Карен Хокинс - Ее властелин и повелитель
Данстед изумленно охнул и принялся собирать бумаги, но Ривс не двинулся с места. Он лишь вздохнул.
– Печально, – промолвил он. – В таком случае нам, наверное, придется отыскать лорда Уэстервилла.
– Это еще кто?
– Ваш брат Кристиан.
Тристан помолчал, впившись взглядом в лицо дворецкого.
– Кристиан?
– Если вы не будете соответствовать критериям для получения состояния, оно перейдет к вашему брату, виконту Уэстервиллу.
Данстед запер замочек на папке.
– Если вы пожелаете прочесть завещание, оно лежит на вашем столе.
– Не может быть, чтобы вы нашли моего брата, – сказал Тристан, совершенно игнорируя слова поверенного. – Я пытался сделать это долгие годы, но не смог обнаружить никаких следов.
– Может быть, вы искали не в том месте?
Тристан, тяжело опираясь на трость, шагнул к дворецкому:
– Вы знаете, где он находится?
Ривс улыбнулся:
– Вас же мы нашли, не так ли?
Данстед снова водрузил на место сползшие очки.
– Нам пора идти, Ривс. Уже темнеет, а нам предстоит долгая дорога.
Ривс взглянул на дверь, выходящую на террасу.
– Уже слишком поздно. Экипажам и фургонам опасно спускаться в темноте по этой ужасной дороге. К тому же лошади измучены... – Он взглянул на Тристана: – Я подумал, не позволите ли вы, милорд, нам задержаться здесь на денек-другой? Мы приехали издалека и немного устали. Наши лошади нуждаются в отдыхе, тем более что тащили такой тяжелый груз по отвратительной дороге.
Если Ривс знает, где найти брата, то было бы глупо выпускать его из поля зрения.
– Оставайтесь. Только боюсь, что у меня тесновато в доме.
– С нас будет достаточно и конюшни, – сказал Ривс, как будто предвидел именно такое развитие разговора.
– Конюшня? – Мистер Данстед поморгал. – Но как...
– Мы отлично разместимся, – спокойно сказал Ривс. Он поклонился Тристану: – Спасибо, что вы вошли в наше положение. Как только лошади отдохнут, мы сразу же отправимся в путь.
– Но... – начал было Данстед.
Ривс взял поверенного за плечо и развернул к двери.
– Спасибо, лорд Рочестер! Надеюсь, мы скоро поговорим с вами снова, когда вы не спеша переварите все новое, что произошло в вашей жизни. – С этими словами дворецкий вывел поверенного в коридор и вышел сам, тихо закрыв за собой дверь.
Тристан долго стоял, уставясь на закрытую дверь. Столько всего произошло: умер его отец; возможно, нашелся брат. Огромное состояние, которое он может получить. И титул. Лорд Тристан Ллевант, герцог Рочестер.
Это была очень жестокая шутка.
Чтобы переварить все это, потребуется целая бутылка бренди. А может быть, десять. Покачав головой, он снова опустился в кресло, наполнил стакан и сделал большой глоток. Он стал герцогом. По непонятной причине ему вдруг стало любопытно, что подумала бы обо всем этом его чопорная соседка. Произвело бы это на нее впечатление? Или она бы просто еще раз потребовала, чтобы он держал своих овец подальше от ее огорода?
Он поднял стакан, мысленно провозгласив тост в ее честь. Она была не только восхитительная на вид, но и здравого смысла в ней было хоть отбавляй. Тристан чувствовал опасность. Она была из тех женщин, которых следовало избегать любой ценой, – из тех, на которых женятся.
Вздохнув, он откинул голову на спинку кресла. Откровенно говоря, он отдал бы свое герцогство за одну ночь в постели с этой леди. За одну долгую страстную ночь, наполненную запахом ее кожи и ощущением шелка ее волос...
Эта мысль заставила его смущенно заерзать в кресле. Проклятие! Ну и что ему теперь делать? Он стал герцогом. Герцогом с изувеченной ногой и коттеджем, набитым списанными на сушу по болезни моряками.
Даже из могилы его папаша был способен раздражать его. Стиснув зубы, Тристан попытался сосредоточить мысли на Кристиане. На надежде. Время шло, бутылка пустела, а мысли все кружились и кружились. Только перед самым восходом солнца ему удалось наконец в достаточной степени успокоиться и доковылять до постели. Но даже тогда в затуманенном алкоголем сознании отчетливо вырисовывался образ прелестной соседки, которая низко приседала в реверансе, демонстрируя одобрительному взору герцога свою грудь.
И прежде чем погрузиться в глубокий сон, он подумал, что, возможно, быть герцогом – не такое уж невыносимое бремя.
Глава 5
Образцовый дворецкий ни при каких обстоятельствах не должен вмешиваться в личные дела хозяина. Разумеется, кроме тех случаев, когда его вмешательство может в какой-то степени положительно воздействовать на жизнь хозяина. Кстати, некоторые оправдывают этим обстоятельством довольно большую степень вмешательства.
Ричард Роберт Ривс. Искусство быть образцовым дворецким– Вы, сэр, должны немедленно убрать своих овец из моего огорода, – потребовала Пруденс, дрожа, словно от холода. Не странно ли, что во сне она ощущает холод?
Капитан повернулся, явно не сознавая, что все это Пруденс видит во сне. Он стоял на краю обрыва, как это было на днях, а ветер хлопал полами его плаща. Тонкая белая сорочка с распахнутым воротом приоткрывала широкую грудь, а черные бриджи туго обтягивали мощные мускулистые бедра.
Пруденс стало трудно дышать. Таких великолепных снов она еще никогда не видела. Как будто мало было неприлично распахнутой на груди рубахи, так еще эти обтягивающие бриджи привлекали ее внимание настолько, что...
Неожиданно он оказался перед ней и, положив теплые руки на ее плечи, заглянул в глаза.
– Я сделаю все, что пожелаешь, дорогая, за один твой поцелуй.
– Поцелуй? Но я не могу... – Неправда. Наверняка сможет. Во сне человеку позволяется делать то, чего он не сделал бы наяву. – Ладно. Один поцелуй. Но не больше...
Схватив ее в объятия, он слегка отклонил назад ее голову и прикоснулся губами к ее губам. Даже во сне он был нетерпелив и по-мужски дерзок. Пруденс задрожала, застонав от жара, охватившего ее тело, когда она ощутила его губы на своих губах и его язык, скользнувший между ее губами. Она и не подозревала, что можно испытывать во сне подобные ощущения. Она чувствовала текстуру его кожи, запах свежести от белья, едва заметный привкус соли на губах. Как случилось, что она...
Резкий стук в дверь ворвался в ее сон. Пруденс зажмурилась и зарылась лицом в подушку, чтобы не исчез образ капитана, его красивое лицо, склонившееся над ней, его губы всего в нескольких дюймах от ее губ...
Резкий стук повторился. На сей раз дверь открылась, и появилась миссис Филдингс, сказавшая своим обычным решительным тоном:
– Вставайте, мадам. Петухи уже пропели.
Пруденс аж застонала, когда образ капитана исчез окончательно. Перекатившись на живот, она крепко обняла подушку.
