Георг Борн - Новая царица гарема
Эти слова пробудили в великом визире старое чувство соперничества.
– Шейх-уль-ислам может делать что угодно в пределах его власти, – отвечал Махмуд-паша, – но дел дипломатии Мансур-эфенди касаться не должен.
– Я опасаюсь, ваша светлость, что вследствие влияния шейх-уль-ислама арест Зора протянется еще долго.
– Ты думаешь, мой благородный Гассан-бей, что его величество султана нельзя склонить к приказу об освобождении твоего друга?
– Боюсь, что так, ваша светлость.
– В таком случае мы должны сами взяться за это дело, – коротко объявил Махмуд-паша. – Зора-бей не должен дольше оставаться здесь, он нужен в Лондоне.
– Смею ли я доложить о вашей светлости в кабинете его величества?
– Нет, сегодня не мой день, – поспешил ответить великий визирь.
– В таком случае смею ли я секретно сообщить вашей светлости еще одну новость?
– Говори, я слушаю.
– Дни могущества шейх-уль-ислама сочтены.
– Что привело тебя к такому заключению?
– Более чем смелые планы и средства Мансура-эфенди должны привести его к падению.
– Ты знаешь еще больше?
– Мне кажется, ваша светлость, что на днях должна решиться его участь.
– Будь что будет, а пока нужно противодействовать влиянию шейх-уль-ислама, которое должно быть уничтожено. Зора-бей должен уехать. Я считаю лучшим, чтобы он попытался убежать из тюрьмы, уехал в эту же ночь и, не останавливаясь ни в Вене, ни в Кельне, прямо отправился в Лондон. Прежде чем он прибудет туда, мы выхлопочем ему помилование. Прежде чем он устроится в Лондоне, он уже будет назначен военным атташе.
– Слова вашей светлости пробуждают во мне радость и благодарность. Можно ли считать их окончательным решением, приказом? – спросил Гассан.
– Мне ничего не известно об аресте Зора-бея. Я передам тебе бумаги, необходимые для его отъезда, и Зора-бей может в эту же ночь оставить Стамбул.
– А бегство из тюрьмы, ваша светлость, выставите необходимостью?
– Я буду его защищать.
– Приношу вашей светлости благодарность за эту милость.
Великий визирь подошел к письменному столу, выбрал несколько приготовленных бумаг, подписал их и передал Гассан-бею, который принял их с глубоким поклоном.
– О бегстве, в сущности, не может быть и речи. Дело идет скорее об исполнении приказа министерства иностранных дел, – сказал Махмуд-паша. – Если шейх-уль-ислам постарался отправить нужного нам офицера в тюрьму, то должен быть готовым к тому, что мы его освободим, когда он нам нужен, вот и все. Я дам отчет за это, когда придет время, перед его величеством султаном. Тебе ничего не остается делать, как передать бумаги Зора-бею и позаботиться о том, чтобы он в эту же ночь с экстренным поездом выехал из Стамбула. Времени еще довольно.
Гассан взял бумаги, поблагодарил пашу и в радостном волнении оставил дом великого визиря. Он немедленно отправился в сераль. Было еще не поздно. Он застал смотрителя того отделения огромного императорского дворца, в котором помещалась тюрьма. Тот низко поклонился влиятельному, высокопоставленному офицеру – давно всем уже было известно, что Гассан стал любимцем султана.
– Открой мне тюрьму, – приказал Гассан. – Я должен передать благородному Зора-бею этот приказ, который я и тебе показываю, чтобы ты не помешал ему оставить тюрьму.
– Оставить тюрьму? – спросил удивленный смотритель.
– Прочитай этот приказ министерства иностранных дел.
– Мудрый и высокий Мансур-эфенди был здесь и приказал мне соблюдать особенную бдительность.
– Вот эти бумаги предписывают немедленный отъезд Зора-бея военным атташе в Лондон.
– Если ты говоришь и приказываешь мне это, благородный бей, я не осмеливаюсь противоречить тебе, – сказал смотритель, сам не зная, что делать, и отворил камеру, в которой находился Зора-бей. Там была уже зажжена лампа.
Увидев Гассана, Зора бросился к нему навстречу.
– Будь желанным гостем в моем одиночестве! – воскликнул он.
– Твое одиночество должно кончиться, – сказал Гассан, дружески поздоровавшись с Зора.
– Разве шейх-уль-ислам уже низвергнут? – спросил Зора.
– Тише, – сказал Гассан, так как смотритель был в коридоре и мог слышать их разговор. – Еще нет, но мы с Сади надеемся, что дни его сочтены, но обо всем этом ты узнаешь уже в Лондоне.
– В Лондоне?
– Да, Зора, ты в эту же ночь должен отправиться туда.
– Значит, я должен бежать?
– Да, пожалуй что так, но по приказу великого визиря и министерства иностранных дел.
– Какую связь имеет все это, я ничего не понимаю.
– Все очень просто. В министерстве иностранных дел не знают, что ты арестован, ты назначен военным атташе в Лондон с приказом немедленно отправиться к месту назначения.
– Друг мой, ты говоришь правду?
– Вот твое назначение.
– В Лондон? Ведь это мое заветное желание! Всем этим я обязан тебе.
– Ни слова более, друг мой, нельзя терять ни минуты. Ты должен ехать с ночным поездом, – сказал Гассан и вручил своему товарищу бумаги, который их перелистывал вне себя от радости.
– Какое счастье! Все в порядке… я бегу… или нет, я уезжаю… вот приказ.
– Счастливого пути, Зора, перед тобой открывается новый мир, новое поприще, – сказал Гассан, прощаясь со своим другом. – Да поможет тебе Аллах. Присылай известие о себе и помни своих друзей в Стамбуле.
– Благодарю, Гассан, горячо благодарю за все, кланяйся Сади! – воскликнул Зора.
Гассан поспешно оставил тюрьму, вслед за ним вышел и Зора. Внизу ожидал его смотритель.
– Ты, насколько возможно, облегчал мой арест, вот тебе в награду, – сказал Зора, подавая старому смотрителю значительную сумму.
Старик чуть не заплакал от радости, поцеловал руку Зора и пожелал ему всякого благополучия. Затем он снова запер двери камеры и вернулся в свое жилище внизу сераля.
Зора немедленно отправился на свою квартиру. Сади еще не было дома. Он поспешно велел укладывать чемоданы и отправился на железную дорогу. В полночь он уже мчался к новой, давно манившей его цели.
В это позднее время шейх-уль-ислам, возвращаясь из сераля, зашел на квартиру смотрителя и сообщил ему, что завтра кади отошлет документы к сераскиру, и тогда уже начнется следствие.
Ужас охватил старого кастеляна при этих словах.
– Благородный Зора-бей уже уехал, – сказал совершенно озадаченный смотритель.
– Уехал? Зора-бей?
– Точно так, ваша светлость, два часа назад благородный бей оставил тюрьму.
– Он ее оставил? Что это значит? Ты его выпустил?
– По приказу его светлости великого визиря, который Зора-бею передал благородный Гассан-бей.
