Анна Князева Анна Князева - Тайна рождения
— Позови Варю, — велела она Глаше. — Она будет завтракать со мной.
— За одним столом? — поразилась горничная.
— А почему бы и нет? — Елена Павловна взглянула на нее надменно. — Что за сословные предрассудки?
Тем не менее Глашу она с собой за один стол никогда не сажала. Но Варя должна была есть под ее присмотром — чтобы вдоволь и только самое свежее, самое полезное. Девка — дура, налопается какой-нибудь гадости, а потом плохо станет. А если ей плохо, значит, и ребенок в этот момент страдает. Елена Павловна уже ненавидела эти приступы токсикоза, которыми Варя мучила «ее» малыша. И саму Варю ненавидела…
Когда девушка, смущаясь, уселась за стол и спрятала руки, Елена Павловна пристально вгляделась в ее порозовевшее после сна лицо, черты которого были тонкими, совсем не крестьянскими. Опущенные длинные ресницы казались такими черными, будто Варя намазала их углем, и брови им под стать. Но дольше всего взгляд графини задержался на губах девушки — пухлых, влажных, словно та только что целовалась. Как же Владимиру, должно быть, хотелось целовать эти губы, раздвигать их языком, вбирать снова и снова… Зубы у нее здоровые, белые, это Елена сразу заметила. Таких белых, пожалуй, ни у кого не видела. Наверное, улыбками этой девки ее муж так и упивался, смехом наслаждался, когда валялись в постели.
Она едва заметно тряхнула головой, прогоняя наваждение. Сейчас не об этом надо думать.
— Ешь, — приказала Елена Павловна. — Бери творог, это полезно. И сыр возьми. Да не трясись ты, ради Бога! Глаша, налей ей стакан молока. Парное, надеюсь?
— Только что принесли, — произнесла горничная обиженным тоном. Она никак не могла взять в толк, что за отношения у ее хозяйки с этой деревенщиной.
Не заметив ее недовольства, графиня велела узнать, доставляют ли в Родники почту, и в какие дни. Вечером она так и не написала мужу, как собиралась. А после завтрака Елена уже намеревалась прогуляться с Варей, да и самой только на пользу после долгих переездов. Ей вспомнились улицы Баден-Бадена, по которым она любила прогуливаться, всматриваясь в приметы чужого быта, вслушиваясь в незнакомый говор. Графиня свободно говорила на французском, но вот немецким владела не так хорошо, и многое ускользало от ее понимания. Но в этом была и своя прелесть: Елена ощущала себя так, словно попала в заколдованное царство, где ее никто не видит, потому что она вдруг сделалась маленькой и прозрачной. А вот она все замечает вокруг себя, все запоминает…
«Зимой я буду перебирать и эти воспоминания, чтобы не сойти с ума от тоски в этой глуши». Она недовольно посмотрела на жующую творог Варю. И почему женщины так долго вынашивают детей? Кошки справляются с этим намного быстрее. Если б эта девушка была кошкой, то Елена Павловна уже сейчас могла бы вернуться с младенцем в Петербург, увидеться со своими друзьями, появиться на балу, который в это время всегда устраивали князья Нарышкины. Ее губы тронула невольная улыбка: Елена Павловна словно увидела знакомые лица, которые выражали радостное изумление. И все поздравляли ее, и желали малышу здоровья. А Владимир стоял рядом и нежно сжимал ее локоть. У нее вырвался вздох. «Боже мой, как еще далеко до этого!»
Мысли графини обратились к мужу: «Как он там один в Петербурге? Страдает от одиночества? Мается ощущением собственной вины? Или вполне доволен жизнью и рад случившемуся маленькому любовному приключению? Неужели нянька права, и все мужчины одним миром мазаны? Может ли быть, чтобы Владимир не чувствовал сейчас никакого раскаяния, не опасался потерять меня? Или он до того влюблен в эту деревенскую девчонку, что, если б довелось, все повторил сначала? Опять увлек бы ее, немытую, нечесаную, в постель, овладел бы ею на нашем супружеском ложе, и Бога не побоялся бы… Нет, не может быть! Если на него и нашло какое-то затмение, сейчас оно уже должно рассеяться. Я же видела страдание в его глазах! Он смотрел на меня, как побитый пес… Но это он побил меня! Это мне было больно до того, что я дышать не могла!»
— Так что, хорошо тебе было с моим мужем? — помимо воли вырвалось у Елены Павловны.
Глаша в этот момент вышла с веранды, и никто не мог их слышать. Вздрогнув, Варя с испугом уставилась на хозяйку. Губы ее шевельнулись, но она не смогла ничего произнести. Елена Павловна ужаснулась: «Зачем я спросила об этом? Разве можно унижать себя подобными расспросами?» Но болезненное любопытство опять одержало верх:
— Владимир Иванович стал твоим первым мужчиной?
— Единственным, — шепнула Варя, опустив глаза.
«Значит, это наверняка его ребенок, — подумала графиня. — Хотя, может, девка и врет. Но он-то должен был подсчитать. Наверняка знает, когда это у них началось».
— Ласков он с тобой был? Боли не причинял?
Елена сама не понимала, зачем вдруг принялась выпытывать это, но остановиться уже не могла. Теперь ей было необходимо знать все, разбередить свою рану до предела, а уж потом заняться лечением.
— Никогда, — тихо ответила Варя.
— Что, даже в первый раз тебе не было больно?
Девушка качнула головой:
— Меня такая горячка охватила, что я и не чуяла боли…
— Горячка? — с недоумением переспросила Елена Павловна. — Страсть? Ты так страстно желала моего мужа?
Еще ниже опустив голову, Варя тихонько призналась:
— Влюбилась я… Как в омут в эту любовь свою кинулась…
— Так что ж, ты влюбилась в него еще до того, как он в постель тебя затащил?
— А барин меня и не затаскивал. — Она вскинула голову. — Я сама захотела… Сама во всем виновата.
— В каком смысле — сама? Это ты на него вешалась, что ли? Так получается?
— Получается, так… Я к барину прижалась в конюшне всем телом, а он оттолкнуть не смог. Сама я, сама…
— Так вы с ним там, в конюшне…
— Так и было.
Графиня поморщилась:
— Фу, какая гадость! Грязь, вонь… Да ты просто отвратительное животное!
Девушка слушала ее, не поднимая головы. В уголке ее рта неопрятно белела прилипшая творожная крошка, и это еще больше усиливало отвращение, которое испытывала к ней Елена. Ее переполняло возмущение: «Как он мог так опуститься?! Граф, потомственный дворянин».
Но тут она вспомнила, что очень многие аристократы были замечены в связях с простолюдинками. И не только случайных… Одни из них тянулись годами, а другие даже превращались в настоящее сожительство, подобно гражданскому браку. Что же такого особенного в этих крестьянских девушках, что заставляло дворян терять голову и поступаться приличиями высшего общества?
Елена Павловна жадно вгляделась в лицо сидевшей перед ней девушки: «Что же в ней такого, чего нет во мне?» Она не считала, что Варя красивее, разве что моложе… Но графиня не рожала, фигура ее не испорчена беременностями и кормлением грудью. Конечно, ей трудно сравниться с пятнадцатилетней девчонкой, но и она еще хороша. Что же Владимир нашел особенного в этой Варе?
