Барбара Картленд - Невеста поневоле
— Не настолько, чтобы побеспокоить кого-нибудь, кроме баронессы.
Наступило молчание, после чего Камилла спросила, когда они прибудут на континент.
— Мы пристанем в Антверпене рано утром, — ответил Хьюго, — если, конечно, ветер будет попутным.
— А потом?
— Нам предстоит еще один длинный переезд в Мельденштейн. Мы будем гнать лошадей во весь опор. Думаю, вы не успеете устать.
Она промолчала. Через мгновение он проговорил:
— Позвольте вас поздравить с отлично проведенной церемонией. Вижу, что принц выбрал себе невесту, которая великолепно справится со своими обязанностями.
— Принц выбрал? — откликнулась Камилла. — Мне кажется, что меня выбрала его мать. Не знаю, участвовал ли он вообще в обсуждении моей кандидатуры.
В ее голосе послышалась резкость. Хьюго помедлил с ответом, а затем неожиданно сказал:
— Разве имеет значение, кто сделал выбор?
— Возможно, что нет, — согласилась Камилла, — но если что-то случится, то кто-то окажется виноват.
Я просто подумала — кто?
— Если что-то случится? — переспросил Хьюго. — Что может произойти? Я уже сказал вам, что считаю вас отличным выбором, в вас есть красота и ум. Что еще может пожелать принц? Уверяю вас, что не так часто европейским правителям удается заключить столь выгодную сделку.
— Вы говорите так, словно я товар, — сердито проговорила Камилла.
Ее глаза сверкнули. На его губах мелькнула улыбка, и он учтиво проговорил:
— Прошу прощения, если мои слова обидели вас.
Я хотел сделать вам комплимент.
— Оставьте извинения, — ответила Камилла. — Мне самой не стоило говорить подобным образом.
Но я просто…
Она замолчала и отвернулась к иллюминатору.
Как могла она объяснить этому молодому человеку, что боится и что даже сейчас больше всего на свете ей хотелось убежать и оказаться дома. Ее страшили не столько предстоящие пышные церемонии, сколько в первую очередь встреча с незнакомцем, человеком, который станет ее мужем.
— Уверяю вас, мисс Ламбурн, — произнес позади нее Хьюго Чеверли, — что все пройдет гладко. Я понимаю, что многое кажется вам странным и непривычным, но скоро вы займете в Мельденштейне очень высокое положение. Вы приобретете влияние и станете пользоваться огромным уважением.
— Но смогут ли жители Мельденштейна… полюбить меня? — еле слышно спросила Камилла.
— Конечно, — быстро ответил он.
— Вы говорите, чтобы просто успокоить меня, — упрекнула его Камилла. — Вы действительно считаете, что люди полюбят меня и что… он… тоже?
Слова прозвучали словно крик души. Лицо Хьюго Чеверли потемнело, а в глазах появилось жесткое выражение.
— Не сомневаюсь, что его королевское высочество по достоинству оценит привлекательность своей английской невесты, — утвердительно ответил он. — А вы, мисс Ламбурн, получите то, к чему стремились. Ведь, в сущности, это самое важное.
В его голосе послышалась горечь. Он резко повернулся и вышел из каюты, сильно хлопнув за собой дверью.
Камилла стояла и смотрела ему вслед. Звук удаляющихся шагов привел ее в отчаяние. Она-то полагала, что нашла друга, но теперь ей стало ясно, что он был врагом, — она не сомневалась, что он ненавидел ее.
Глава 5
Камилла проснулась оттого, что корабль немилосердно швыряло по волнам. Ощущения были не из приятных. Тут ее окликнула Роза, и она попросила горничную заглянуть к баронессе и осведомиться о ее здоровье. Роза вернулась и сообщила, что баронесса чувствует себя чрезвычайно плохо и извиняется, что не сможет выйти, пока море не успокоится.
Известие не особенно опечалило Камиллу. Она предпочла бы остаться одна, нежели выслушивать бесконечную болтовню баронессы о красотах Мельденштейна и о добродетелях принцессы, к которой она питала почти детскую привязанность.
Камилла встала, оделась и села писать матери. Для письма она выбрала плотную бумагу с гербом Мельденштейна. Она знала, что последний произведет впечатление на маму, и постаралась, чтобы в ее простое повествование о путешествии не проникли ни тоска по дому, ни беспокойство о будущем. Она тепло отозвалась о баронессе, но ничего не смогла сказать о капитане Чеверли. Писать было довольно нелегко, так как яхта прыгала по волнам, то проваливаясь вниз, то поднимаясь на гребне очередного вала.
Мысли Камиллы то и дело возвращались к Хьюго, и ей пришлось сделать себе внушение. Она напомнила себе, что уже имела удовольствие встречаться с подобными фатами в Лондоне и никогда не могла понять их до конца.
Капитан Чеверли, решила она, типичный лондонский щеголь из окружения принца-регента. Он думает только о том, как порисоваться, любит выпить рюмочку в Уайт-клубе, играет в Уотерсе, участвует в бегах в Нью-Маркете и учится боксировать в «Господине Джексоне». Ничего удивительного, что его умение ездить верхом вызывает восхищение.
Но восхищаться его манерой верховой езды и быть его другом — разные вещи, заключила она.
Для нее будет лучше поменьше видеться с капитаном, потому что в присутствии этого несравненного денди она всегда ощущала какую-то неловкость.
В то же время она не могла не принять брошенный ей вызов и расстроилась, придя в кают-компанию и увидев, что ей придется обедать в полном одиночестве. Несмотря на превосходную еду, ей было тоскливо оттого, что все оставили ее. В конце концов, не в силах справиться с любопытством, она обратилась к стюарду, который немного говорил по-английски:
— Где капитан?
— На мостике, мадам. Он не покидает его все плавание.
— А не знаете ли вы, где сейчас капитан Чеверли?
— Вместе с капитаном. Ему нравятся шторм и непогода.
Обед закончился, и Камилла послала Розу за дорожным плащом. Он единственный был не новым, но она носила его очень мало. Его покупали специально для езды в плохую погоду, когда Камилла предпочитала сидеть на козлах, а не в карете. Эта привычка постоянно вызывала недовольство ее матери.
«Камилла, леди не пристало сидеть на козлах».
«Знаю, мама, — отвечала Камилла, — но кто меня сейчас увидит?»
«Камилла, вопрос не в том, увидят тебя или нет.
Хорошо воспитанная девушка всегда ведет себя подобающим образом, даже будучи одна».
«Да, мама», — соглашалась Камилла, но продолжала сидеть на козлах, где ветер мог сколько угодно. трепать ей прическу, после чего она становилась похожей на мальчишку-сорванца.
Плащ был сделан из теплой толстой изумрудно-зеленой шерсти, капюшон оторочен мехом. Когда она надевала его на голову, ее глаза казались огромными, а лицо маленьким. Камилла запахнула плащ и вышла на палубу.
От ветра у нее захватило дыхание. Ее ноги скользили на мокрых от дождя палубных досках, но она сумела кое-как добраться до перил и крепко схватиться за них. Корабль, подгоняемый ветром, несся вперед на огромной скорости. Паруса гордо реяли, нос яхты разрезал волны точно ножом, и тогда всю палубу обдавало валом брызг.
