Юлия Леонова - Звезда Любви
Еще раз, пробежав глазами письмо, он отложил его и вновь взялся за перо:
"Милостивая государыня, Юлия Львовна. Спешу сообщить Вам новость отнюдь не радостного свойства. Помня свое обещание разыскать в столице супруга Вашего Павла Николаевича, я сразу по прибытию в Петербург поспешил исполнить его. К моему великому сожалению, никого из Шеховских в столице не оказалось. Софья Андреевна и Николай Матвеевич на лето уехали в Павлово, а Павел Николаевич нынче находится на службе у генерал-губернатора Восточной Сибири графа Муравьева. Я взял на себя смелость отписать Вашему супругу о нашей с Вами встрече в Милане и нынче жду ответа от его сиятельства. Отныне и навсегда, Ваш покорный слуга С. Левашов."
Дождавшись, когда высохнут чернила, Сергей запечатал оба письма и, отдав лакею, велел снести на почтовую станцию. Ну, вот и все, обратного пути нет, — глядя вслед удалявшемуся слуге из окна своего кабинета, вздохнул он. Нынче остается только ждать.
* * *На то чтобы добраться из Радома в Закревское у Василия Андреевича и Юленьки ушло две недели. Граф Левашов пообещал навести справки о князе Шеховскому и потому Жюли решила остаться в Закревском, которое уже привыкла считать своим домом и дождаться письма от Сержа и только затем ехать в столицу. К тому же состояние здоровья Василия Андреевича вызвало серьезные опасения. Губернский врач, осмотрев его поостерегся делать какие-либо прогнозы.
— Все в руках Божьи Анна…, простите, Юлия Львовна, — покачал он головой. — Все никак не могу поверить… Это знаете ли так необычно. Привык считать Вас Анной.
— Скажите, есть ли надежда на то, что он поправится? — перебила его Жюли, не желая обсуждать с ним столь болезненную для нее тему.
— Полный покой и должный уход, — пожал плечом врач. — Еще раз повторюсь, все в руках Божьих, Юлия Львовна.
Проводив доктора, Юленька поднялась в спальню Закревского. Как же он изменился? — вздохнула она глядя на бледное лицо и заострившиеся черты. Присев в кресло подле его кровати, Жюли взяла в руку его почти высохшую ладонь.
— Юленька, — слабо улыбнулся Василий Андреевич, открывая глаза, — Вы поистине ангел. Я так виноват перед Вами, а Вы не оставили меня.
— Как я могу оставить Вас? — улыбнулась Жюли, чувствуя, как непрошенные слезы жгут глаза. — У меня никого не было кроме Вас.
А может статься так, что все так и останется, — добавила она про себя. При мысли этой сдавило грудь, отвернувшись от Закревского и сделав вид, что ищет страницу в книге, которую читала ему накануне, Жюли украдкой утерла скатившуюся по щеке слезу. О Боже, как же долго тянется время. Серж уж давно должен быть в Петербурге, а письма от него все нет. Тревожно стало на душе. Нет, конечно, сейчас она не может уехать, оставив Закревского, но и маяться в неизвестности, сходить с ума от самых дурных предположений, совершено не осталось сил.
Сильным порывом ветра распахнуло чуть приоткрытую оконную раму, легкая кисейная занавеска взметнулась вверх, загрохотало, зашумело за окном.
Поднявшись с кресла, Жюли бросилась закрывать окно, да так и застыла держась за оконную створку. Вспомнилась маленькая и тесная Петербургская квартира под самой крышей доходного дома, разбитая ваза и разметавшиеся белоснежные лепестки на полу. Поль, — заныло сердце. — Милый мой, любимый, дано ли свидеться нам? Тяжелые дождевые капли зашумели в густых кронах, забарабанили по подоконнику. Очнувшись, Юленька торопливо прикрыла окно и вернулась к постели Василия Андреевича. Она собиралась продолжить чтение, но он дотянувшись до ее руки слабо сжал тонкое запястье.
— Жюли, обещайте, что завтра же пошлете в Полтаву за моим душеприказчиком, — попросил он.
— Что это Вы надумали Василий Андреевич? — попыталась улыбнуться она, но улыбка вышла жалкой и неискренней.
— Чую немного мне осталось, — вздохнул Закревский. — Как бы ни сложилась Ваша жизнь в дальнейшем, я хочу, чтобы Вы и Николенька ни в чем не нуждались.
— Оставьте, Василий Андреевич. Что за мысли, ей Богу! — возмутилась она.
— Пообещайте мне, что пошлете за стряпчим.
— Ну, хорошо, если Вы настаиваете я отправлю Егорку за стряпчим, — сдалась Жюли.
Наутро отправив Егора за душеприказчиком Закревского, Жюли вместе с управляющим взялась просматривать расходные книги. За открытым окном кабинета слышался смех Ники, который бегал по лужайке перед домом, убегая от Машеньки. Оторвав взгляд от гроссбуха, и мельком глянув в окно Жюли заметила всадника на подъездной аллее. Подпрыгнуло сердце и заколотилось где-то в горле. На какое-то безумное мгновение форма служащего почтового ведомства показалась ей гвардейским мундиром. Не дожидаясь, когда дворецкий принесет письма, Жюли сама выбежала из кабинета, как раз в тот момент, когда за почтальоном закрылась дверь.
— Ну что там, Никодим, есть что из столицы? — поинтересовалась она.
— Почем мне знать, Юлия Львовна, — протянул ей поднос с письмами дворецкий.
Быстро перебрав корреспонденцию, Жюли нашла то, что искала — письмо от графа Левашова. Вихрем взлетев по ступенькам в свой будуар, она торопливо схватила с бюро серебряный ножик для разрезания бумаги и вскрыла конверт. Пробежав глазами послание, она со стоном разочарования рухнула в кресло. — Павла нет в Петербурге, он так далеко! Боже, как же далеко! Как долго еще ждать? Сергей Александрович писал, что он сообщил Шеховскому о ней, но пока письмо дойдет до Иркутска… Господи, пять лет прошло. Поверит ли? Может самой поехать в Иркутск? Нет не могу! Как же Василий Андреевич, Николенька, не везти же с собой в Сибирь ребенка, не зная к тому же как ее встретят там, да и встретят ли вообще. Остается ждать. Снова ждать и сходить с ума от неизвестности.
В беспросветном ожидании день за днем к концу катилось лето. За жарким августом наступил теплый сентябрь, Жюли с головой погрузилась в заботы. Многое требовало ее внимания: велись заготовки на зиму, собирали урожай в садах усадьбы, приезжал приказчик от московского купца, у которого с Закревским был договор, договориться о поставках кож на будущий год.
Василий Андреевич пошел на поправку, но был все еще слаб здоровьем для того, чтобы самому приняться за дела. Переписав завещание, он словно бы успокоился и может быть, именно это спокойствие стало причиной того, что болезнь отступила.
Юленька хотела было отписать брату и сестре в Кузьминки, но Василий Андреевич уговорил ее повременить.
— Мне бы хотелось, чтобы все разрешилось как можно скорее и ко всеобщему счастью, — говорил ей за ужином Василий Андреевич, когда она упомянула что хотел бы поставить в известность родственников о своем возвращении, — но может статься так, что Павел Николаевич не пожелает признать Вас. Если Шеховской сам не пожелает объявить о том, что его жена вернулась, лучше тогда не затевать никакого дела.
