Мэри Николс - Наследство Уэстмера
– Они уже помешали ужину. Сколько еще ждать, когда его подадут?
– Ужин почти готов.
– Тогда пойдемте к столу.
Когда Белла уселась на свое место, то обнаружила с одной стороны от себя Джеймса, а с другой Роберта. Оба были полны решимости оказывать ей знаки внимания.
– Полагаю, что бунт закончился, – сказала она Джеймсу, глядя, как Дейзи наливает ей в тарелку суп.
– Да, благодарение Богу. Магистраты вняли требованиям. А что им еще оставалось делать, когда они оказались окруженными людьми с вилами и ружьями.
– Ружьями! – в испуге вскрикнула Элизабет. – То же самое было во Франции. Нас всех перебьют прямо в постелях.
– Не думаю, что кучку голодающих работников можно считать революционерами, – лаконично заметил Роберт.
– А разве не послали за войсками? – спросил Луи.
– Нет, в этом не было необходимости, – ответил Джеймс. – Магистраты пообещали повысить им содержание. Должен сказать, что я ужасно этому рад, так как сам не в состоянии это сделать. Затем пастор напомнил толпе о необходимости соблюдать закон об охране общественного порядка, и все разошлись.
– Я уверена, ничего бы этого не было, если бы им платили достаточно, – заметила Белла.
– Нет! – заявил граф. – С этими людьми надо проявлять твердость. Жаль, что я отказался от места в парламенте. А то показал бы этой трусливой черни, кто хозяин. Следовало арестовать зачинщика.
Белла вспомнила человека, который обращался к толпе, стоя на телеге.
– А известно, кто он? – спросила она.
– Это нетрудно выяснить. Заслать к ним провокаторов, и вскоре смутьяны будут пойманы. В Истмере ведь пастор является магистратом. Я ему это посоветую.
Белла чуть было не сказала, что это нечестно, но увидела, как Роберт, глядя на нее, медленно качает головой, словно читает ее мысли. Конечно, спорить с дедом не следует, так как он рассердится и может не согласиться на ее помолвку с Робертом. Она улыбнулась Роберту, показывая, что поняла его.
– Давайте переменим тему, – предложила Элизабет. – От всех этих разговоров о бунтах и революциях у меня совсем пропал аппетит.
– Правильно, – поддержал ее граф. – Меня-то это не очень волнует. Но если тебе не нравятся наши разговоры, возвращайся в Лондон.
– Я бы с удовольствием это сделала, если бы вы согласились с тем, что ваш наследник – Луи.
– Разве Изабелла выбрала его? – Граф поднял густую седую бровь.
– О, это нечестно, – воскликнул Джеймс. – Я первым сделал предложение. И она сказала, что даст мне ответ.
– Я так сказала? – удивилась Белла и чуть не расплескала суп.
– Моя дорогая, ты, кажется, подавилась? – Роберт подмигнул ей и осторожно похлопал ее по спине.
– Нет, просто горячо.
Граф внимательно наблюдал за ней.
– Ну, дитя, у тебя, кажется, два жениха, готовых сражаться за твою руку.
– Три, – уточнил Роберт.
– Выходит, третий – ты, поскольку Эдуард говорит, что он не принимает в этом участия.
– Да, это я, – сказал Роберт. – И мое предложение принято. Разумеется, если вы согласны.
– Черт тебя возьми! – воскликнул Луи. У Джеймса отвисла челюсть, а Эдуард удивленно поднял брови – он был слишком благовоспитан, чтобы позволить себе хоть какое-то замечание.
– Что ж, я желаю вам обоим счастья, – сказала Элизабет. – Но это ничего не меняет, так как наследник – Луи.
– Почему ты так решила? – осведомился его светлость.
– Вам прекрасно известно, что он старший. И вы не имеете права по прихоти отдать наследство девочке, которая только что перестала посещать классную комнату.
– Я могу поступать так, как пожелаю.
– Я не поверю, что кто-либо в своем уме передаст поместье этому юному шалопаю. Он через полгода разорит его. Это невыносимо. Луи, мы уедем завтра же утром и поговорим с нашими адвокатами. Посмотрим, у кого права.
– Если уж речь зашла о правах, – вмешался Эдуард, – то у меня более веские притязания, но я и не помышляю добиваться своего против воли его светлости. Он достаточно ясно выразил свое желание. – Повернувшись к брату, сидевшему рядом, Эдуард сказал: – Роб, прими мои поздравления. Желаю тебе счастья.
Он произнес это тихо и сдержанно, но Белла, взглянув на него, была поражена, когда увидела суровый блеск его глаз, чего никогда раньше не замечала. Он рассержен? Но на кого? На Роберта или на нее?
Его светлость переводил взгляд с одного на другого и криво улыбался. Было такое впечатление, что он получает от всего удовольствие.
– Роберт, после ужина мы побеседуем в библиотеке.
Кажется, наступил конец обсуждениям, и Белла, невыразимо обрадованная тем, как все сложилось, начала обдумывать поездку в Лондон. Только бы граф позволил ей это. В душе она молилась, чтобы позволил.
– Кузина Элизабет, пожалуйста, расскажите нам все последние лондонские пикантные новости, – попросила она. – И про фасоны тоже.
Элизабет с удовольствием это сделала, не забывая упомянуть свои связи при дворе, а также что принц-регент сказал Колетт и как ее дочь «обставила» других фавориток регента. Она говорила и о предстоящем светском сезоне.
– В прошлом году было столько празднеств в связи с окончанием войны и возвращением Веллингтона! Город бурлил все лето. Этот сезон, я уверена, будет спокойнее.
– Вы так думаете? – спросила немного разочарованная Белла.
– Да, но все важные особы будут, можешь не сомневаться. Я собираюсь дать бал для Колетт, на котором обещал появиться принц. И, разумеется, нас пригласят на свадьбу принцессы Шарлотты. Ради этого в Лондон съедутся все.
– Если бы принц не был женат на этой эксцентричной Каролине, – тихо произнес Роберт на ухо Белле, – уверен, что Элизабет постаралась бы сделать из Колетт королеву.
– Не может быть, – тоже шепотом ответила Белла.
– О чем вы там шепчетесь? – недовольным тоном спросила Элизабет. – Это недопустимо в обществе.
– Виноват, – сказал с улыбкой Роберт. – Просто мы любезничаем. Вы же понимаете.
Элизабет презрительно хмыкнула, а Белла бросила взгляд на деда, но тот сидел в кресле и добродушно улыбался, словно кругом царили мир и благодать.
Когда закончилась трапеза, Белла и Элизабет удалились в гостиную пить чай. Тут-то Элизабет дала выход своему гневу.
– Вы все с ума посходили, – сказала она. – А у графа старческое слабоумие. Это установит любой суд.
– Ой, миледи, умоляю вас не обращаться в суд. Это ужасно расстроит его светлость, а он ведь старый.
– Именно это я и сделаю. Ему нельзя позволить так поступить, а тебе лучше смириться. Даже если его светлость сможет разорвать майорат, никто из здравомыслящих людей не представит себе капитана Хантли наследником. Он – хлыщ, ничтожество и стал капитаном только потому, что мой отец купил ему патент на этот чин. Иначе он никогда не поднялся бы выше прапорщика.
