Диана Крымская - Черная роза
— Государь, — промолвил Робер, — мне нечего ответить вам…
— Мне не нужен ваш ответ. Я читаю его в ваших глазах. Придите же ко мне, кузен! Я прощаю вам вашу вчерашнюю ложь, — ибо она была на благо всего нашего королевства.
Де Немюр подошел к королю и хотел опуститься на колено и поцеловать его руку, — но Людовик горячо обнял его и прижал к груди, воскликнув чуть не со слезами:
— Здесь, у моего сердца ваше место, Робер! — и добавил: — Как был бы я счастлив … Какой прекрасной страной могла бы быть моя Франция, если бы у меня при дворе было бы хотя бы двадцать дворян, подобных вам!
Затем король обернулся к столу, за которым сидела Бланш.
— Мадам! Вы написали? Не забыли упомянуть о герцоге де Ноайле? Об Инес де Луна?
Она протянула мужу бумагу. Людовик пробежал ее глазами и подал герцогу:
— Прочтите, кузен… Все ли здесь правда?
Де Немюр покачал головой и не взял лист.
— Я уверен в этом, сир.
— Что ж… Поставьте свою подпись, сударыня, и число. И запечатайте этот документ своей печатью.
Королева, скрипя зубами гораздо громче, чем пером, подписала документ и запечатала его своим кольцом-печаткой.
— Итак, — сказал Людовик, — у нас теперь есть документ, подтверждающий вашу полную невиновность, герцог. Мадам! Эту бумагу я передаю герцогу де Немюру. Ему она поможет, если это понадобится, обелить свое доброе имя. А, главное, — избежать вашей расправы, на которую вы, насколько мне известно, вполне способны. Я уверен, что наш кузен не употребит этот документ вам во вред, если вы его к этому не вынудите, сударыня.
— Я клянусь своим распятием в том, что никогда и никому не покажу содержание этой бумаги, — произнес герцог. — Лишь если мне будут угрожать смертельная опасность… или бесчестие.
— Вам — или вашим близким, кузен, — поправил его король.
— Но у меня нет близких родных, государь.
— Но ведь вы когда-нибудь женитесь, герцог. И у вас будут дети.
— Вы правы, ваше величество, — произнес де Немюр, глядя на Бланш своими холодными серыми глазами. — Если опасность будет угрожать мне, моей жене или моим детям, — этот документ в течение трех дней окажется в руках короля…
— И я буду знать, герцог, что вы в беде, — закончил Людовик. — И берегитесь, мадам! Если наш кузен умрет какой-нибудь подозрительной или насильственной смертью, первой на подозрении тоже окажетесь именно вы!
Королева с ненавистью переводила взор с мужа на де Немюра. Она чувствовала себя униженной… Раздавленной… Негодяи! Оба они — негодяи и подлецы!
— Мне кажется, вы утомлены, мадам, — сказал король, делая вид, что не замечает горящих глаз жены. — Ступайте к себе. Вам нужен покой. Завтра утром мы уезжаем из Шинона в столицу.
Бланш вышла из залы, еще раз, уже у двери, метнув полный ненависти и жажды мести взгляд на де Немюра. Робер увидел его и прекрасно понял его значение. Это было молчаливое объявление войны, — не на жизнь, а на смерть.
— Возьмите, кузен, — промолвил Людовик, протягивая герцогу бумагу. Де Немюр взял ее и сделал шаг к камину. Но король угадал его движение и остановил его, сказав:
— Герцог! Не делайте этого.
— Разве недостаточно с ее величества того унижения, которому она подверглась, государь? Этот документ должен быть сожжен.
— О нет. Храните его, кузен. Я знаю, что вы исполните свою клятву и не воспользуетесь им из прихоти или низкой мести. Как не сомневаюсь в том, что мою супругу лишь этот клочок бумаги остановит теперь, чтобы немедленно не покончить с вами.
Де Немюр заколебался.
— Я настаиваю, герцог. Я повелеваю вам! Не уничтожайте документ.
Робер склонил голову:
— Я повинуюсь, сир. — И он положил бумагу за пазуху.
Людовик опять сел в кресло и забарабанил пальцами по подлокотникам. Он был в невеселом раздумье.
— Итак, — начал король, — в моих глазах вы очищены ото всех обвинений, кузен. И я должен был бы немедленно освободить вас. Но есть одно «но».
— Догадываюсь, какое, государь, — слегка усмехнулся герцог. — О моем преступлении в Немюр-сюр-Сен узнали. Пошли слухи.
— Увы, дорогой Робер. Откуда они начали идти — не понимаю. Уверен, не от Бланш. Она не была заинтересована в том, чтобы это дело всплыло на поверхность. И, конечно, ее верная Инес де Луна тоже не могла проговориться.
— Полагаю, это сделал Рауль де Ноайль, — сказал де Немюр. — Возможно, он рассказал моей … нет, не невесте, уже не невесте, — герцог криво улыбнулся, — Эжени де Монморанси. А она — отцу… ну, и, вероятно, своим подругам. Подобная сплетня могла облететь, через болтливых девиц, весь Париж за один день.
— Не исключено, — кивнул король. — И это все осложнило. Если сейчас мы выпустим вас на свободу, — все поймут, что были виновны не вы, а королева. И вновь будет затронута ее честь.
— В таком случае, государь, вам ничего не остается, как продолжать держать меня в Шиноне на положении узника, — спокойно подытожил Робер.
— Но это несправедливо, кузен! — вскричал Людовик. — Держать вас в этом замке… Невинного человека!
— Я готов пробыть в Шиноне, и вновь сидеть в оковах в темнице, столько, сколько понадобится, ваше величество. Лишь бы даже тень подозрения не коснулась вашей царственной супруги.
— Вы опять приносите нам слишком большую жертву, друг мой! Право, я не могу принять ее… Попробуем найти другой выход.
— Боюсь, сир, он единственный. Другого я пока не вижу. Я буду находиться в Шиноне на положении узника, пока слухи окончательно не утихнут. Пока все не забудется.
— Но на это могут уйти годы, кузен! Нет-нет, я не могу подвергать вас такому испытанию.
— Возможно, сам Господь Бог укажет нам выход, ваше величество. Будем уповать на него.
— Что ж, — король поднялся. — Уверен, мы что-нибудь придумаем. Вот что: гарнизон Шинона будет полностью обновлен. В него попадут лишь самые верные и испытанные воины, умеющие держать язык за зубами, которые никому не выдадут тайны. Вы, конечно, не будете тут узником. Вам будет предоставлена, кузен, полная свобода передвижения.
— Я не покину замок, обещаю, сир. Только, если позволите, буду иногда гулять в его окрестностях.
— Конечно. Вы сможете выписать себе в Шинон из своих владений все, что хотите — людей, оружие, лошадей, книги. Замок и его охрана будут в полном вашем распоряжении.
— Этого уже более чем достаточно, ваше величество. Благодарю вас.
— Пока не за что, герцог. Но вы правы, — Бог укажет нам путь к вашему освобождению. Королеве же и всему двору будет пока объявлено, что вы находитесь в заточении в темнице. Для вас же, милый кузен, сейчас самое главное — получше питаться. Побольше дышать свежим воздухом. И уповать на милость Провидения. Как только у меня будут новости для вас, я тут же приеду в Шинон.
