Лаура Гурк - Надежда на счастье
Конор не стал говорить сестре, что они с ней уже и так в аду.
– Никаких грехов ты не совершила, поэтому не попадешь в ад. Я тебе обещаю. Разве я когда-нибудь нарушал свое обещание, а?
– Нет.
– Вот видишь? Ты не умрешь, а если бы умирала, то ангелы, я уверен, ждали бы тебя у ворот рая.
– Ах, хорошо бы… – Сестра еще крепче сжала его руку. – Конор, обещай мне… – Она умолкла.
– Что обещать? – Он посмотрел в бледное лицо сестры – посмотрел, не желая верить в неизбежное. Он вдруг пожалел, что не рассказал ей о кораблях. Ему хотелось встряхнуть ее, хотелось крикнуть ей, чтобы она подумала о разрушителях домов, о сестрах и о Майкле. Возможно, это заставило бы ее ненавидеть так, как ненавидел он, и тогда она, как и он, жила бы ради мести.
Но Меган не походила на него. Она не могла ненавидеть, в ней этого просто не было.
– Пожалуйста, обещай, что меня не сожрут крысы, – прошептала сестра, отпуская его руку. – Или собаки. Найди кладбище и похорони меня в земле как подобает. Обещай.
Ему показалось, будто чьи-то руки сжали его горло.
– Я обещаю, – произнес он с усилием.
Той ночью Меган умерла, и Конор решил, что Бога он ненавидит так же, как британцев. Именно ненависть дала ему силы сдержать свое обещание.
Глава 9
Оливия обнаружила его на передней веранде. Погруженный в свои мысли, он, казалось, не заметил ее появления. И она решила воспользоваться случаем и незаметно понаблюдать за ним.
Он такой непредсказуемый… И настроение у него мгновенно меняется. Она вспомнила, как он вскочил из-за стола и быстро удалился. Почему же он так внезапно ушел?
Немного помедлив, она приблизилась к нему и тихо сказала:
– Я оставила вашу тарелку на столе. Если захотите поесть, скажите мне.
Он промолчал.
Оливия присела на скамью рядом с ним и вновь заговорила:
– Сегодня вечером я соберу несколько рубашек брата и посмотрю, нельзя ли сделать из них рубашку, которая подойдет вам по размеру.
– Эта одежда принадлежала вашему брату? – спросил он.
Она кивнула.
– Стюарту. Он погиб на войне. – Помолчав, Оливия добавила: – И мой брат Чарлз – тоже. Их обоих убили под Геттисбергом.
Он долго молчал, потом вдруг произнес:
– Я очень вам сочувствую.
Оливия взглянула на него с некоторым удивлением. Сочувствия от этого человека она никак не ожидала.
– Это произошло уже давно, восемь лет назад, – пробормотала Оливия.
Окинув взглядом лужайки и старые кряжистые дубы, она продолжала:
– Когда я была маленькой девочкой, мы с братьями любили теплыми летними ночами спать здесь. Иногда я вспоминаю те времена и своих братьев. Тогда я беру подушку и прихожу сюда. – Взглянув на Конора, она спросила: – Глупо, да?
– Нет, почему же? – ответил он, не глядя на нее, – Совсем не глупо.
Какое-то время оба молчали, потом Конор вдруг заговорил:
– Когда я был мальчишкой, мы с братом и сестрами всегда спали на сеновале.
До этого он никогда не говорил о своей семье, и Оливия, желая узнать о нем побольше, спросила:
– На сеновале? Почему вы не спали в доме?
– Жилище в Ирландии – это совсем не то, что у вас тут. Там сарай – часть дома, а сеновал наверху. – Он посмотрел на нее и ухмыльнулся. – На сене можно устраивать бои подушками.
Оливия засмеялась, уловив озорство в его улыбке.
– Чаще всего вы их и затевали, не так ли?
– Никогда. Это мой брат Майкл всегда начинал. – Конор тоже рассмеялся. – Он был старшим братом, а мне ужасно хотелось походить на него. Именно он научил меня боксировать.
Она услышала в его голосе тоску.
– Вам, должно быть, его очень не хватает.
Улыбка исчезла с его лица, и он отвел глаза.
– Мне не хватает его каждый день.
Оливия уже знала, что он одинок, но все-таки спросила:
– Где ваш брат сейчас? Остался в Ирландии?
Конор молчал, и она уже решила, что на этот вопрос он не ответит. Но тут он вдруг тихо проговорил:
– Когда мне было одиннадцать, в Ирландии разразился голод. А когда мне исполнилось двенадцать, люди британца – нашего землевладельца – на моих глазах забили палками брата до смерти. Они убили его за кражу коровы.
Оливия в ужасе вздрогнула. Немного помолчав, спросила:
– А ваши сестры?
– Они умерли, – проговорил он таким голосом, что она похолодела. – Они умерли от голода.
На следующее утро Оливия отправилась во фруктовый сад. Восходящее солнце раскрасило небо на востоке розовым и золотым, но она не замечала этой красоты. Оливия шла между рядами персиковых деревьев, погруженная в раздумья, – эти же мысли не давали ей уснуть почти всю ночь.
Теперь-то она понимала, почему Конор был таким жестким человеком. Жестким и несчастным. Но когда-то он был мальчиком, который дрался подушками со своим братом и сестрами. Он был мальчиком, видевшим, как убивали его брата и как умирали от голода его сестры. А потом его мучили в тюрьме. Неудивительно, что он такой резкий.
Оливия вздохнула и прислонилась к дереву. Осмотревшись, она вдруг заметила, что некоторые деревья в соседнем ряду выглядят как-то странно. Все мысли о Коноре Бранигане тотчас же вылетели у нее из головы.
Она подошла к ближайшему дереву и увидела, что листья на нем поникли. Внимательно рассмотрев их, Оливия не обнаружила ничего подозрительного – ни следов насекомых, ни болезни, из-за которой такое могло бы произойти. Но было ясно, что дерево болело.
Тут Оливия посмотрела вниз и увидела глубокий надрез на коре. Она наклонилась и стала внимательно изучать надрез. Провела рукой по стволу – и в ужасе вскрикнула. Дерево порезали ножом по кругу, чтобы вода и питательные вещества не доходили до листьев. И теперь дерево умирало.
Оливия принялась осматривать другие деревья и вскоре обнаружила еще с полдюжины поврежденных стволов.
Но кто мог это сделать? Задавая себе этот вопрос, Оливия уже знала ответ. Конечно же, Вернон… Она вспомнила их недавний разговор и его угрозы. Он говорил о том, что может очень осложнить ее жизнь, если она не согласится продать землю.
Оливия снова осмотрелась и заметила вокруг поврежденных деревьев окурки сигарет. Она наклонилась и осторожно, двумя пальцами подняла один из них. И тотчас же вспомнила, что Харланы, отец и его сын, курят именно сигареты. И все они работали на лесопилке Вернона.
– Кажется, все ясно, – пробормотала Оливия, отшвырнув окурок.
Она была не очень-то высокого мнения о Верноне, однако не думала, что он способен… Но едва ли ей удастся доказать, что деревья повредили по приказу Вернона. Он очень влиятельный человек, и ее, Оливию Мейтленд, никто не станет слушать. А повреждение деревьев – это, конечно же, предупреждение. Вернон таким образом вынуждал ее продать землю.
