Барбара Картленд - Крылья экстаза
Поэтому Тина прекратила любые попытки, все еще надеясь, что Кендрик скоро встанет и поможет ей в этом.
Правда, надежда была слабая, ибо девушка понимала, что пяти часов сна после бессонной ночи все-таки маловато.
А пока она причесала волосы как можно лучше, но решила сегодня вечером перед выездом на очередной бал все же попросить консьержа пригласить парикмахера.
Затем Тина выбрала свое самое изысканное платье, предназначавшееся вовсе не для завтраков с незнакомцами, а для праздника королевского сада, который устраивали в Виденштайне каждый август.
Кроме того, эрцгерцогиня заявила, что платье будет хорошо и для «Золотого приза», на который будут выставлены лошади герцога Фэйверстоуна.
«Вот он удивился бы, скажи ему кто, что я в этом самом платье завтракала наедине с французским графом, с которым познакомилась сама на балу художников!» – развеселилась Тина.
Неожиданно ей пришла в голову мысль, что, произойди это, герцог может и вовсе отказаться жениться на ней. Какой прекрасный способ отделаться от ненавистного жениха! Но в таком случае его место может занять какой-нибудь из ужасных немецких принцев типа Георга, и тогда ее судьба окажется еще более плачевной.
«Впрочем, что сейчас об этом думать? По крайней мере на несколько дней я просто Тина Бельфлер, и на мне не лежит никаких государственно-матримониальных обязанностей – так что, я могу вести себя, как мне заблагорассудиться!"
Но тут перед ней встал вопрос, должна ли она, будучи такой же попрыгуньей, как эта Ивонна, и вести себя точно так же, как она?
Неужели и ей надо так же обнимать мужчину, целовать его на глазах у всех и танцевать столь неподобающим девушке образом?!
Как может она так же открыто флиртовать с кем ни попадя, как делали это многие дамы прошлой ночью? А ведь так вели себя даже те дамы, которых она видела вчера в «Кафе Англэ», а уж они то явно рангом выше, чем девицы с бала…
Впрочем, кроме флирта, дамы из кафе не позволяли себе ничего неприличного. и Тина подумала, что им дарят драгоценности и осыпают комплиментами только за их яркую красоту.
Мелькнула у нее какая-то смутная мысль, что здесь должно быть что-то еще, но поскольку она совершенно не знала что – то и мысль эта быстро ускользнула.
Часы на камине уже пробили полдень, и Тина поняла, что брата будить все же придется, если она действительно хочет успеть на ленч с графом. Но тут, слава Богу, Кендрик встал сам.
В открытую дверь спальни Тина увидела, как он вошел в столовую, и, подпрыгнув от счастья, бросилась к нему.
– Наконец ты проснулся, Кендрик! Ах, как хорошо! А я уж думала, что ты заснул навеки!
Брат хмуро потер глаза.
– И с удовольствием бы, – зевнул он. – Который час?
– Уже первый. Давай я закажу тебе завтрак, или ты подождешь до ленча?
– Лучше просто кофе. Вчера я выпил столько шампанского, что голова раскалывается.
– Ах, бедняжка! По, знаешь, у меня с собой есть немного одеколона. Мы намочим платок, ты приложишь его к вискам, и, может быть, станет легче.
Кендрик простонал нечто утвердительное и рухнул в первое подвернувшееся кресло. Со своими густыми взъерошенными волосами он казался совсем юным, почти школьником.
Тина заказала кофе и сбегала к себе за флаконом одеколона.
Кендрик полулежал в кресле, совершенно расслабившись, пока сестра накладывала ему на лоб пахучую повязку.
– Послушай, Кендрик, – осторожно начала она, – граф пригласил нас сегодня на ленч и скоро уже будет здесь, но… если ты не хочешь идти, то ладно, отпусти меня одну.
Кендрик приоткрыл один глаз.
– Ах да, ведь я сам обещал Ивонне позавтракать с ней!
– Значит, мы завтракаем по отдельности!
Брат довольно заулыбался.
– Сказать по правде, это было бы самым лучшим решением вопроса.
– Тогда все в порядке! Я позавтракаю в компании графа и, слава Богу, больше не буду видеть твоих развлечений.
– Вот-вот… – пробурчал Кендрик и сел в кресле. Теперь он стал немного больше походить сам на себя. – Я не собирался тебе говорить. Тина, но я буквально покорен ею…
– Конечно, она куда приятней, чем та твоя первая, Нанетта.
– Ты права, и к тому же она не из того сброда, что вился вчера рядом с нами в ложе.
Тина с ним согласилась, а потом решила сделать еще один маленький шажок в направлении уточнения истины:
– А эта Ивонна… Она актриса? Кендрик как-то сник и неуверенно ответил:
– Я верю, что когда-то она действительно играла на сцене…
– А теперь?
На этот раз повисло долгое молчание.
– Честно говоря, у меня не было времени о многом ее расспрашивать.
– Да-да, конечно, – поспешно согласилась Тина, – сделать это минувшим вечером было очень трудно не только для тебя. Оркестр играл так громко, особенно в том заведении на Монмартре…
– Прости меня, это заведение оказалось совсем для тебя неподходящим, и мне не следовало тебя водить туда…
– По зато последние танцы на Елисейских полях оказались очаровательны! Одно только странно: как это ты не сказал мне «спокойной ночи»?
Кендрик откровенно покраснел.
– Если признаваться до конца, сестренка, то я просто забыл. – Он снял со лба намоченный платок. – Вся беда в том, что мне вообще не следовало впутывать тебя в эту мою авантюру – да теперь поздно!
– Честное слово, ничего страшного не произошло! – запротестовала девушка. – Мне было весело, и граф оказался весьма любезен. – Тине показалось, что при последних словах брат посмотрел на нее как-то подозрительно.
– Вел ли он себя достойно по отношению к тебе? – вдруг резко повысив тон, потребовал отчета Кендрик. – Не пытался ли поцеловать или еще что-нибудь в таком духе?
– Конечно, нет! Он два раза поцеловал мне руку, но в этом ничего неприличного нет.
– Нет-то оно нет, – с сомнением в голосе протянул брат, – но держись от него подальше. Ты же знаешь, каковы все французы.
Тина улыбнулась.
– Пусть я пока и не знаю, каковы они, но тем интересней будет это узнать!
Кендрик буквально застонал:
– Вот что. Тина, предупреждаю тебя сразу: если только ты выкинешь что-нибудь этакое, то я тут же отправлю тебя прямиком в Эттинген!
– О, только не это, Кендрик! Да и как это еще у тебя получится? Впрочем, я дала тебе обещание вести себя смирно и намерена его выполнять. Но как все-таки жаль, что я не взяла подобного обещания с тебя, мой братец!
– Ха, – рассмеялся Кендрик, – должен же я в этих распроклятых казармах иметь хоть какие-нибудь оживляющие душу воспоминания!
– То же самое я могу сказать и о себе.
И оба близнеца, довольные друг другом, радостно улыбнулись.
Тут как раз появился и заказанный кофе.
