Елена Миронова - Невезучая
– Да брось, – отмахнулась Марина, – с чего ты взяла, что он – хороший? Все огромные состояния зарабатываются нечестным путем. Вот взять Толика, к примеру…
Услышав свое имя, Толик немедленно откликнулся. Не отрываясь от блюдца с икрой, он загнусавил:
– Меня засосала опасная трясина, и жизнь моя – черная икра…
Марина вздохнула, посмотрев на будущего мужа, подошла к нему, вытащила из-под его головы розетку с икрой и как ни в чем не бывало принялась намазывать ее на хлеб.
– В кои-то веки, – прошамкала она с набитым ртом, – тебе предоставилась возможность показать, на что ты способна – кроме того, как выдавать учебные пособия и дешевую порнушку в библиотеке. Так докажи это! Эх, может, мне самой лорда заарканить? – мечтательно произнесла Марина.
Внезапно дверь в столовую распахнулась и вошел лорд Адриан.
– Машенька, – обратился он ко мне, – я никак не могу уснуть! Может быть, вы согласитесь составить мне компанию? Мы можем сыграть в бридж… или в покер!
Он вдруг увидел Марину, доедавшую бутерброд с икрой.
– Маша, вы позволяете прислуге есть деликатесы?
– Э-э-э… да, – промычала я.
– Вы слишком добры. У нас в Англии работникам не позволяется есть с хозяйского стола. – Он неодобрительно взглянул на Клюеву.
Та кокетливо ему улыбнулась и состроила глазки, не замечая, что на подбородке у нее повисла, словно небольшая бородавка, черная икринка.
– Увы, я не умею играть в карты, – пожала я плечами. – Так что вряд ли смогу стать вам компаньоном. К тому же после обеда я обычно сплю…
– Ну что же, – вздохнул явно разочарованный лорд, – не буду нарушать ваши традиции. Пожалуй, почитаю…
Он удалился.
– Дура, – накинулась на меня Клюева, – он сочтет тебя негостеприимной! Зачем ты так с ним?
– Я не собираюсь развлекать его одна, – отчеканила я. – Приводи в порядок своего Толика, пусть он мне помогает!
Я повернулась и вышла из столовой. Поднялась наверх и отправилась в спальню. Несмотря на свой вульгарный декор, кровать не помешала мне немедленно уснуть.
Проснулась я, когда уже стемнело, хотя чему тут удивляться – зимой темнеет уже к пяти часам вечера. Толика, разумеется, рядом не было.
Наскоро приведя себя в порядок, я вышла из комнаты и нос к носу столкнулась с лордом. Что он делал у меня под дверью, подслушивал, что ли?
– О, Машенька! – обрадованно воскликнул он. – А я все не решался нарушить ваш покой. Слонялся без дела битый час, а я не привык бездельничать.
– Ну почитали бы, – стараясь казаться радушной, посоветовала я, – спустились в столовую, погуляли бы по оранжерее.
– Я читал, – оправдывался лорд, – в столовую спускаться не стал, не голоден. А вот про оранжерею как-то не подумал.
– Ну давайте прогуляемся туда, – вздохнула я, спускаясь вниз по ступеням.
Среди чудесных растений мне будет гораздо проще вынести присутствие англичанина. Не то чтобы он мне категорически не нравился, однако в его обществе я чувствовала некую скованность. И при этом вдобавок мне было очень неудобно водить его за нос – ведь я же его нахальнейшим образом обманывала!
– Машенька, давайте все же не пойдем в оранжерею. – Лорд сочувственно смотрел мне в глаза. – Расскажите мне лучше о вашем детстве.
– Я расскажу, – пробормотала я, сбитая с толку, – но почему бы нам не поговорить об этом в оранжерее? Тем более что мы совсем рядом с ней.
– Я уже там был, – сообщил он, – а возвращаться – плохая примета.
Он взял меня за руку, намереваясь повести в другую сторону, но в меня словно бес вселился. Казалось бы, какая мне разница, почему он не хочет идти в оранжерею, однако же упрямство потянуло меня именно туда. К тому же лорд явно что-то недоговаривал: несколько минут назад он сообщил, что не думал прогуляться в оранжерее, а теперь, оказывается, он там уже был. Это меня разозлило – не люблю недомолвок.
Я вырвала руку и направилась к растениям. Практически сразу мне стало ясно, почему лорд Адриан предлагал мне удалиться от этого места. Толик и Марина самозабвенно целовались под раскидистым кустом, листьями напоминавшим пальму. Могли бы ради приличия спрятаться получше! Я сердито хлопнула дверью и направилась по дорожке мимо английского гостя. Не стоит забывать, что Толик – якобы мой жених, соответственно я должна делать вид, будто ужасно расстроена этим адюльтером.
– Машенька, – лорд семенил за мной, – не огорчайтесь вы так! Он просто не соображает, что делает. Вы – настоящее сокровище, и мой племянник просто тупица, если этого не понимает!
– Вы слишком хорошо говорите по-русски, – буркнула я, злясь, что придурок Толик и похотливая Марина поставили меня в положение рогатой невесты.
– Я долго его изучал, – сообщил лорд. – Маша, да остановитесь же вы, я не привык так быстро ходить.
– Что вам надо? – взорвалась я, входя в роль обманутой почти жены. – Оставьте меня в покое! Мне не нужно ваше сочувствие!
– Упаси бог, – замахал руками мужчина. – Я не собирался вам сочувствовать! Вы редкая красавица, найдете себе более достойного партнера, нежели мой племянник! Это уровень плебея – миловаться с прислугой на глазах у девушки, которая должна стать твоей женой. Это непорядочно, некрасиво и гадко, и я очень расстроен поведением Анатолия.
Я замерла. Не следует ли из его речи, что он откажет Толику в наследстве? Вот это номер! Хотя кто просил эту сладкую парочку целоваться посредь бела дня? Неужели не могли потерпеть несколько дней! И как мне теперь себя вести? Как подобает обманутой женщине, то есть плакать и топать ногами, а потом собрать свои вещи и уйти, отвесив Толику смачную пощечину, или прикинуться святой и простить его со слезами на глазах?
Мне уже надоела непутевая Маринка, и я бы с удовольствием вернулась в свою квартиру. Но я ведь взялась помочь сладкой парочке! Решение далось мне непросто. Тяжело вздохнув, я повернулась к лорду, внимательно взглянула на него и с нескрываемым удивлением увидела в его глазах боль. Неужели он так расстроился из-за поведения своего племянника? Ему жаль поруганную честь древнего рода, или он беспокоится из-за меня? Я с любопытством разглядывала его. Большие карие глаза, украшенные легкой паутиной морщинок, высокий лоб со спадающей на него волнистой челкой, чувственные, полные губы, подбородок с ямочкой…
Я почувствовала, что краснею, и опустила глаза. А ведь он явно мне симпатизирует! Это открытие поразило меня. Ну да, разве его взгляд, направленный на меня, можно назвать сочувствующим? Да нет, он, скорее, смотрит на меня с… Впрочем, о чем это я? Разве я кому-то нравилась за все свои двадцать восемь лет, кроме Коли Смолянихина?
С другой стороны, ведь Коле-то я все же нравилась, а он считался первым красавцем если не школы, то уж нашего класса – точно. К тому же, говорят, зрелые мужчины неравнодушны к молоденьким девушкам. Молоденькой меня, конечно, не назовешь, но по сравнению с англичанином…
