Лаура Кинсейл - Благородный разбойник
– Вы астролог?
– Немного. И, смею заметить, могу довольно точно составить ваш гороскоп.
– Умоляю, не надо, – сказала Элейн.
Она не хотела давать ему большей власти над нею, чем он уже имел. Тихий смех отдался эхом от колонн.
– Как пожелаете. – Чуть склонив голову набок, он смотрел на нее своими черными глазами. – Боитесь? Не думал, что вы так набожны.
– Я верую в Христа, – осторожно сказала Элейн.
– Понятно. Вы язычница.
– Нет.
– Язычница. Я без сожаления продам вас сарацинам.
– Они вас за это не поблагодарят, – пробормотала Элейн, силясь унять дрожь.
– Ошибаетесь, миледи. Девственница с изысканными манерами, со светлой кожей и вашими необыкновенными глазами стоит, я думаю, пять тысяч французских крон.
Элейн понятия не имела о стоимости французской кроны, но целых пять тысяч – это похоже на выкуп за принца. Или принцессу.
– Если вы хотели меня напугать, то вам это удалось. Но я всего лишь служанка графини Ладфорд.
– Тогда какой у меня выбор, у бережливого торговца, корпящего над своими расчетами? – Элейн промолчала, исчерпав немногие доводы. – Может, все-таки поинтересуетесь, что вам в конце концов уготовлено судьбой?
– Она в ваших руках. Неудивительно, если вы ее предскажете.
– Возможно, она не столь ужасна, как вы себе представляете. – Он посмотрел на звезды. – Восходит Сатурн. В такие ночи все кажется печальным. Вам никогда не приходилось просыпаться глубокой ночью, в час волка, с чувством, что все любимое не столь важно, как вам казалось вчера днем?
– Час волка? – медленно повторила Элейн.
– Но вы молоды, наивны. Вряд ли вам это известно.
Она подумала о Раймоне, вспомнила ночи, когда про сыпалась и глядела в темноту.
– Да. Мне это знакомо.
Наступило молчание. Он безучастно смотрел на плитки, словно ушел куда-то к звездам. А может, считал прибыль от продажи ее сарацинам. По его лицу Элейн ничего не могла прочесть. Оно было совершенным и таинственным, как у ангелов, вырезанных над алтарем:
– Идемте, – вдруг сказал он. – Я покажу вам еще кое-что.
Все мысли о сне тут же исчезли. Элейн чувствовала необыкновенную бодрость, замечала каждую деталь, слышала каждый звук. Ее шаги отдавались гулким эхом, его были тихими, как шелест крыльев. Остановившись перед двумя колоннами, он поднялся на помост, взял из украшенной драгоценными камнями подставки тонкий скипетр, и стена за колоннами вдруг как бы растаяла в темноте.
Элейн поняла, что смотрит в дверной проем. Снизу поднимался бледный свет, неся с собой острый запах, словно горели цветы или травы. Голубоватого свечения было достаточно, чтобы видеть ступени лестницы. Он повернулся к ней, приглашая войти. Элейн не хотелось спускаться вниз.
– Сэр, я предпочла бы не ходить туда.
– Вы боитесь? – Он выглядел удивленным.
– Боже мой, да! Мне совсем не нравится эта лестница.
– Это дорога в мою библиотеку.
Она покачала головой и отступила на шаг.
– Чего же вы боитесь?
– Скажите мне, что вы там делаете.
– Вызываю дьявола в образе черного козла. Он возникает в облаке серы и делает все, что я прикажу. Не хотите посмотреть?
Элейн быстро перекрестилась.
– Не следует так дерзко шутить.
– Нет, мадам, – тихо сказал он. – Пусть я дерзок, но, будьте уверены, я слишком хорошо знаком с дьяволом, чтобы его вызывать. Я жил под его владычеством и знаю, что никакая дарованная им власть не стоит этой цены.
– Вы заключили договор с... – Элейн даже не осмелилась произнести имя.
– Никакого договора! – резко ответил пират. – С этим покончено. Я говорю лишь о человеческом зле. А в своей библиотеке, миледи, я читаю. Размышляю. Я не из тех безрассудных магов, которые воображают, что способны господствовать над самим адом. Я не священник. Я не смиренная овца в святом стаде. Меня интересуют естественные возможности, силы природы. Идемте, и я вам покажу, если хотите. Если нет, тогда возвращайтесь в свою постель и к своим молитвам.
Он резко повернулся и начал спускаться по лестнице. Потом все же остановился и посмотрел на нее. Если бы он попытался ее заставить, если бы угрожал ей или уговаривал, она бы не пошла. Он пират. И, как теперь выяснилось, маг. Причем настоящий.
– Полагаете, я не должна вас бояться? – вдруг спросила она. – Мне кажется, с моей стороны было бы глупо не бояться.
Он долго смотрел на нее, потом кивнул:
– Да. Это было бы глупо.
– Вот и хорошо. Я боюсь. Но пойду с вами.
– Тогда идемте. Положите мне руку на плечо, миледи, чтобы не споткнуться.
Странный голубоватый свет в его библиотеке исходил от стеклянных шаров, расставленных по всей комнате и светивших, как болотные огни. Элейн вздрогнула, увидев змеиные кожи, свисающие с балки. Но это были всего лишь змеи.
– Боже мой! – выдохнула она на последней ступеньке и вцепилась в его плечо.
У дальней стены горел каменный очаг, красные угли освещали белый живот огромной ящерицы, подвешенной на железных цепях. У нее был толстый чешуйчатый хвост, а из открытой пасти торчали зубы, какие Элейн могли привидеться только в кошмарах.
– Это крокодил, – сказал он. – Маленький речной дракон из Египта. Как видите, крыльев у него нет.
– Вы убили его?
Пират усмехнулся.
– Нет. Я предоставил эту работу благородным рыцарям. Я лишь заплатил кучу золота, чтобы его получить, миледи.
– Зачем? – удивилась Элейн.
– Иногда я нахожу такие вещи полезными.
– Я читала о них в книге про животных.
– Правда? – Он повернулся к ней. – Я никогда еще не встречал служанку, которая читает про животных.
– А я не встречала джентльмена, который их коллекционирует.
– Вы много читаете, мадам?
– Да. Я читаю по-латыни, а также на тосканском, французском и английском.
Не успели эти слова сорваться с ее губ, как она тут же пожалела о сказанном. Вряд ли простая служанка могла похвастаться таким образованием. Хотя пират промолчал, Элейн не льстила себя надеждой, что он ничего не заметил.
– Садитесь, – пригласил он, указав на круглый стол в центре комнаты. Стол находился внутри нарисованного на полу круга с золотым пятиугольником. – Не обращайте на него внимания, – добавил Рейвен, когда Элейн заколебалась. – Это знак Соломона, означающий, что в пределах его влияния следует говорить только правду. Вижу, вы не особенно любите говорить правду.
Элейн не смогла найти умного ответа. Разумеется, никакую правду она говорить не собиралась.
