Аннет Клоу - Колдовство любви
— Презренный шакал!.. Хвост ишака!.. Верблюжья колючка!.. — обида и негодование заставили Лали вспомнить бранные слова, которые она прежде никогда не произносила. — Продажная тварь!..
— Я полагал, что увезу в Италию воспитанную девушку, но, похоже, твоим обучением занимались портовые шлюхи.
— Ты увезешь меня в Италию? Зачем? — девушка изумилась настолько, что даже перестала вырываться.
— Чтобы вернуть тебе то, что у тебя когда-то украли — твою родину.
— Я тебя об этом не просила. И тебе лучше прямо сейчас вернуть меня обратно во дворец моего отца — любимца султана Баязида. Если сделаешь это, я попытаюсь спасти твою жизнь. Ибрагим-паша любит меня и прислушается к моей просьбе. Тебе нечего бояться.
— Бояться? О чем ты, девочка? — скривил губы похититель. — Если мы вернемся, ты разделишь горькую участь других женщин — станешь презренной наложницей в гареме капудан-паши или погибнешь от руки наследника Баязида, — высказав соображение, полное горькой истины, Селим мрачно уставился на девушку. В его светлых глазах застыло что-то непонятное.
— Почему ты решил, что меня не устраивает жизнь в доме, где я выросла?
— Мусульманский мир создан для мужчин. А для женщин здесь истинный ад.
.— А там, куда ты хочешь меня увезти, находится истинный рай?
— Во всяком случае, женщин в Европе не держат под замком. Быть может, судьба будет к тебе милостива, и ты отыщешь своих родных.
— Каким образом? — горькая насмешка тронула губы девушки. — Меня привезли сюда в золотой клетке, словно диковинную птицу. Я помню украшенные самоцветами прутья решетки, помню мягкие подушки, которыми был устлан пол клетки. Я не забыла свой родной язык. Но я не помню своих родителей. Я не помню своего родного дома, я не помню своей жизни!
— А я почти уверен, что ты принадлежишь к хорошему роду.
— А я не хочу искать родственников по всей Италии, которые будут смотреть на меня, как на самозванку! Почему ты решил, что они обрадуются мне? Быть может, эти люди сами продали меня. Меня никто не искал и не пытался выкупить!.. — с ожесточением бросила Лали и, помолчав, добавила: — Вряд ли кто-нибудь сможет полюбить меня так, как любит мой приемный отец и Гюльхар-ханум.
— Твой приемный отец — мерзкий старик, который собирается сделать тебя четвертой женой. А Гюльхар тебя попросту предала. Сначала она с помощью киры Шекер сообщила о тебе Мехмеду — распутнику и негодяю. А затем — предложила мне сбежать вместе с тобой.
— Зачем?!
— Полагаю, ей было все равно, кому ты достанешься: Мехмеду или мне. Главное для нее — избавиться от соперницы. Мерзавка красиво рассказывала о том, как жалеет тебя и старается спасти от смерти. Только, думаю, она ничуть не лучше тех баб, которые пытались тебя утопить и отравить.
— Ты лжешь! — задохнулась девушка от негодования.
— Именно с ее помощью в гареме Ибрагим-паши оказались сначала я, а потом сам Мехмед. Именно Гюльхар сообщила о твоей свадьбе султанскому сыну, и он приказал мне выкрасть тебя этой ночью и доставить к нему во дворец.
Девушка широко распахнутыми глазами уставилась на Антонио. Невозможно поверить в услышанное.
— Маруф дал тебе снотворное, и мне оставалось лишь вынести тебя за ворота, где нас, поджидали слуги Мехмеда. Но я поступил иначе. Крепостная стена в старом саду возвышается на скалистом утесе над морем, и ее охраняет мало стражников. Не стану рассказывать, как, привязав тебя у себя за спиной, я спускался по стене, а потом по обрыву, ежеминутно рискуя сорваться вниз. Судьба оказалась ко мне благосклонна, потому что я обнаружил эту пещеру, скрытую водопадом. Здесь мы пробудем до завтрашнего утра в полной безопасности. Не думаю, что нас здесь найдут. У нас есть время договориться перед тем, как, переодевшись, отправиться в порт, чтобы сесть на какой-нибудь корабль.
— Ты уверен, что нам удастся это сделать? И никто не поймает нас?
— Не уверен, но иного выхода нет. Я прихватил с собой кое-что из еды и мужскую одежду для тебя, — он указал на котомку, лежащую в углу. — В пещере прохладно, тебе лучше переодеться прямо сейчас, если не хочешь замерзнуть.
— Ты очень заботлив, но я предпочту остаться в своей одежде.
Лали понимала, что стоило бы облачиться в более плотную одежду, позволяющую скрыть от глаз Селима ее тело, но упрямство мешало ей согласиться с его предложением. Если Лали переоденется, это будет означать, что она смирилась с похищением и принимает его предложение покинуть Стамбул.
Делая вид, что скучает, в то время как внутри все переворачивалось от страха и странного возбуждения, Лали сидела в молчании у водопада, рассматривая безбрежную гладь моря, проглядывающую сквозь пелену падающей воды. Сердце ныло, а в памяти то и дело проходили события последних дней: удушье, которое она испытала под водой, ласковые заботливые речи Гюльхар, бесстыжие глаза Мехмеда, ночь, когда он пытался погубить ее, приказ человека, которого она считала отцом, готовиться к свадьбе, ядовитый взгляд Зары, прощальные слова Маруфа, предавшего ее. Лали очень хотелось, чтобы все это оказалось дурным сном, ночным кошмаром. Но проснуться не могла, потому что все это было реальностью.
Подумать только, сколько раз Лали мечтала улететь из дворца легкокрылой птицей. И вот клетка распахнулась перед ней. Но теперь Лали предпочтет вернуться в свой привычный мир, нежели отправиться в неизвестность с человеком, о котором не знает ровным счетом ничего. Возможно, потом она будет безутешно рыдать, захлебываясь слезами и ругая себя за роковую ошибку. Пусть так, значит, такова ее горькая судьба, а сейчас Лали нужно собрать все свое мужество и придумать хитрость, чтобы убежать от этого обманщика, вообразившего себя ее освободителем. Она не собирается ему подчиняться.
Светлые глаза Селима, устроившегося на ложе из тонких веток, причиняли беспокойство, и девушка старалась не смотреть в сторону похитителя, опасаясь встретиться с ним взглядом. Этот мужчина пытался убедить свою пленницу, что похитил ее ради спасения. Но разве можно верить чужому человеку?
Похоже, у этой малютки упрямство затмевает голос рассудка. Но Карриоццо упорства тоже не занимать. Когда он задумал похитить девушку одновременно у двух мужчин — Ибрагим-паши и Мехмеда, ему казалось, что выполнить задуманное будет легче легкого. Еще во время прогулок по саду в сопровождении Гюльхар-ханум, он начал составлять план похищения и побега из Стамбула. Казалось бы, чего проще — спуститься по обрыву прямо к морю, переодеться и, изменив облик, пробраться в порт, а там заплатить капитану какого-нибудь судна и покинуть берег Босфора. Но весь его план может рухнуть из-за упрямства взбалмошной девчонки. Она, видите ли, желает вернуться обратно в гарем! Великим человеком станет тот, кто поймет женщину. Впрочем, быть может, она успела влюбиться в Мехмеда? И мечтала, чтобы ее доставили к нему во дворец?
