Пленница Риверсайса (СИ) - Болдырева Алиса

— Пустите, прошу вас, милорд, - просипела Тами; её голос вмиг сел. Она попыталась оттолкнуть Рована, но он держал крепко. Его глаза лихорадочно горели, а Тами всё никак не могла понять, что же отражается в их глубине. В Тилмрэде ни одни мужчина не смотрел на неё так.

— Раз вы просите, - негромко произнёс он, наконец, отпуская её.

Почувствовав свободу, Тами отскочила от него в другой конец комнаты, едва не зацепившись за край ковра. Её дыхание сделалось прерывистым, глаза ошалело вертелись в глазницах, и она знала, что Рован видит в их глубине страх, первобытный и неконтролируемый.

— Я прошу вас уйти, - смогла выдавить из себя Тами. Она сама поразилась тому, как жалко прозвучал её голос.

Рован тихо рассмеялся, и помотал головой. Он не собирался уходить просто так.

Тами бросала взгляд на дверь, но ей было не добраться до неё, Рован стоял на её пути. Страх сжал её горло ледяными пальцами; сердце неистово грохотало, и кажется, Рован слышал этот грохот, ведь с каждой секундой его улыбка становилась всё шире.

Он дёрнулся, желая подойти к ней, но в тот момент двери её комнаты вновь распахнулись, и Тами едва не разрыдалась от облегчения, когда разглядела в дверном проёме смуглое лицо Мариуса Вэлдона.

Он застыл всего на мгновение, а затем принялся переводить настороженный взгляд с Тами на Рована и обратно. Его красивый высокий лоб, на который спадали слегка влажные волосы, прочертила тонкая линия.

— Рован? Может, поведаешь о причинах твоего нахождения в покоях миледи в столь поздний час? – спросил он, но один его взгляд говорил красноречивее любых слов. Мариус Вэлдон был зол.

— Зашёл узнать, отчего леди Тами проигнорировала наше гостеприимство и не спустилась к ужину, - отозвался Рован.

— Думаю, это может подождать до утра, - сказал Мариус обманчиво спокойным голосом.

— Разумеется, - отозвался Рован. – Миледи, - он бросил на Тами многозначительный взгляд, обещая вскоре вернуться, и ей вдруг стало тяжелей дышать.

Проводив Рована до двери подозрительным взглядом, Мариус теперь обратил свой взор на Тами. Гонимая страхом, она отступала назад, пока не упёрлась спиной в шероховатую стену. Наступая, он шёл вслед за ней.

— Что он сделал? – приблизившись, спросил Мариус, и запах мыла, что исходил от него, защекотал ноздри Тами. Его хмурый взгляд скользил по её лицу. Безусловно, он заметил мокрые полосы, что оставили после себя слёзы, и неверно истолковал это. – Он напугал вас?

Тами видела, что его грудь под тёмным камзолом часто-часто вздымается, и, кажется, на этот раз она ошиблась. Мариус Вэлдон не был зол, он был в ярости.

— Нет, милорд, - Тами едва узнавала свой голос, хриплый и сдавленный. – Нет.

Она хотела, чтобы лорд Вэлдон скорее оставил её одну, но, как назло, он не спешил уходить.

— Тогда откуда слёзы? – он приподнял её лицо за подбородок, заставляя взглянуть себе в глаза.

Тёмные омуты смотрели недоверчиво, будто он усомнился в искренности её слов, лицо Тами же предательски запылало. Едва ощутимое прикосновение его пальцев было приятным, и сразу воротило её на берег Угольной реки, в тот день, когда она застала лорда Вэлдона, стоящим по пояс в воде. Она и не догадывалась, что в том месте был кто-то, а, заметив там лорда Вэлдона, собиралась уйти, но отчего-то осталась; ноги, будто налившись свинцовой тяжестью, приросли к земле, пока она, скрываясь за ветвями высоких деревьев, беззастенчиво разглядывала его обнажённое тело, которое ласкала кристально-чистая вода.

— Я просто устала. Прошу вас, лорд Вэлдон, я хотела бы остаться одна. Вы позволите? - выдохнула Тами, прогоняя прочь порочные видения. Она до сих пор плохо контролировала свой голос, но уже не знала от чего больше - всё ещё от страха, или же от его близости.

