Барбара Картленд - Как вольный ветер
Всю дорогу старая цыганка покуривала свою трубочку. Только вместо табака насыпала в нее смесь сушеных трав и листьев. Запах у дыма оказался довольно приятный, но, когда она гостеприимно предложила Вальде тоже попробовать, та наотрез отказалась.
— И то верно, мадемуазель, — сказала старуха. — Женщинам нехорошо вдыхать дым, это дурная привычка. Но мне нравится! — захохотала она. — У всех нас есть свои маленькие слабости, а не то жизнь показалась бы слишком скучной!
— Вот уж не поверю, что в вашей жизни есть место скуке, — усомнилась Вальда. — Это мы, бедные, скучаем, запертые на всю жизнь, точно в клетке!
Выражение лица ее при этом неожиданном порыве было красноречивее всяких слов. И тогда старая женщина, помолчав, спросила:
— Отчего вы бежите, мадемуазель?
— Оттого, что мой отчим хочет выдать меня за совсем чужого человека только потому, что этот брак должен принести выгоду!
Наступило молчание.
Пхури-Дай сидела неподвижно, в задумчивости глядя прямо перед собой. Ее руки свободно держали поводья, и лошади, предоставленные самим себе, неторопливо продвигались вперед.
— Ведь это неправильно! — вновь вступила Вальда. — По крайней мере, когда дело касается меня. Я ни за что не выйду замуж без любви!
— А если вы ее не найдете?
— Тогда уж лучше совсем не выходить!
Старуха обернулась и, посмотрев на девушку, усмехнулась.
— Вам нет нужды беспокоиться, мадемуазель. Найдете вы себе друга, потому что таков закон природы. Поглядите-ка на птиц: уток, аистов, куропаток, чаек, белых цапель. В эту пору каждая из них подбирает себе пару, и они строят гнезда. А что для них правильно, то и для нас.
— Вот и у меня такое же чувство! — обрадованно откликнулась Вальда.
Она вспомнила тех сов или филинов, что перекликались вчерашней ночью, как раз когда в голове у нее рождался план побега.
— Жизнь никогда не бывает легкой, — продолжала Пхури-Дай. — За нее приходится бороться и страдать, но, если поглядеть повнимательнее, она того стоит. Лучше жизни все равно ничего нет.
— И я так думаю! Безропотно подчиняться, принимать, что тебе навязывают — это трусость, которая мешает людям добиваться счастья.
— Вот ты хочешь любви, — задумчиво проговорила старая цыганка. — Что ж этого хочет каждая женщина. Любви человека, который выберет ее, одну из многих, потому что только она предназначена ему, а он — ей.
Вальда слушала, затаив дыхание.
— О да! — выдохнула она. — Именно так я и думаю! Такой любви и ищу!
— А коли так, ты ее найдешь, — заверила цыганка.
Вальда колебалась, стоит ли попросить «тетушку» погадать — прочесть ее будущее по картам или ладони. Но не успела она ничего решить, как проницательная цыганка ответила на ее немой вопрос:
— Своего будущего лучше не ведать. Конечно, когда не уверен в себе или боишься, гадание может сослужить службу. Но у того, кто в себя верит, жизнь и без колдовства будет полной. Каждый может получить от жизни ровно столько, сколько сам готов отдать.
Некоторое время Вальда осмысливала эти слова.
— Вы хотите сказать, что если я сама готова любить, то и меня полюбят?
— Таков уж закон природы, — развела руками Пхури-Дай. — Сколько отдашь столько и получишь. А кто не желает отдавать, для того закрыты души и сердца других людей.
— Понимаю, — задумчиво проговорила девушка.
На душе у нее стало легче, ведь старая цыганка только что облекла в слова то, что она и сама смутно чувствовала.
«Я отправляюсь в свой собственный крестовый поход! — думала Вальда. — В поход за любовью, за полнотой жизни!»
Она обратила к собеседнице сияющие глаза.
— Как я рада, что у меня хватило храбрости к вам присоединиться!
— Всем нам, и нередко, бывает очень нужна храбрость. Без нее мы просто потеряемся в этой жизни, сгинем в забвении.
Вальда подумала: сколько же храбрости и мужества потребовалось цыганам, чтобы вынести века гонений! Вечно их преследовали, заточали, лишали прав, заставляли переезжать из края в край, из страны в страну. Но, несмотря на все тяготы, они сумели выжить и сохранить себя как многочисленный и самобытный народ — со своими традициями, укладом, ремеслами и даже со своей религией.
Более того, вопреки расхожему мнению, цыгане, на поверку, оказывались людьми более нравственными, чем их гонители.
К примеру, пускаясь в путь вместе с табором, Вальда знала, что ей нечего опасаться дурного отношения со стороны мужчин цыганского племени. Начать с того, что для них она была «гадже», иноплеменницей, а следовательно, как женщина абсолютно запретной. А во-вторых, цыгане вступали в брак очень молодыми, после чего, по их обычаям, даже речи не могло быть о супружеской неверности. Существовали очень строгие меры, применяемые старейшинами к тем, кто допускал безнравственные поступки и тем самым позорил свой народ.
Конечно же, цыгане браконьерствовали и тащили что плохо лежит, ибо считали, что сам Бог повелел пользоваться его плодами всем, кто в них нуждается, но редко случалось, чтобы цыган совершал убийство, и уж ни в одном полицейском протоколе не найти было свидетельств о совершении им насилия над женщиной.
— У вашего народа очень много храбрости, — вслух сказала Вальда.
— Нам без нее не обойтись, — согласилась Пхури-Дай.
А девушка вдруг вспомнила, что в прежние века цыганам, проживавшим в стране басков, предписывалось ходить босиком и носить на головах красные колпаки с отпечатком козлиного копыта.
Даже тем из них, кто принял католичество, в церкви отводилось специальное место, где они должны были молиться отдельно от других, а святую воду разрешалось брать только особой палочкой.
Покончив с ужином, цыгане затянули песню. Начали женские голоса, через некоторое время к ним присоединились чарующие звуки скрипки. В искусных руках паренька лет шестнадцати инструмент выделывал чудеса.
— Это мой внук! — гордо сказал барон. — Настоящий музыкант. Сердцем играет!
— Где он так выучился? — спросила Вальда.
Цыган покачал головой.
— Он с этим родился. Музыка у нас в крови. Вот посмотрите, как станут плясать наши девушки, когда приедем в Сент-Мари. Никто с ними не сравнится!
К скрипке добавилась свирель. Женский хор зазвучал слаженнее и громче, в него вступали все новые голоса. Лирическая, любовная песня превращалась в стройный, пышный и торжественный гимн, который чудесным образом сочетался с красотой опустившейся на землю ночи, с блеском звезд над головами поющих.
Вальде подумалось: вот бы здесь сейчас оказаться вместе с тем, кого любишь! Невозможно представить ничего романтичнее! При свете звезд, под волнующие кровь звуки цыганской музыки быть с тем, каждое прикосновение которого рождает в тебе ответный трепет! Растревоженное необычной обстановкой воображение девушки нарисовало картину такую живую и красочную, что, казалось, еще чуть-чуть — и она превратится в реальность. Забыв обо всем, Вальда уносилась на волнах фантазии…
