Барбара Картленд - Цветы для бога любви
Он не спускал с нее глаз, и она чувствовала: как человек, получивший удар, когда он меньше всего этого ожидал, принц страшно взбешен и теперь размышляет, как бы отомстить.
Квинелла сделала реверанс.
— Прощайте, ваше королевское высочество!
— Так, значит, это правда? — спросил он тихо. — Вы действительно уезжаете в Индию?
Не ответив ни слова, Квинелла направилась к двери. Принц выставил вперед руку, будто пытаясь задержать ее,
— Подождите! — вскричал он.
Сэр Теренс быстро двинулся вслед за Квинеллой,
— Извините, ваше королевское высочество, я провожу свою племянницу до кареты, — решительно сказал он.
Не дожидаясь ответа принца, он вышел из гостиной и закрыл за собой дверь.
Когда Рекс спустился в холл и предупредительный слуга кинулся помочь ему надеть пальто, он заметил, что принца Фердинанда ожидает его личный адъютант, стоя почти по стойке «смирно».
После всего происшедшего Квинелле трудно было даже выговорить какие-нибудь сердечные, задушевные слова, и она просто еще раз поцеловала дядюшку и тетю и села в ожидавшую ее карету.
Рекс последовал за ней и, оглянувшись, увидел, как сэр Теренс и леди 0'Керри, то и дело прижимавшая платок к глазам, помахали им на прощание. Экипаж тронулся и быстро покатил по лондонским улицам.
Отодвинувшись в угол кареты, Рекс сказал:
— Вот уж действительно неожиданный и неприятный сюрприз!
— Как он посмел явиться незваным и силой пытаться заставить меня принять приглашение! — воскликнула Квинелла.
Теперь, когда опасность миновала, она заговорила с гневом и с дрожью в голосе.
— Забудьте о нем! — сказал Рекс. — Ваши дороги уже никогда не пересекутся, и каким бы он ни был толстокожим, все равно он чувствует, что проиграл.
Квинелла поежилась.
— Надеюсь, что так и будет, но у меня такое чувство, что он из тех, кто будет драться до конца, но не признает своего поражения.
— Чрезвычайно неприятный тип, — сказал Рекс, — но я уверяю вас, что в его положении ему ничего не остается сделать, как принять неизбежное.
— Как вы думаете: он не сможет… навредить дяде Теренсу?
— Теперь ему будет трудно это сделать. Он, н конечно, может попытаться, но я в этом сомневаюсь — ведь он все равно ничего не добьется.
Некоторое время они ехали молча. Потом Квинелла сказала:
— Я, наверное, действительно должна поблагодарить вас за то, что вы спасли меня от этого чудовища.
— Думаю, не стоит нам смущать друг друга обоюдными восхвалениями и подсчетами: кто, кому и чем обязан, — отозвался Рекс с оттенком иронии в голосе. — Лично я всегда ненавидел, когда меня принуждали говорить «спасибо», — еще с тех самых пор, когда в возрасте, кажется, лет шести меня сначала заставили письменно поблагодарить моих крестных родителей за игрушки, подаренные к Рождеству, а уж потом разрешили в них поиграть.
На губах Квинеллы мелькнула улыбка.
— Я страдала примерно от того же, но мне кажется, что этот урок хороших манер должны выучить все дети.
Как только она это сказала, он вдруг совершенно ясно представил себе, что сейчас в ее голове молнией пронеслось: «В нашем браке не будет детей, которых мы могли бы обучать хорошим манерам».
Он удивился, как просто может читать ее мысли, и совершенно уверился в правоте своей догадки, когда она отвернула голову к окну и сказала слишком быстро для того, чтобы это был вывод из ее наблюдений за дорогой:
— Кажется, мы не опоздаем на поезд.
— У нас еще уйма времени, — откликнулся он вынимая часы и глядя на них, — и мне сдается что ваш дядюшка под стать моей матери: она всегда собиралась на один поезд, а успевала на предыдущий.
— Но это наверняка лучше, чем опаздывать, — сказала Квинелла.
Оба они замолчали, не зная, о чем говорить дальше, и Рекс подумал, что, они, наверное, обречены вести такие вот обрывочные, вымученные разговоры до конца своей совместной жизни.
Их постоянно будут подстерегать речевые ловушки, неловкие замечания и двусмысленности, вызывая смущение и замешательство.
Какой смысл во всем этом?
И стоит ли Индия того, чтобы променять ее на свою свободу?
Но тут он вспомнил, что с его женитьбой связана не только Индия, но и карьера сэра Теренса, в которую тот вложил столько сил.
На какой-то момент он полностью забыл о Квинелле и стал думать об одном патане (Патаны — одна из народностей, живущих в Афганистане) — номер 17 в Большой Игре, — донесения которого спасли многие жизни и который наверняка будет ждать его, как только он прибудет в Лакхнау.
Был еще бенгалец в Калькутте, и скромный торговец в Бомбее, и десятки других, рассеянных по бескрайним знойным равнинам Индии, — ниточки одной общей «паутины», в которой запутывались русские, когда они меньше всего этого ожидали. Нет, он не мог подвести всех этих людей. Он безраздельно им доверял, и они отвечали ему тем же.
И они значили для него гораздо больше, чем какие-то странные отношения с женщиной, на которой он и не предполагал жениться и которая также не собиралась выходить за него замуж.
Корабль, на котором отплывали лорд и леди Дэвиот, был как две капли воды похож на десятки других, развозящих двести тысяч пассажиров из Великобритании по всему свету.
На географических картах каждый британский корабль был обозначен маленьким красным кружком, и они тысячами красных кровяных телец растекались по артериям земли, питая ее энергией.
Рекс подумал, что он безошибочно может распознать всех пассажиров, заполнявших черную «Безваду» в порту Саутгемптона.
Евразийцы сразу выделялись на фоне общей толпы, заметны были и молодые подвижные курсанты — свежие, румяные и самоуверенные, и ветераны с темными лицами и сутулыми спинами, истощенные тысячами лихорадок.
Усталые «индийские» жены с иссушенной зноем кожей и поблекшими лицами возвращались к своим мужьям после месячного отпуска, навестив детей, которые учились в Англии.
Тут было, конечно же, и пополнение в «рыболовецкую флотилию» — смешливые белокурые и рослые молодые девушки, лелеющие надежду получить в Индии мужа, а вместе с ним и супружество, которое было началом и концом всех их стремлений.
Для сотен британских семейств путешествие на Восток стало неотъемлемой частью их жизни, как начало семестра или ежегодное посещение дантиста.
Обычно пассажиры находили друзей среди судовой команды и, как хорошо было известно Рексу, прилагали все усилия, вплоть до интриг, чтобы в следующий рейс попасть с тем же экипажем, который так хорошо обслужил их в прошлый раз.
Кроме всего прочего, многих привлекала романтика морского путешествия на далекий Восток — корабли с красивыми звучными названиями, ослепительно белые мостики, вахты, сигналы тревоги и, наконец, ярко-красный флаг торгового флота, развевающийся на корме.
