю длину стен протянулись полки, уставленные дорогой посудой – поливной, медной, бронзовой, даже серебряной. Блюда, кувшины, чаши и ведерки сверкали, отражая блеск огня. Под ними сплошным рядом висели звериные шкуры – медведей, волков, рысей, оленей – свидетельства охотничьего искусста прежнего хозяина, Олава конунга, и защита от зимнего холода.

И здесь было множество людей, по большей части мужчин – они сидели на помосте вдоль всей стены, стояли, привалившись к столбам, и с любопытством разглядывали приезжих. Хельга чувствовала на себе десятки взглядов, какие-то выкрики относились к ней, но от волнения кровь шумела в ушах и она почти ничего не понимала. Наверное, вот так духи погибших вступают в Асгард и с трепетом ждут встречи с Одином! Подумав об этом, Хельга прижала руку к груди, где под кожухом пряталось ее ожерелье из «Одиновых камней». Среди непривычного обилия незнакомых лиц она была так же смущена и испугана, как если бы ее окружали духи мертвых.

Хоть бы одно знакомое лицо! Мечтая об этом, она, однако, помнила, что не знает здесь никого, кроме Сванхейд и ее сына. Где же они?

Народ впереди расступился, и Хельга увидела Сванхейд. В синем платье, с куньей шубкой на плечах, крытой синим же шелком, та вышла из какой-то боковой двери, невозмутимая и прекрасная в своем величии, как сама Фригг. Кто-то что-то сказал ей, указывая на приезжих, и она обернулась. Изумленные глаза Хельги встретились с ее глазами.

– Кого я вижу! – Сванхейд всплеснула руками, блеснули золотые браслеты на ее запястьях. – Не может быть! Каменная Хельга!

Она даже запомнила ее прозвище! Хедин выпустил ее руку и подтолкнул: иди!

Сквозь раздавшуюся толпу Хельга подошла к Сванхейд. Надо было что-то сказать, объяснить свое появление, но она совершенно растерялась и не находила слов. Не скажешь ведь королеве «Я приехала утешить тебя». К тому же бодрый, оживленный вид Сванхейд напомнил Хельге, что та еще не знает о своем несчастье, и уж точно не Хельге пристало о нем сообщать.

– Ты еще выросла! – Сванхейд взяла ее за руки. – Стала совсем взрослой! Стало быть, родители тебя все же отпустили? Сколько радости сразу мне послали боги! Но не обижайся, что здесь такая суета и у меня почти не будет пока времени поговорить с тобой. Вы еще не слышали нашу главную новость? – Через плечо Хельги Сванхейд взглянула на Хедина и Несвета, будто хотела знать, кто они такие, и пока принимая их лишь за спутников девушки. – О, Несвет, и ты здесь! Так ты уже знаешь?

– Будь цела, госпожа! – Несвет поклонился, и сын за его плечом тоже; Хельга заметила, что здесь даже Видимир притих и спрятался за отца. – Мы приветствуем тебя и надеемся, ты в добром здоровье… Что мы должны знать?

– Вчера был гонец – на днях приезжает мой старший сын, Ингвар конунг!

– С-сюда приезжает? – выдавила потрясенная Хельга.

– Сюда! – ликующе подтвердила Сванхейд и обняла ее, чтобы дать выход своим чувствам.

Но утомленная телом и душой Хельга, осознав, кого ей вскорости предстоит увидеть, чуть вовсе не лишилась чувств.

Не имея сама свободного времени, позаботиться о Хельге Сванхейд поручила своей невестке, Бериславе. Это оказалась молодая, на несколько лет старше Хельги, женщина, удивительно хорошенькая – с мягкими, ясными чертами лица и светлыми глазами, а приветливая улыбка, обнажавшая ровные белые зубы, делала ее просто красавицей.

– Отведи ее в девичью, устрой отдохнуть, – велела Сванхейд. – Тебе и самой будет полезно себя занять. Покажи ей Альву.

– Ты славянка? – растерянно спросила Хельга у Бериславы, не зная, как в этом случае с ней объясняться; то, что Сванхейд обратилась к невестке на русском языке, ускользнуло от ее внимания.

– Я – русинка, – ответила та, за руку ведя Хельгу к одной из боковых дверей гридницы, и улыбнулась: – Как и ты. Ты ведь из руси, если ты племянница Эйрика?

– Мой отец – из мерянской руси. Моя мать родилась в Свеаланде.

– Это слышно по тому, как ты говоришь. Кто родился в Свеаланде, говорят немного не так, как мы здесь в Гардах. И это переходит к детям.

– Но почему у тебя славянское имя?

– Моя мать – дочь конунга кривичей, из Пскова. А отец – Вальгард, родной брат Хельги Хитрого. Он погиб пять лет назад. Если тебе трудно запомнить, можешь звать меня Берой [8].

– Так ты – племянница Хельги Хитрого?

– Да.

– Но твой муж – Тородд сын Олава?

Об этом Хельге успела сказать Сванхейд.

– Да.

– Я перепутала. Мне казалось, что это Ингвар женат на племяннице Хельги Хитрого.