Джо Фергюсон - Сделка леди Ромэйн
Повернувшись к Тэчеру, девушка спросила:
— Сколько у вас лошадей?
— Три. Одна из них для вас, леди Ромэйн.
— У меня две, — прохрипел Камерон. — Но ботинок для леди у меня нет. Не было времени их искать.
— Это не имеет значения, — бросила девушка, хотя ноги у нее заледенели. — Лошадей у нас достаточно. Давайте выбираться отсюда.
— Я согласен, — поддержал ее Джеймс. — Если мы отправимся в путь сейчас, в полдень сможем добраться до Струткоилла.
— В полдень? — переспросила Ромэйн.
За дверью едва начинало светать. Перспектива находиться в холоде так долго ужасала.
— Но до Струткоилла не больше лье!
Ромэйн взглядом поблагодарила Грэндж, которая набросила ей на плечи пару пледов. Закутавшись до самого подбородка, Ромэйн дерзко выпалила:
— Мне безразлично, далеко это или нет. Постараемся добраться дотуда как можно скорее. Если нам не удастся найти теплый угол и принять горячую ванну, кости мои расколются от мороза.
Маккиннон рассмеялся, но девушка расслышала в его смехе нотку страдания. Должно быть, ему значительно больнее, чем он позволяет себе показать им.
— Мисс Ромэйн, вы, безусловно, привыкли к удобствам, соответствующим высокому положению внучки герцога, но я надеюсь, что моя тетя и ее дочь разместят вас настолько комфортно, насколько позволяют условия их небольшого домика.
— Тетя? Двоюродная сестра? — Грэндж оживилась. — Надеюсь, они благонравные женщины?
— Я говорю о доме моих родственниц, а не о доме наслаждений. — Когда старая женщина зарделась, Маккиннон добавил: — Дом достаточно скромен, но там нас приютят и обогреют. — С этими словами Джеймс направился к двери.
За несколько часов, проведенных в хижине, Ромэйн успела позабыть, как безжалостно ветер царапал ей лицо. Она шла, сутулясь, пытаясь противостоять порывам ветра и не дать сбить себя с ног. Не обращая внимания на приказания Грэндж поторапливаться, Ромэйн дождалась, пока из хижины выйдут Джеймс и сержант.
— Тэчер! — позвала Ромэйн, стараясь перекричать свист ветра и скрип деревьев.
Конюх появился из серого вихря так же стремительно, как пробка вылетает из бутылки с шампанским. Следуя приказаниям хозяйки, он помог Камерону вывести Маккиннона из халупы и посадить его в седло. Джеймс бросил на девушку взгляд, значения которого она не поняла. Впрочем, безразлично, благодарит он за помощь или отвергает ее.
Снежинки, кружась, попадали прямо в сапожки Ромэйн, грозя заморозить ее. Девушка с сожалением вспоминала о том скудном тепле, которое давали ей шелковые чулочки, но вслух не проронила ни звука: Грэндж пришла бы в ярость, узнай она, что Ромэйн перевязала плечо мужчине столь интимным «предметом» туалета.
Тэчер посадил девушку на лошадь, Ромэйн приняла поводья, стараясь прижимать руки как можно ближе к телу. Ветер забирался под накидку, и она мантией развивалась за спиной Ромэйн.
Грэндж вскрикивала от страха. Лошадь нервничала.
Неслышно ругаясь, Джеймс, пошатываясь, шел сквозь снеговую завесу. Он ухватил низ накидки и обернул его вокруг ног девушки, как будто она все еще была маленькой девочкой.
— Приподнимитесь и подоткните это под себя, — приказал он. — Я не желаю, чтобы мисс Грэндж обвинила меня во всех смертных грехах.
— Что!
Ромэйн тяжело вздохнула. Следовало бы предвидеть, что с наступлением утра Маккиннон не станет более церемонным, чем был ночью. Его дерзкие высказывания грозили осложнить и без того тяжелый предстоящий день.
Ромэйн услышала вздох изумления, вырвавшийся у ее гувернантки, и поняла его причину, когда на повороте дороги сквозь сплошную пелену снега, который вновь посыпался с небес, взору путников открылась долина. Деревенька, расположенная между двумя скалистыми холмами, едва ли насчитывала дюжину домишек. Чуть выше, на одном из холмов, виднелись остатки разрушенного замка или монастыря. Крыши домов утопали под тяжелым слоем снега, так что Ромэйн не могла понять, крыты они черепицей или соломой, но стены домишек были сложены так же грубо и неказисто, как и стены хижины, приютившей её и Джеймса.
— Струткоилл, — как бы угадав мысли Ромэйн, гордо произнес Джеймс, и его усыпанные снегом брови встали домиком.
Он заговорил с девушкой в первый раз после того, как они оставили хижину. Никто не проронил ни слова, но прямая как палка спина Грэндж предупреждала ее подопечную, что по прибытии к месту назначения ее ждет выволочка.
Улицы были пустынны. Но на окнах то и дело приподнимались занавески, и Ромэйн поняла, что их появление не осталось незамеченным. Как она догадалась, незнакомые люди были редкими гостями в этой деревушке, расположенной на расстоянии всего одной мили от границы с Англией.
Камерон остановился напротив домика, ничем не отличавшегося от других. В окнах горел свет. При входе гостей приветствовала лаем собака. Путники, окоченевшие от холода, спешились, и Джеймс направился к двери. Она открылась прежде, чем он взялся за кольцо.
— Джемми? — молодая женщина с широко распахнутыми глазами и волосами, еще более рыжими, чем шевелюра Маккиннона, посмотрела ему через плечо и вновь воскликнула: — Джемми! Почему ты вернулся так быстро? Я думала, ты уехал по меньшей мере на неделю.
— Эллен, посторонись, пожалуйста, и позволь нам войти, а то леди Ромэйн и ее сопровождающие решат, что мы самые негостеприимные хозяева.
Веснушчатая девушка кивнула и отступила в угол, наблюдая, как странные путники заполняют их небольшую прихожую. Она вытерла руки о грязный передник из кисеи, и глаза ее расширились еще больше. Ромэйн могла бы развеять подозрения девушки, но время для этого еще не настало.
— Разогрей воды, — приказал Джеймс. — Мы умираем от холода.
— Ага, — пятясь прошептала Эллен, не в силах оторвать взгляда от незнакомцев.
— И принеси ее сюда, — продолжал Джеймс, указывая на комнату рядом с прихожей.
Тэчер и Камерон отправились распрягать лошадей и задать им корму, поэтому Ромэйн пришлось, обвив рукой талию Джеймса, помочь ему пройти в комнату. Грэндж едва не испепелила девушку взглядом, но Ромэйн чувствовала себя обязанной помочь Маккиннону: ведь он спас ей жизнь. Когда он оперся здоровой рукой о ее плечо, пальцы его скользнули под плед, укрывающий девушку от холода, и нежно погладили ее. Ромэйн подняла голову и увидела его лицо так же близко от себя, как это уже было однажды, когда она уснула на плече у этого мужчины.
Губы Маккиннона растянулись в улыбке, и в глазах появился добродушный блеск. Неожиданно Ромэйн ощутила сердечное тепло, исходившее от ее странного спутника, и все вокруг перестало существовать: то ли все люди покинули помещение, то ли она сама была оглушена бешеным биением собственного сердца. Сейчас для Ромэйн имело значение только то, что она утонула в изумрудной глубине его глаз.