Ещё некоторое время Мариус разглядывал её своим нечитаемым взглядом, продолжая удерживать пальцами за подбородок, а затем отпустил. Как только его пальцы разжались, к Тами вернулась способность дышать.

— Вы правы, уже поздно.

У выхода он обернулся.

— Леди Тами, заприте на ночь дверь. Так будет лучше. Для вас, - в его голосе сквозило предупреждение, и она едва заметно кивнула.

Оставшись одна, Тами тут же бросилась к двери, задвинула засов, и, прижавшись спиной к шершавой поверхности, медленно сползла вниз. Она просидела так почти до самого рассвета, боясь сомкнуть глаза хоть на мгновенье.

Больше она не повторит своей ошибки. Отныне двери её покоев будут крепко заперты.

Мариус

Замок, величественный и молчаливый, был окутан сероватой мглой, и уже успел погрузиться в умиротворяющий сон. Серебристый свет луны, и ночной воздух, свежий и прохладный, больше пригодный для начала осени, нежели для последних дней августа, проникал внутрь сквозь распахнутые створы окон. Этот воздух сейчас касался своими тонкими пальцами разгоряченного лица Мариуса, сбивая пышущий жар с его щёк.

Уверенным шагом он шёл вдоль длинного коридора, и стенные факелы, что наряду с переменчивой луной освещали ему путь, трещали и шипели, когда он, проходя мимо, тревожил огонь, что оранжевыми всполохами тянулся к высокому потолку. Мариусу казалось, что он растревожил самого Адайна вместе с Астрой [Астра - богиня неба, одна из богов Мироздания, которым поклоняются в королевстве Этелхорд], и они с немым укором поглядывают на него своими бездонными глазами, в глубине которых отражается вся мудрость мира.

Давно перевалило за полночь, а он направлялся в сторону покоев Рована, вместо того, чтобы лежать в своей постели, отдыхая после изнурительного путешествия.

Но Рован не оставил ему выбора. В душе Мариуса заклокотала злость, сильная и разрушительная, как только он отворил двери комнаты леди Тами и застал там брата. Мариус сильнее сжал руки в кулаки и ускорил шаг. Рован ослушался его приказа не трогать девчонку Боллардов. Это сделалось очевидным, стоило увидеть её испуганное и побледневшее лицо. Она дрожала, хотя и пыталась изо всех сил сделать вид, что ей не страшно, в то время как брат скалился, готовясь наброситься на неё, словно голодный хищник. И набросился бы, не явись вовремя Мариус…

Не её отсутствие во время ужина взволновало Рована, конечно же нет, и Мариус это точно знал. Боги, да любому здравомыслящему человеку была бы понятна причина, побудившая Рована оказаться в её комнате в столь поздний час, стоило лишь взглянуть в его глаза! Они горели похотью, и кажется, лишь девчонке было невдомёк, какая опасность ей грозила.

Вероятно, свои представления о любви и страсти она могла почерпнуть лишь из песен и баллад, что распевают странствующие музыканты в Этелхорде и за его пределами, но неужто мать не поведала ей о том, что происходит между мужчиной и женщиной? Ведь она была невестой молодого Пирса и собиралась вскорости замуж. Тогда почему не заперла двери? Почему поступила так опрометчиво? Она не была глупа, а значит, не могла не замечать взглядов Рована, жадных и порочных, которыми он её щедро потчевал.

Мариус думал, что сможет защитить дочку Ларика от притязаний Рована, поселив её в хозяйском крыле замка. «Так безопаснее. Она будет у меня на виду», - понадеялся он, но, как выяснилось, напрасно. Стоило только ночи вступить в свои законные права, Рован, наплевав на все запреты Мариуса, своего лорда, отправился к Тами, что само по себе было дерзостью. Это следовало прекратить да побыстрее.

Одним широким шагом Мариус преодолел расстояние, что отделяло его от двери комнаты Рована, и толкнул её. Тот стоял у окна и, будто ждал его появления.

— Помниться, несколькими минутами ранее ты корил меня за столь поздний визит, брат. А что же сам? – поинтересовался Рован, пока Мариус закрывал двери. Ему не нужны свидетели.

— Лорд Вэлдон, - поправил его Мариус, едва сдерживая внутри ярость, словно взбесившуюся лошадь сдерживают в узде. – И в этом замке я волен войти в твои покои в любое время дня и ночи, Рован. А вот за каким чёртом тебя понесло в комнату к леди Тами, позволь узнать?