Барбара Картленд - Любовь к шпиону
Спустя несколько минут, после того как она вошла в комнату, раздался стук в дверь и вошла горничная Каролины, чтобы помочь ей раздеться.
—Ты, должно быть, устала, — сочувственно сказала Симона по-немецки. — Боюсь, уже очень поздно.
— Мне часто приходится ложиться поздно, фройляйн, — ответила горничная, — ко всему привыкаешь. Как я понимаю, ни вы, ни фройляйн Каролина не захотите завтра рано вставать?
—Да, действительно, — ответила Симона. — Спасибо тебе за помощь.
Служанка повесила ее платье в шкаф.
— Внизу все говорят, что вы сегодня были самой красивой за обедом. А они, скажу я вам, очень критичны.
— В это верится с трудом, — ответила Симона. — Ведь графиня фон Тассен так фантастически красива!
—Ах, эта, — презрительно протянула горничная. — Мы многое о ней слышали и, скажу вам, далеко не в самом выгодном для нее свете.
— Почему? — спросила Симона.
Горничная оглянулась на дверь, будто опасаясь, что кто-то может ее услышать, и тихо проговорила:
— Она плохая дама, очень плохая. Ее не следует принимать в таком приличном, уважаемом доме.
Симона была потрясена. Она и сама это чувствовала, но не ожидала, что такого же мнения и простая немка-горничная.
Будто спохватившись, что сказала лишнее, горничная добавила:
— Мне не следовало вам этого говорить, фройляйн. Умоляю вас, не выдайте меня баронессе или фройляйн Каролине!
— Конечно, нет! Все, что ты мне говоришь, Мария, останется в этой комнате.
Служанка улыбнулась и уходя пожелала Симоне спокойной ночи.
—Да защитит вас ангел-хранитель, фройляйн. Вы сами — чистый ангел!
Симона улыбнулась. Но все же ее удивила откровенность Марии в оценке графини.
—Должно быть, она действительно скверная женщина, если даже Мария так о ней говорит.
Теперь она еще больше забеспокоилась о маркизе. Он ведь может и не понимать, что происходит. В конце концов, графиня действительно очень красивая женщина.
— Я должна предупредить его, — вслух сказала Симона, не представляя, однако, как это можно сделать. А что если он сегодня посетит комнату графини?
Конечно, невероятно, чтобы он отважился на такое после столь краткого знакомства. И все же, если он решится, эта женщина сможет выведать у него секрет, в котором так заинтересованы барон и Карл.
— Мне нужно как-то помешать ему, сделать так, чтобы он не пошел сегодня к графине, — произнесла Симона. — Но как?
Она еще недостаточно хорошо знала дом, но вспомнила, что говорила ей Каролина. На этом этаже при каждой спальне для гостей имеется гостиная.
— Ты имеешь в виду будуар? — уточнила тогда Симона. — У нас в Англии тоже такие комнаты есть, но только для очень важных гостей. В большом доме могут быть только одна-две такие комнаты.
— Мой дедушка, который строил этот дом, хотел, чтобы он был внушительным, как дворец, — ответила Каролина. — Уверена, деду представлялось, что в его доме будет много аристократов, которым понадобятся небольшие гостиные, где можно написать письмо, почитать или принять посетителей, чтобы поговорить наедине.
Поскольку Симона только недавно приехала и у нее было столько впечатлений и хлопот, она пока не удосужилась заглянуть в комнату, примыкающую к спальне. Взяв лампу со стола, она открыла дверь. Гостиная оказалась того же размера, что и спальня. Там была не только красивая мебель, но даже две или три картины — Симона была уверена, что написаны они выдающимися художниками.
На противоположной стене она заметила еще одну дверь и решила, что та ведет в другую спальню. Так и оказалось. Эта спальня была такой же, как ее собственная, с такой же второй внутренней дверью. Симона пересекла комнату и открыла эту дверь. Она продолжала переходить из одной спальни в гостиную, оттуда — в следующую спальню, не выходя в коридор. Когда, по ее подсчетам, она прошла седьмую спальню и остановилась у очередной двери, то едва не выронила из рук лампу, услышав доносившиеся из-за нее голоса.
Симона испугалась, что опоздала, поскольку узнала голос маркиза, который говорил по-английски.
Девушка затаила дыхание, ожидая, кто ответит маркизу. Она с облегчением услышала, что это мужчина, а не женщина.
— Надеюсь, милорд, у вас есть все необходимое, — произнес этот мужчина. — Когда прикажете разбудить?
— В восемь будет отлично, — ответил маркиз. — Надеюсь, Доркинс, о тебе хорошо позаботились?
— Мне не следует роптать, милорд, но должен вам признаться, что немецкая прислуга ведет себя по-свински, особенно там, внизу.
Маркиз засмеялся:
—Я слышал об этом раньше, но мы с тобой не должны жаловаться.
— Конечно, нет, милорд. И я держу ухо востро.
— Я на это надеюсь, — ответил маркиз. Симона поняла, что Доркинс уходит.
— Спокойной ночи, милорд, — сказал он, открывая дверь.
— Спокойной ночи, Доркинс,
Девушка услышала, как закрылась дверь, значит, маркиз остался один. Возможно, он дождется, когда Доркинс скроется из виду, и тогда пересечет коридор и войдет в комнату графини.
Симона очень боялась упустить его, поэтому поставила лампу на стол и тихонько постучала в дверь. Она не видела, как маркиз замер, услышав этот стук. Он подумал, что, невзирая на все неписаные правила этикета любовной связи, графиня решилась прийти в его комнату, не надеясь на инициативу с его стороны.
Дверь медленно открылась — и он увидел, что это вовсе не графиня. Перед ним стояла Симона. Он потрясенно уставился на нее.
Ее длинные светлые волосы, завивающиеся кольцами на концах, струились по плечам. В элегантном халате под цвет глаз, отороченном белыми кружевами, она выглядела просто обворожительно.
Он молча смотрел на нее. Девушка вошла в его спальню, осторожно закрыв за собой дверь.
— Мисс Белл, что, ради всего святого, вы здесь делаете? — воскликнул маркиз.
Симона поднесла палец к губам.
Маркиз был в длинном темном халате, застегнутом на груди крест-накрест, что делало его похожим на военный сюртук. Ее отец носил дома такой же, поэтому она и поняла, что это именно халат.
В голове у нее снова пронеслась мысль, что он собирался навестить графиню. Симона сделала еще один шаг к нему и быстро зашептала:
— Мне нужно кое-что сказать вам. Что-то очень важное. Поэтому я здесь.
— Вам не следует тут находиться, — резко ответил маркиз. Но, поскольку девушка говорила шепотом, он тоже понизил голос.
— Мне нужно кое-что сказать вам, — повторила Симона. — Но я не могла подойти к вам весь вечер. Поэтому вынуждена была прийти сюда, пока еще не слишком поздно.
Произнося последние слова, она оглянулась через плечо на дверь.
