Диана Гэблдон - Путешественница Книга 1. Лабиринты судьбы
Гнев уже исчез с его продолговатого лица, остались лишь усталость и легкая печаль. Убывающий вечерний свет подчеркивал его худобу, впалые щеки и выступающие кости.
— Просто малый любит тебя, Джейми, — проговорил он тихо. — Я вижу, как он смотрит на тебя, когда ты приезжаешь, и как рассказывает о том, что ты делаешь. Я вижу его лицо. Ему кажется, что ты живешь восхитительной, полной приключений жизнью и все это так далеко от обыденности. Не то что выгребать козье дерьмо из матушкиного огорода.
Джейми улыбнулся зятю в ответ и расправил плечи.
— Что ж, это нормально для его возраста. Мы с тобой тоже были такими…
— Хочет он того или нет, но от приключений того рода, с какими его можешь познакомить ты, мальчику лучше держаться подальше, — резко перебила его Дженни, качая головой и неодобрительно глядя на брата. — Сдается мне, что добрый Господь охраняет твою жизнь, иначе бы ты уже десять раз умер.
— Это вполне возможно. Наверное, у Него есть свои соображения насчет того, для чего меня хранить.
Джейми с улыбкой посмотрел на меня и завладел моей рукой. Дженни тоже бросила на меня взгляд и с непроницаемым видом вернулась к теме разговора.
— Что ж, может, оно и так, — сказала она. — Но я не могу сказать, что это справедливо в отношении юного Айена.
Она снова посмотрела на Джейми, но на сей раз выражение ее лица немного смягчилось.
— Я ничего не знаю о твоем образе жизни, Джейми, зато я достаточно хорошо знаю тебя и могу сказать, что это не тот образ жизни, который годится для моего мальчика.
— Ммфм, — изрек Джейми, потер рукой заросшую щетиной челюсть и попробовал снова: — Ладно, я ведь не к тому, чтобы он жил как я. Просто в последнюю неделю он вел себя как взрослый мужчина, вот в чем дело. Поэтому мне кажется, что было бы неправильно сечь его как мальчишку.
Дженни презрительно подняла брови.
— Надо же, он уже и мужчина, а? В его–то детские годы. Джейми ему всего четырнадцать!
Несмотря на раздражение, Джейми улыбнулся.
— Дженни, я сам в четырнадцать лет уже был мужчиной, — тихо сказал он.
Она фыркнула, но в глазах ее неожиданно блеснули слезы.
— Это ты так думал. — Дженни встала и резко отвернулась в сторону, моргая. — Я прекрасно помню тебя в ту пору, — сказала она, стоя лицом к книжной полке и даже ухватившись за нее, словно чтобы удержаться на ногах. — Ты был красивым мальчиком, Джейми, когда отправился с Дугалом в свою первую вылазку, прямо как картинка со сверкающим клинком на бедре. Мне было шестнадцать, я думала, что краше никого и быть не может: такой высокий, прямой, ловко сидишь в седле. Помню и твое возвращение: явился весь в грязи, физиономия расцарапана, оттого что навернулся в куст ежевики, а Дугал все расхваливал тебя отцу, какой ты герой. Получил палашом плашмя по голове и даже не пикнул.
Совладав–таки со своим лицом, Дженни снова повернулась к брату.
— Так что, это и значит быть мужчиной.
Джейми посмотрел на нее с лукавством.
— Ну и это, но и нечто большее.
— Правда? — произнесла она еще более сухо. — Интересно, что именно? Способность переспать с девушкой? Или убить человека?
Я всегда считала, что Джанет Фрэзер обладала удивительной, прямо–таки мистической прозорливостью, во всяком случае, когда дело касалось брата. Похоже, однако, что этот ее талант распространялся и на сына.
Выражение лица Джейми не изменилось, но румянец на нем загустел.
Глядя на Джейми, она медленно покачала головой.
— Нет, Айен–младший еще не мужчина. А вот ты — мужчина, братец, и ты знаешь, в чем тут разница.
Айен, некоторое время завороженно наблюдавший за парочкой Фрэзеров, высекавших друг из друга искры, прокашлялся.
— И долго еще будем толочь воду в ступе? — проворчал он. — Между прочим, малец уже четверть часа дожидается порки. Заслужил ли он ее и стоит ли его драть — это другой вопрос, но мучить парня ожиданием в любом случае негоже.
— А что, Айен, ты и вправду считаешь, что должен его высечь? — предпринял последнюю попытку Джейми, обратившись к зятю.
— Ну, — медленно произнес Айен, — я честно сказал малому, что он заслужил порку, и он сам знает: это чистая правда. Что заслужил — то и получи. Но вовсе не обязательно, чтобы это делал я.
В его глазах промелькнуло веселье. Он полез в ящик буфета, достал кожаную плеть и вручил Джейми.
— Вот. Тебе, как говорится, и плетка в руки.
— Мне? — испуганно вскричал Джейми, пытаясь вернуть плеть не обращавшему внимания на его потуги зятю. — Ты что? Я не могу!
— А я думаю, что можешь, — спокойно возразил Айен. — Ты часто говорил, что любишь его как сына. — Он склонил голову набок, и, хотя выражение его лица осталось мягким, карие глаза были непроницаемы, — Что ж, я скажу тебе, Джейми: не так–то легко быть его отцом, лучше всего тебе пойти и не мешкая выяснить это.
Джейми долго смотрел на Айена, потом перевел взгляд на сестру. Она подняла брови, заставив его опустить глаза.
— Ты заслужил это не меньше, чем он, Джейми. Так что иди.
Джейми плотно сжал губы, его ноздри побелели. Не сказав больше ни слова, он развернулся и вышел. Прозвучали удаляющиеся шаги, потом в дальнем конце коридора хлопнула дверь.
Дженни бросила быстрый взгляд на Айена, еще более быстрый на меня и отвернулась к окну. Мы с Айеном подошли и остановились у нее за спиной. Снаружи быстро темнело, но света еще хватало, чтобы различить бедолагу Айена–младшего, маявшегося, подпирая калитку ярдах в двадцати от дома.
Оглядевшись по сторонам при звуке шагов, он увидел приближавшегося дядю и распрямился от удивления.
— Дядя Джейми! — И тут его взгляд упал на плетку. — Ты… ты будешь пороть меня?
Вечер был тихим, и я услышала, как Джейми резко выдохнул сквозь зубы.
— Наверное, придется, — сказал он откровенно. — Но сперва я должен попросить у тебя прощения, Айен.
— У меня? — Юноша определенно растерялся: как–то не привык он к тому, чтобы взрослые просили у него прощения, особенно перед тем, как отходить плеткой. — Не нужно, дядя Джейми.
Рослый дядюшка прислонился к калитке рядом с юнцом.
— Нужно. Я вел себя неправильно, позволяя тебе оставаться в Эдинбурге, и, наверное, не должен был рассказывать тебе всякие истории, которые и навели тебя на мысль о побеге. Я брал тебя в такие места, куда не следовало, подвергал тебя опасности и причинил твоим родителям больше беспокойства, чем мог бы ты сам. Вот за это, Айен, я и прошу меня простить.
— О! — Не находя слов, Айен взлохматил волосы. — Ну это… да, конечно… прощаю, дядя.
— Спасибо, племянник.
Они постояли молча. Айен вздохнул и расправил плечи.
