Мэри Бэлоу - Танцуя с Кларой
Глава 5
У него было ощущение, что это новое переживание. Но это и было новым переживанием. Он чувствовал себя девственником, не зная, как приблизиться к ней, что сказать ей, что сделать. Он в достаточной мере не понимал, чего же еще она хочет помимо исполнения супружеского долга. Он никогда не был с женщиной в обстоятельствах, хотя бы отдаленно похожих на сегодняшние.
Подойдя к кровати, он улыбнулся.
— Я почти позабыл дорогу в свою комнату, когда вышел отсюда, — заговорил он. — Все двери выглядят настолько одинаково.
- О! — она рассмеялась в ответ.
Она выглядела моложе, когда смеялась. И ее волосы были распущены. Это были густые, блестящие, излучающие здоровье волосы. Он присел на край кровати и стал наматывать одну прядку себе на пальцы.
— Мне следовало заплести косу, — заметила она.
— Нет, - ответил он. — Они милы, так как есть. Они и были скорее милыми тогда. Но выглядели лучше распущенными, а не собранными на голове.
Она смотрела на него настороженно и вопросительно, а он осознал, что у него нет опыта, который бы позволил ему пережить это мгновение. Для него было совершенно новым, исполнить супружеские обязанности с женщиной, к которой его совсем не влекло. Но все же он испытывал к ней доброту и преданность. Чего же еще она желает? Хотел бы он это знать.
Он опустил голову и поцеловал ее. Она была теплой и совершенно расслабленной. Ее сомкнутые губы слегка дрожали под его сомкнутыми губами, но постепенно они уступили его напору. А, вот она начала отвечать на его невысказанные вопросы. Он пригладил волосы с одной стороны ее лица и провел костяшками пальцев другой руки по линии ее челюсти, по губам, вдоль носа.
— Любовь моя, — произнес он, снова возвращаясь к ее губам. — Ты должна сказать сразу, если я причиню тебе боль или неудобство. Хорошо?
Но она снова прижала свои губы к его губам, и ее руки сначала коснулись его плеч, а потом обвили его шею. Он почувствовал, что пальцы одной ее руки запутались в его волосах. Значит, она этого хотела. Она не будет просто терпеть во имя долга или для того, чтобы сделать брак настоящим. Она хотела этого. В ее объятии присутствовала сдержанная и неопытная жажда.
Пусть будет так. Он даст ей то, что она хочет. Он обязан дать ей это.
Он поднялся на ноги, чтобы снять свой парчовый халат, и посмотрел, как ее глаза путешествовали по его фигуре, одетой только в мужскую ночную рубашку. Господи, в ее глазах был огонь. Желание. К своему облегчению, он почувствовал волнующее возбуждение. Было нечто весьма эротичное в том, когда тебя хотят, а ты не хочешь. Он оттянул покрывала, потушил единственную свечу, стоявшую подле кровати, и лег возле нее.
— Любовь моя. —Прошептал он, одной рукой обнимая ее, и наклоняясь, чтобы поцеловать. Он слегка приоткрыл свои губы, чтобы посмотреть на ее реакцию. Но она почти сразу последовала его примеру, ее рот раскрылся под его дразнящими губами. Она была теплой и влажной. На вкус она была хороша. И на запах тоже. Ее волосы и кожа пахли свежим мылом. Он почувствовал, как ее руки легко исследуют мускулы его спину и плеч.
— Фредди. — Сказала она, когда он стал целовать ее глаза, виски и горло. Ее голос был низким и хриплым.
Все-таки, будет просто заняться с ней любовью, подумал он. У нее не было опыта, но она не проявляла робость. Он только надеялся, что его вес не причинит ей вреда, когда ему нужно будет лечь на нее. Он легонько коснулся ее бока. Она была такой нежной на ощупь. Он раскрыл ладонь той руки, которая была под ней, и перевернул ее на бок лицом к себе. Теплая, нежная и удивительно податливая. И более фигуристая, чем он считал. Действительно, странно, что он этого не заметил. Возможно потому, что он никогда не рассматривал ее ни как женщину, ни как сексуальный объект.
Его рука проверила то, что он почувствовал своей грудью. Ее груди были небольшими, но упругими и идеально вылепленными. Он ласкал их через крепкую, хлопковую ткань ее ночной рубашки. И пальцем дотронулся до одной твердеющей вершинки.
— Ммм, — пробормотал он, снова найдя её рот своим, на сей раз их губы были приоткрытыми. Он касался своим языком ее рта, дразнил внутреннюю сторону ее нежной верхней губки. — Красавица. — Наконец, он полностью возбудился. Все-таки, это было не так уж невозможно. Или так сложно. Он был бесконечно благодарен. Ее рот, и ее руки, и ее тело, все говорило о том, что она хотела получить удовольствие. Он был рад, что сможет дать его ей.
Одной рукой он потянулся вниз, нашел край ее ночной рубашки и потянул вверх. Он намеревался поднять ее только до бедер, но она совсем не сопротивлялась и не отпрянула. Ткань под его руками скользнула до талии, до грудей, а потом, приподняв ее руки, он рывком стянул рубашку и отбросил в сторону. А затем, к его глубокому изумлению, — которое нисколечко не было неприятным, — он почувствовал, как ее руки потянули его рубашку. Он помог ей и бросил рубашку вслед за ее одеждой куда-то на пол.
Ее ноги были такими же худыми, как тело и руки. Когда он прикасался к ней, он мог чувствовать ее ребра, но кожа была теплой и шелковистой. Ее груди были упругими от желания. Ее поцелуй требовал, и он давал, снова целуя ее, усиливая давление, вводя язык внутрь. Одна ее рука покоилась на его груди. Другая двигалась по его спине, ее ладонь нажимала на его мускулы и спускалась вплоть до его ягодиц.
Пора, подумал он. Она была готова, и каким-то образом, он вызвал в себе желание. Вероятно потому, что он чувствовал к ней сочувствие и благодарность за то, что она, сама того не ведая, сделала для него. Но что бы это ни было, он был готов для нее. Готов дать ей наслаждение. И боялся причинить ей боль. Он казалась такой хрупкой, такой тоненькой, когда он снова перевернул ее на спину и лег на нее.
— Любовь моя, — прошептал он, едва качаясь ее губ, — я не хочу причинить тебе боль. Но боюсь, что на мгновение этого не избежать. Но только на одно мгновение. Я не слишком тяжел для тебя? — Он, конечно, мог бы положить ее поверх себя, но она бы не смогла стоять на коленях над ним.
— Нет, — прошептала она, — нет, Фредди. — А потом она издала едва слышный стон, когда он стал приноравливаться к ее входу и начал медленно продвигаться внутрь.
Маленькая. Теплая. Невинная. Нехоженая тропинка. И вот барьер. Он не хотел причинять ей боль. Он толкнулся вперед, следуя своему инстинкту, что пора. И вот барьер уничтожен и в то же самое время, она еле слышно всхлипнула. И он весь оказался в жаре и влаге. В женщине. Она была такой же женственной, как самая чувственная куртизанка, с которой он когда-либо имел дело, подумал он изумленно.
Он боялся, что своим весом раздавит ее. Он боялся, что ее ноги будут потом болеть из-за того, что они были широко раскрыты под ним. Он поднялся на локтях, и посмотрел на нее. Ее глаза были закрыты, а губы приоткрыты. Господи, подумал он, она получила от этого удовольствие. Казалось, что она находилась на грани экстаза. Он внезапно испытал приступ неожиданной нежности к ней. Она открыла глаза. Они выглядели огромными и мечтательными в полумраке комнаты.
