Бетина Крэн - Неотразимый обольститель
Беатрис уже собиралась отобрать у нее губку и мыло, когда девица продолжила:
– Ну, я вроде как в долгу перед тобой после того, что наделали эти два идиота – выкрали тебя и запихнули сюда. Молдены никогда особым умом не отличались. Мама говорила, что их семейка всегда была один тупее другого. А Диппера вообще, наверное, уронили головой вниз, еще когда он был младенцем.
Беатрис постаралась не показывать свою слишком явную заинтересованность.
– Диппер Молден. А как зовут его друга?
– Шоти? Он О'Ши по фамилии. – Сморщившись, Мэри покачала головой. – У того вообще не все дома, ни на что не годится. Тебе не грозила никакая опасность. Эти двое и муху не смогут прихлопнуть, даже если она будет их кусать. Слушай, Биби, а у тебя хорошенькие...
– Теперь я могу и сама! – Беатрис выхватила губку из старательных рук и отвернулась. – Ты мне очень помогла, Мэри Кэтрин. Как ты думаешь, можно будет найти мою одежду?
Мэри Кейт нахмурилась.
– Тебе здесь не нужна одежда.
– Боюсь, что нужна. Я сегодня вечером должна кое с кем встречаться и предпочла бы иметь для этого подходящую одежду.
– Кое с кем? – Мэри Кейт несколько мгновений разглядывала Беатрис, а потом, очевидно, вспомнила что-то слышанное раньше. – Значит, это правда, к тебе придет конгрессмен?
Беатрис, выскочив из воды, обратилась в слух.
– Конгрессмен?
– Все его так называют. Его, правда, еще не выбрали, но он обязательно победит на следующих выборах. – Она ехидно подмигнула. – Еще тот бычок. Может скакать всю ночь напролет. – И рассмеялась, увидев, как вспыхнула Беатрис. – Я поговорю с девчонками, найдем тебе что-нибудь подходящее из одежды.
Вскоре в комнату Беатрис явилась целая толпа полуодетых женщин с различными предметами одежды в руках. Мэри Кейт представляла их по очереди, пока они предлагали на выбор или нечто способное возбудить и самого угрюмого из мужчин, или предметы, характеризуемые ими как «подручные средства». Девицы Милли, Джейн, Пэнси, Элеонора, Энни, Тэсса и Дидрэ представляли собой весь спектр женских форм и типоз. Милли, полногрудая и крепкая, принесла корсет и сорочку со шнуровкой, такую, как носят портовые проститутки. Джейн, элегантная блондинка, похожая на леди, доставила мантилью с соблазнительным вырезом из муара средиземноморской голубизны. Пэнси, подвижная болтливая брюнетка, развернула кружевной халатик, такого же пурпурного цвета, как корсет и чулки, что были на ней. Элеонора, таинственная незнакомка с золотистыми глазами, говорила с французским акцентом и настаивала, чтобы Беатрис надела ее блестящее, переливающееся всеми цветами радуги шифоновое платье, сшитое в старинном стиле... и полностью оголяющее грудь. Энни была грубоватой и шумной подружкой ковбоя, и ее кожаное бюстье и сапоги очаровали Беатрис, хотя и не до такой степени, чтобы она согласилась надеть прилагающиеся к ним штаны из оленьей шкуры, но без задней части. Тэсса продолжила экзотический ряд – прибывшая из Вест-Индии смуглянка с темными глазами говорила с таким чувственным креольским акцентом, что невозможно было ни возражать ей, ни отвергнуть предложенный халат леопардовой расцветки. А Дидрэ, высокая красавица брюнетка с суровым лицом и опасным блеском в глазах, продемонстрировала черный кожаный жилет, еще какую-то сбрую и блестящие сапоги до середины бедер.
– Опыт подсказывает мне, – провозгласила она резким, властным голосом, – что с конгрессменами не надо церемониться: они должны знать, кто здесь хозяин.
Это заявление словно прорвало плотину, и посыпались советы, как обращаться с мужчинами, имеющими власть и влияние. История следовала за историей: о бригадном генерале, который требовал, чтобы его партнерша надевала седло, о члене городского управления, который, чтобы начать действовать, должен был надеть корсет, чулки и нарумяниться, о протестантском проповеднике, который предпочитал монашек в платках, и о католическом епископе, которому необходимо было насиловать девушек-пуританок. Некоторые мужчины желали командовать, другие с удовольствием передавали инициативу в опытные женские руки. Одних надо было ублажать, других унижать. Одним хотелось испачкаться, другим очиститься.
Беатрис, сидя на кушетке и завернувшись в махровую простыню, смотрела на девиц во все глаза. Вот они, «падшие женщины», которых то жалели, то проклинали, то оплакивали, то высмеивали моралисты и умники современности... да те же дамы из ее феминистской организации. Эти женщины были продуктом существующего строя – иногда им приписывалась роль жертв всеобщей аморальности, а иногда они являлись ее причиной. Они продолжали болтать о своей профессии и об особенностях своих посетителей, а Беатрис становилось ясно, что они не считают себя «угнетенным классом», так же как не относят себя к порочным или развратным. Они удивительно спокойно относились к своему виду деятельности и имели собственное мнение по вопросам гигиены, здоровья и цены различных услуг, которые они оказывали. Но главное – они знали мужчин... изучали их, даже когда дарили наслаждение. Беатрис поразила мысль, что у нее было с этими девицами нечто общее: ведь и они, и она знали о мужчинах то, чего не знало большинство женщин. Она видела их в окружении себе подобных – соперников, закадычных друзей, противников, приятелей или союзников. А эти женщины наблюдали их в страсти, в разгуле чувств и эмоций. На мгновение она задумалась: а сколько еще сторон имеет мужская натура? Что еще можно о них узнать? Наконец она отбросила эти несвойственные ей мысли, а Мэри Кейт наклонилась поближе и, хмыкнув, пояснила:
– Мужчины слабоваты. Надо просто понять, чего же им на самом деле хочется. Я полжизни только и делаю, что выслушиваю... как их женушки тянут из них все соки, а дети их ненавидят, а конкуренты норовят отхватить кусок побольше... и нет рядом ни одной души, с кем можно было бы обо всем этом поговорить.
– Мужчины, – мудро заключила Энни, – это такие же люди. Некоторых хоть отливай из золота, а на других жалко даже пулю потратить. – Она ухмыльнулась. – У нас здесь бывают и те и другие.
– Проблема в том, что не всегда поймешь, кто из них какой, – задумчиво наморщив лоб, высказалась Пэнси. – Должен быть закон или что-то вроде этого, чтобы каждый выглядел так же, как он поступает.
– Точно, – кивнула Энни, – как этот мой заносчивый «банкир». – Она воинственно задрала подбородок. – Я четыре года копила деньги. Собрала немного, чтобы купить себе домик, когда красота увянет. Этот посетитель, этот «банкир»... сказал, что позаботится о моих деньгах. Ну, я в выходной день одеваюсь и иду в его банк, чтобы открыть счет. А негодяй повел себя так, словно никогда меня не видел. Начал спрашивать о каких-то «ре-ко-мен-дациях». Говорит, не могу принять деньги от женщины, пока не узнаю, откуда она их взяла. – Ее глаза полыхнули от ярости. – Как будто не знает откуда, мерзавец. Все, теперь ему в мою комнату путь закрыт.
