Вирджиния Хенли - Запретная любовь
В полном молчании все неспешно ехали, никуда не сворачивая. И даже стук копыт был почти не слышен. Через некоторое время она определила по запаху, что море уже где-то недалеко. Примерно через милю вся кавалькада выехала к огромному болоту. Но лошади без малейших колебаний вошли в заросшую камышами воду. Через минуту-другую Фэлкон спешился, и Тори последовала его примеру. Обернувшись, она с удивлением увидела, что за ними идут около сотни мужчин. И все эти люди, рыскавшие в зарослях камышей, находили всевозможные бочонки или ящики, которые тут же грузили на лошадей и закрепляли веревками. После этого люди бесшумно исчезали.
Фэлкон тоже взял два ящика и навьючил их на Бесс, связку же из маленьких бочонков перекинул через круп пони, затем жестом приказал Тори садиться в седло. После этого они отправились в обратный путь в самом хвосте кавалькады.
«Ведь это, болота низины Ромни, — догадалась Тори. — А грузы сбросили сюда с какого-нибудь торгового корабля. Интересно, мы повезем все это в Бодиам?»
Они ехали больше часа, и Тори путешествие уже начало надоедать — скуку скрашивало лишь ощущение опасности. По пути им попалось кладбище, которое они объехали стороной. Но несколько всадников направились именно туда.
Все время следуя за Фэлконом, Тори вдруг поняла, что они снова очутились среди деревьев. Осмотревшись, она сообразила, что они опять въехали в Ашдаунский лес. Очень скоро под ногами оказалась знакомая тропа, и лошади пошли быстрее. Когда кавалькада добралась до северной опушки, всадники спешились и тщательно укрыли груз среди деревьев. Фэлкон снял с пони бочонки и тихо сказал:
— А теперь домой.
Тори отпустила поводья, прекрасно зная, что животное само найдет кратчайшую дорогу через чащу. Как только она поднялась в свою комнату, мистер Берк прислал к ней со слугами горячую ванну. Уже после ванны, когда Тори сидела, ввернувшись в бархатный халат, к ней заглянул Фэлкон, который увел ее к себе наверх.
Усадив ее, он налил две рюмки французского коньяка и одну из рюмок протянул Тори. Она сначала понюхала напиток, а потом осторожно пригубила из своей рюмки. Фэлкон же тем временем стащил с себя мокрую одежду.
— Ты все делаешь абсолютно правильно, дорогая, — сказал он с улыбкой. — Сначала вдыхаешь аромат, потом пробуешь напиток на вкус, удерживая его на языке, чтобы продлить ощущение. А потом, когда проглотишь, коньяк согревает изнутри.
Он прошелся по комнате голышом, затем растянулся на ковре перед камином.
— Иди сюда, любовь моя, погрейся.
Усевшись рядом с Фэлконом, Тори сделала еще один глоток, потом пробормотала:
— После коньяка такое впечатление… Кажется, что в груди расцветают кроваво-красные розы.
— Скоро жар побежит по жилам огненной рекой, — заявил Фэлкон с усмешкой.
С любопытством взглянув на любовницу, добавил:
— А теперь, красавица моя, расскажи, как тебе показалась твоя первая поездка.
— Я рассчитывала, что все будет гораздо увлекательнее. Но мои ожидания не оправдались, и я поняла, что контрабанда — довольно скучное занятие. Только ощущение опасности немного оживляет поездку. Что ж, теперь мое любопытство удовлетворено, и мне вряд ли захочется поехать еще раз.
— На такую реакцию я и рассчитывал. Но если бы я рассказал тебе обо всем заранее, то ты бы не поверила мне. Тебе хотелось самой все увидеть, не так ли?
— Да, конечно. И теперь я знаю, что все это сложнее, чем мне казалось. Товары, которые спрятаны в Ашдаунском лесу, должно быть, заберут другие люди, которые доставят их богатым и знатным клиентам, — может, даже в самом Пешхорсте.
Фэлкон глотнул коньяка.
— А из Пешхорста довезут до Лондона.
— Но мне непонятно, зачем ты этим занимаешься. Возбуждение, про которое ты говорил, наверняка давным-давно у тебя прошло. — Тори вспомнила про список знатных фамилий в гроссбухе Фэлкона. — Зачем подвергать себя опасности ради того, чтобы избавить своих богатых приятелей от уплаты пошлины?
Фэлкон засмеялся:
— Я делаю это вовсе не ради приятелей. Если обитатели Хокхерста будут жить рыбной ловлей, они просто-напросто умрут от голода.
— А, это все те, кто перечислен в начале гроссбуха? — Тори немного помолчала, потом спросила: — А как называется «корабль-призрак», который сбрасывает контрабанду в болотах низины Ромни?
— «Морской волк».
Тори уставилась на любовника:
— Ты выводишь «Морского волка» на захват французских торговых кораблей? В таком случае, лорд Хокхерст, вы не просто контрабандист, вы пират!
Фэлкон весело рассмеялся, стащил с нее халат и уложил ничком перед камином. Затем, не торопясь, принялся массировать своими длинными сильными пальцами ее спину и ягодицы. От жутковатой мысли о том, что к ней прикасается пират, Тори невольно вздрогнула. Но уже в следующее мгновение она поняла, что он ласкал ее — причем ласки эти были необычайно приятными.
Через некоторое время Фэлкон перевернул ее на спину и тотчас же продолжил поглаживать. Потом вдруг наклонился к ней и впился в губы яростным поцелуем, с такой страстью он еще никогда ее не целовал.
Тори почувствовала вкус коньяка, еще оставшийся на его губах, а затем у нее словно все поплыло перед глазами. Обхватив Фэлкона руками и ногами, она крепко прижала его к себе, — и в тот же миг ощутила, как он вошел в нее. Ей казалось, она была пьяна от коньяка… и от безрассудной мужественности этого неотразимого дьявола, любившего ее сейчас.
Но долго такое напряжение они выдержать не могли, и прошло всего лишь несколько минут — и они оба восторженно содрогнулись и замерли. Фэлкон тут же обнял Тори и крепко прижал к себе. Он внимательно наблюдал за ней, пока у нее не стали слипаться глаза. Когда она наконец погрузилась в сон, он ласково улыбнулся и прошептал:
— Только не покидай меня, Виктория.
Проснувшись, Тори тут же сообразила, что лежит в постели Фэлкона. Причем лежала она одна. И ей тотчас вспомнилось, как он обнимал ее на ковре у камина. Значит, он потом перенес ее к себе в постель.
Она уже знала, что этот мужчина завладел ее сердцем. Но сейчас, в безжалостном свете дня, в ней пробудились угрызения совести. Да, конечно, лорд Хокхерст — человек благородный, и он искренне заботится о благополучии местных жителей. Все это Тори прекрасно понимала, и она нисколько не осуждала его за контрабанду. Но вот пиратство… Как к нему относиться? В книгах оно часто описывалось как необыкновенно романтическое занятие, но реальность-то была совсем другой — жестокой и кровавой. И ей вдруг вспомнились слова Фэлкона: «Меня возбуждает опасность».
Выходит, этот человек постоянно рисковал жизнью. Причем рисковал с крайним безрассудством, нисколько не считаясь с опасностью. Было очевидно, что его в любой момент могли убить, и, конечно же… Конечно же, Фэлкон и сам стрелял в людей, и почти наверняка ему приходилось убивать…
