Джудит Макнот - Укрощение любовью, или Уитни
— Выигрываете или проигрываете сегодня, ваша светлость?
— Он нас до нитки раздел, — добродушно пожаловался Маркус Ратерфорд. — Ни пенни не проиграл за весь час!
— Но выглядишь ты просто ужасно, братец, — тихо заметил Стивен, усмехаясь.
— Благодарю, — сухо бросил Клейтон, швыряя фишки в центр стола.
Он выиграл эту партию и следующие две.
— Рад видеть вас, Клеймор, — объявил Уильям Баскервиль, осторожно покосившись на герцога, так резко и внезапно покинувшего клуб в прошлый раз. Баскервиль уже хотел вежливо осведомиться о молодой герцогине, но хорошо помнил, что стал причиной взрыва, рассказав о встрече с ней на балу, и поэтому посчитал за лучшее вообще не упоминать о ее светлости. — Не возражаете, если я присоединюсь к вам? — спросил он герцога.
— Ничуть, — заверил Стивен, поняв, что брат, кажется, вообще не слушает Баскервиля. — Он с радостью прикарманит ваши денежки вместе с капиталами остальных.
Клейтон с сардонической усмешкой снисходительно оглядел Стивена. Он просто не мог оставаться сегодня дома и медленно сходить с ума. Однако жизнерадостные разговоры, ведущиеся за столом, и общее веселое настроение начинали действовать ему на нервы, а ведь он провел здесь всего около часа. Он уже был готов попросить брата вместе поехать на Аппер-Брук-стрит и напиться до бесчувствия, что более подходило его теперешнему состоянию, когда Стивен внезапно заметил:
— Не ожидал увидеть тебя здесь. Думал, ты будешь на приеме, который мать устраивает сегодня для родственников. — И прекрасно разыгрывая роль некстати проболтавшегося человека, покачал головой и с извиняющимся видом добавил: — О, прости Клей! Я совсем забыл, что, поскольку Уитни гостит у нее, ты, естественно, будешь на приеме.
Баскервиль, до которого, к несчастью, донеслись последние слова, немедленно забыл о принятом решении и с неподдельной сердечностью объявил:
— Ваша жена просто прелесть. Красива и мила. Передайте ей мои лучшие… — И с отвисшей от изумления челюстью увидел, как Клейтон Уэстморленд, на мгновение застыв, медленно выпрямляется. — Я последнее время вообще ее не видел, — поспешно заверил бедняга.
Но герцог уже поднялся из за стола, глядя на своего брата с потрясенным недоверием, удивлением и чем-то еще, что окончательно сконфуженный и сбитый с толку Баскервиль так и не удосужился понять. И тут, даже не позаботившись собрать огромный ворох фишек, составлявших его выигрыш, или хотя бы вежливо попрощаться, герцог повернулся и решительным шагом направился к двери.
— Подумать только! — охнул Баскервиль, глядя вслед удалявшемуся Клейтону. — На этот раз вы действительно сунулись не в свое дело, лорд Уэстморленд! Я не успел вам сказать — его светлость терпеть не может, когда герцогиня выезжает без него.
— Совершенно верно, — широко улыбнулся
Стивен. — Терпеть не может.
Поездка в Гренд Оук, на которую обычно уходило четыре часа, сейчас заняла лишь три с половиной — поистине рекорд, особенно если учесть, что Клейтон даже не заехал домой переодеться и отправился в путь прямо от дверей клуба. Уитни однако Клейтон успел опередить ее, повелительно указав на дверь. Горничная нехотя вручила ему мыло и салфетку и вышла, не сказав ни слова.
Клейтон с мучительной нежностью намылил спину Уитни, стараясь делать это как можно осторожнее.
— Как хорошо, Кларисса, — пробормотала Уитни, когда намыленная салфетка скользнула по ногам. Обычно Кларисса предоставляла госпоже мыться самой, но последнее время так волновалась и тревожилась за нее, что Уитни уже привыкла к этим не совсем обычным услугам.
Розовая, со сверкающими каплями душистой воды, Уитни поднялась и ступила из ванны на коврик. Она уже хотела повернуться и взять полотенце, но Кларисса с ее чрезмерными заботами, едва прикасаясь, уже вытирала шею, плечи и спину.
— Спасибо, Кларисса, теперь я сама. Поужинаю здесь, а потом оденусь и спущусь…
Обернувшись, Уитни потянулась за полотенцем. С лица сбежала краска. Ноги задрожали, и она, пошатнувшись, едва не упала при виде мрачного, неулыбающегося, но от этого не менее красивого лица мужа, который молча продолжал вытирать ее. Уитни, онемев, в состоянии полного паралича, застыла на месте, не в силах ни пошевелиться, ни заговорить.
Клейтон начал промокать полотенцем влагу на бедрах и животе, и Уитни смутно ощутила, что его руки чуть задержались, но он и не думал ласкать ее. Уитни отчаянно пыталась сообразить, что происходит. Клейтон здесь и больше не сердится на нее, но продолжает молчать. И даже не улыбнется. И дотрагивается до нее не властно, как муж… а… униженно… как слуга!
Комок слез подступил к горлу, не давая дышать. Герцог стал ее горничной, желая показать, что пришел с повинной, пытаясь показать, как принижен и жалок.
Клейтон осторожно усадил Уитни на стул у самой ванны, не глядя на жену, опустился на колено и начал промокать полотенцем капли, все еще оставшиеся на ногах.
— Клейтон, — прерывисто прошептала она, — о, пожалуйста…
Но Клейтон, не обращая внимания на мольбы, пробормотал искаженным, полным боли голосом:
— Если мне когда-нибудь придет в голову, будто ты решила снова покинуть меня, какими бы вескими ни были при этом причины, я велю запереть тебя в твоей комнате и заколотить двери, да поможет мне Бог!
— А ты останешься вместе со мной в этой комнате? — дрожащим голосом спросила Уитни.
Клейтон поднял ее изящную ножку, нежно Приложил к щеке и поцеловал.
— Да, — шепнул он и, встав, подошел к гардеробу.
Вынув оттуда синий шелковый халат, он вновь направился к жене. Уитни просунула руки в рукава и стояла, как кукла, пока Клейтон завязывал пояс халата. Не говоря ни слова, он подхватил ее на руки и понес к низкому столику, где стоял поднос с ужином. Опустившись в кресло, он усадил жену себе на колени и снял крышку с первого блюда. Уитни поняла, что он хочет собственноручно кормить ее. Нет, этого она не вынесет!
— Не надо, — тихо запротестовала она, обнимая мужа и пряча лицо у него на груди. — Прошу тебя, не делай этого! Просто поговори со мной! Пожалуйста, поговори!
— Не могу, — выдохнул Клейтон, задыхаясь. — Не могу найти слов.
Мучительная тоска в его голосе была такой безнадежной, что у Уитни из глаз брызнули слезы.
— Зато я могу, — захлебываясь слезами, выдавила она. — Ты сам научил меня им: я люблю тебя. Я люблю тебя.
Клейтон провел пальцами по роскошным каштаново-рыжеватым прядям и бережно взял в ладони прекрасное лицо.
— Я люблю тебя, — отозвался он хрипло. — Боже! Как я люблю тебя!
Стрелки на часах из позолоченной бронзы показывали уже половину второго. Клейтон нежно смотрел на спящую в его объятиях жену: растрепанная головка доверчиво покоилась на широкой мужской груди. Осторожно отведя локон со щеки Уитни, Клейтон прижал ее к себе и коснулся поцелуем лба.
