Шеннон Дрейк - Очарованная
Йен Дуглас покачал головой:
— Жена обожала его. Судя по всем рассказам, он был настоящим негодяем — орал на жену, оскорблял и ругал ее, иногда даже при людях. Но она обожала его. Она верила, что он гений.
— Он, наверное, сам сказал ей это, — язвительно заметил Марк.
Дуглас кивнул:
— В этом нет сомнения. Но у жены не было совершенно никакой возможности ни убить его, ни позволить этому произойти.
— У кого еще был ключ? — поинтересовался Марк.
— Только у самого Брендона и у его экономки Тилли. А когда вы встретитесь с Тилли, то поймете, что она тоже не могла это сделать. Она хрупкая женщина, кожа да кости.
Она способна много работать, но вряд ли в силах одолеть такого человека, как Брендон. Кроме того, ей были нужны деньги, которые она получала от него. И, несмотря на его тяжелый характер, для Тилли было почетно вести хозяйство такого человека.
— Если жена не виновата и экономка тоже, то убийца использовал одну из них. Возможно, что он украл ключи либо у той, либо у другой, а потом вернул их на место. Это явно не случайное насилие, и убийца долго планировал свое преступление, — заметил Марк.
— Еще одна атака на антимонархистов, — заявил Дуглас, качая головой. — Неужели этот фанатичный дурак не может понять, что он только ухудшает положение королевы?
Марк помолчал минуту, а потом сказал:
— Я полагаю, что убийца — антимонархист.
— Кто? — переспросил Дуглас. — Зачем же убивать… — Тут его голос оборвался: детектив понял мысль Марка.
— Вот именно! — пробормотал Марк. — Он задумал заставить чернь поверить, что этих людей убили монархисты за их высказывания против монархии. Самый лучший способ добиться победы своего дела — создать армию мучеников за него. Разве не так?
— И что теперь? — спросил Дуглас. Его глаза сузились.
— Я думаю, мы должны взглянуть на друзей и ровесников Жиля Брендона. Потому что я уверен в одном обстоятельстве, — сказал Марк.
— В чем?
— В том, что Жиль Брендон знал своего убийцу. И я думаю, что знал очень хорошо.
Когда обед закончился, длинный стол мгновенно исчез. Возле стен были поставлены новые столы, на которых стояли изящные маленькие чашечки с кофе, маленькие блюда с десертами и аперитивы. Когда начались танцы, Элли стала замечать среди гостей все больше знакомых людей.
Первым повел ее танцевать Брайан Стирлинг.
Когда они скользили во время танца по паркету, Элли шепнула:
— Здесь этот журналист — Тан Грир.
— Да.
Судя по голосу Брайана, он не был этим доволен.
— Ты пригласил его?
— Конечно. Если бы не пригласил… Нет, лучше дружить со своим врагом.
— Разве он враг?
— Любой, кто имеет влияние в прессе, может быть опасным врагом, — сказал Брайан. — Поэтому я, конечно, попросил его прийти сегодня. Сегодня он здесь особенно нужен.
— Брайан, прошу тебя…
Вдруг Брайан замер на месте. Элли поняла, что кто-то остановил его, хлопнув по плечу.
— Лорд Стирлинг, не мог бы я?..
Это сказал сэр Эндрю Херрингтон. Элли вспомнила, что только сегодня утром видела его рядом с сэром Энгусом Канингемом и лордом Лайонелом Витбургом. За эти годы их пути несколько раз пересекались: один раз на благотворительном празднике, выручка от которого шла в пользу отдела древностей, в другой раз на одном из вечеров, которые устраивала Мэгги, чтобы привлечь внимание к ужасному положению бедняков из Ист-Энда.
Брайан вежливо поклонился и изящно уступил свою партнершу сэру Херрингтону, хотя лицо у него при этом было словно каменное.
Молодой аристократ очаровательно улыбнулся Элли, взял ее за руку, другой рукой обнял за талию, легко поймал такт вальса и заскользил вместе с ней в танце.
— Ваше вступление во взрослую жизнь, несомненно, самое прекрасное из всех, мисс Грейсон, — сделал он комплимент девушке.
— Спасибо. А как идут дела у вас, сэр? Я видела вас сегодня утром.
— Видели меня?
— В деревне.
— Ах да… Энгус, кажется, привлек себе на помощь всех, кого только мог.
— Военные держатся вместе, — пробормотала она.
Сэр Херрингтон улыбнулся, потом стал серьезным.
— Я слышал, что это чудовище, разбойник, остановил вас на дороге?
— Я в полном порядке.
— Жаль, что меня там не было, — сказал ее партнер, и его голос звучал гневно. — Кто-то должен проткнуть его насквозь.
— Спасибо. Но я в некоторой степени способна сама постоять за себя.
Херрингтон покачал головой и тихо произнес:
— Моя дорогая, вы недооцениваете свою красоту и привлекательность и развращенность некоторых мужчин. Я говорю вам сейчас это от всего сердца, хотя и знаю, что у вас есть сильные защитники: если вам когда-нибудь будет нужна помощь, я охотно окажу ее.
Эндрю Херрингтон был очень хорош собой — густые русые волосы и глаза цвета топаза. Сильный, высокий, не мускулистый, но… она чувствовала, что обнимающие ее руки крепки как сталь.
Элли улыбнулась, наклонила голову и поблагодарила:
— Спасибо.
— Так… что это за таинственное объявление, которое будет сделано сегодня? — спросил он.
Элли не успела ответить ему, что сама этого не знает, потому что к ней подошел — как будто узнав, что о нем только что говорили, — следующий партнер, сэр Энгус Канингем.
Для такого крупного мужчины он танцевал очень хорошо. Его голос звучал немного хрипло, когда он произнес:
— Милая девочка, мне стыдно из-за того, что вам пришлось вынести. Я шериф поселка и окружающих его лесов и, значит, виноват в том, что произошло. Простите меня.
— Энгус! — Элли была знакома с шерифом с тех пор, как была совсем маленькой. — Сегодня утром у вас было дел по горло. Этот разбойник не представляет серьезной угрозы. А вот бунтующая толпа — это серьезная угроза.
— Вы видели ее, — пробормотал шериф.
— Видела, и была очень горда вами, лордом Витбургом и сэром Херрингтоном. Вы отлично сумели успокоить эту толпу.
Энгус кинул взгляд в другой конец комнаты. Его лицо стало задумчивым и угрюмым.
— Хорошо… Тан Грир тоже был там. Посмотрим, какой вздор он завтра напечатает в газете. Конечно, завтра может случиться что-нибудь хуже… может быть, еще одно убийство. Простите, — поправился он, — мы не будем говорить об этом сегодня.
— Это крайне важно, — тихо произнесла Элли. Потом ее мысли приняли новое направление, и она нахмурилась.
Она вспомнила, как утром заметила в той толпе нескольких женщин, одетых в черное. Оттого, что королева Виктория так долго носила траур по своему дорогому Альберту, черный цвет одно время почти вошел в моду. И даже теперь женщины долго носили черную одежду после того, как теряли кого-нибудь из близких. Не было ничего странного в том, что она видела женщин в черном.
