Жюльетта Бенцони - Любовь, только любовь
– Не плачьтесь, – сказал Траншмер, показывая ей комнату, – это лучшее, что у нас есть, здесь есть камин…
Действительно, в углу был камин с коническим колпаком, но огня в нем не было, и Катрин жестом указала на это.
– Огонь будет, как только появятся дрова, – ответил бандит философски. – А сейчас их едва хватает для кухни. Люди пошли за ними в лес. Вечером у вас будет тепло…
Он вышел, оставив молодую женщину наедине с ее невеселыми мыслями. Охвативший ее гнев сменился мрачным унынием и недовольством собой. Как глупо она попалась в пасть этому волку! Сколько времени ей придется провести в этом мрачном логове? Фортепис говорил о выкупе. Он, конечно, пошлет гонца к Филиппу Бургундскому, и тот, несомненно, поспешит освободить свою любовницу. Но разве те, что вызволят ее отсюда, не станут новыми тюремщиками? Ведь они, несомненно, получат приказ доставить ее как можно скорее в Брюгге. Филипп вырвет ее из лап Фортеписа не для того, чтобы позволить ей бежать в Орлеан к другому… Надо во что бы то ни стало найти способ выбраться отсюда до прибытия выкупа.
Опершись рукой о перекладину окна, молодая женщина печально смотрела на головокружительной высоты стены под ней. Не менее шестидесяти футов отделяли ее от скалы, на которой стояла башня, и нужно было иметь крылья… Подчиняясь пришедшей ей в голову мысли, Катрин подбежала к кровати, подняла старенькое стеганое одеяло, но под ним был лишь голый тюфяк, из которого торчала солома. Простыней не было, не было ни одной подходящей тряпицы – значит, не из чего было сделать простенькую веревочную лестницу… В отчаянии молодая женщина бросилась на это ложе, зашуршавшее под ней, как смятая бумага. Она не хотела плакать, ведь слезы приведут к упадку духа, к расслабляющему отчаянию, а ей нужно было сохранить ясность мысли. Если бы Сара была с ней! Но Фортепис увел ее с собой, не скрывая своих явных намерений. И брат Этьенн исчез…
Усталость и раздражение заставили Катрин против воли смежить веки. Даже это жалкое ложе приглашало отдохнуть, и у нее не было сил сопротивляться. Она закрыла глаза и начала уже засыпать, когда стук двери вернул ее к действительности. Она вскочила. Это был Траншмер. Он внес железный подсвечник со свечой, освещавшей его лицо, тронутое оспой, красный нос пьяницы и серповидный рот. В другой руке он нес одежду, которую бросил на кровать.
– Держите, – сказал он, – это для вас. Начальник сказал, что здесь вам больше не нужна мужская одежда. Он послал вам самое лучшее. Скорее надевайте. Он не любит, когда его не сразу слушаются.
– Хорошо, – вздохнула Катрин. – Уходите. Я переоденусь…
– Вот уж нет, – ответил он насмешливо. – Я должен убедиться, что вы тотчас же переоденетесь, и забрать ваш хлам… а если потребуется – помочь.
Кровь бросилась в лицо Катрин. Этот мужик считал, что она будет раздеваться при нем?
– Я не переоденусь, пока вы здесь! – вскричала она.
Траншмер поставил подсвечник и подошел к ней.
– Прекрасно! – спокойно сказал он. – Тогда я вам помогу. Знаете, я могу позвать на помощь…
– Нет! Хорошо, я сейчас переоденусь!
Она волновалась, не зная, чем вызвано столь странное требование. Одна только мысль, что бандит дотронется до нее своими руками, была ей отвратительна. Она развернула одежду, что тот принес. Это было коричневое бархатное платье, тронутое молью, но почти чистое, и рубашка из тонкого льняного полота, совершенно чистая. Довершала все накидка из толстой шерсти.
– Отвернитесь! – приказала она без особой надежды на то, что ее послушают. И действительно, Траншмер не сдвинулся с места, разглядывая ее с нескрываемым интересом. Тогда, охваченная внезапным гневом, она резким движением сорвала с себя мужскую одежду и так быстро нырнула в разложенную на кровати рубашку, что белизна ее тела с быстротой молнии промелькнула перед глазами бандита. Но даже этого мига хватило Траншмеру, и он громко вздохнул.
– Черт побери! – грустно пробурчал он. – Жаль, что не разрешают до вас дотронуться! Командир, видно, сошел с ума, предпочтя вам вашу служанку!
– Где она? – спросила Катрин, заканчивая завязывать шнурки корсажа. Пальцы не слушались ее. Она охотно отвесила бы пощечину этому мужлану, тупо смотревшему на нее.
Траншмер расхохотался:
– А где ей быть! В постели Фортеписа, черт побери! Он не любит зря терять время, и, когда ему захочется девку, надо, чтобы она была тут же!.. Она там, и хозяин в добром настроении.
– А при чем тут его настроение? – переспросила Катрин.
Траншмер глупо улыбался, что привело молодую женщину в бешенство.
– Ну, если у него хорошее настроение, то, наигравшись с ней, он отдаст ее нам. Хорошенькие бабенки на дороге не валяются, да еще в такие времена. Здесь все такие худые, как драные кошки… Такие, как она, находка.
Тон, которым говорил Траншмер, привел Катрин в ярость. Кровь бросилась ей в голову.
– Приведите сюда вашего Фортеписа! – закричала она. – Идите и приведите сейчас же!
Траншмер выпучил на нее глаза:
– Эй! Потревожить его в такой момент! Никогда в жизни! Мне дорога моя шкура!
Одним прыжком Катрин оказалась у окна и, показывая на него пальцем, закричала, дрожа от ярости:
– А мне наплевать на вашу шкуру! Она недорого будет стоить, если вы сейчас доложите бандиту, что я мертва. Клянусь, что, если вы сейчас же не пойдете за ним, я выпрыгну.
– Вы что, с ума сошли? Что вам за дело, что он развлекается с вашей служанкой?
– Не суйте свой нос куда не следует и делайте, что я вам говорю. А то…
Она уже занесла ногу. Траншмер заколебался. Ему очень хотелось броситься на разбушевавшуюся женщину и тумаком унять ее. Но черт знает, что она выкинет, когда придет в себя! И вообще все это слишком сложно для его головы. Он не мог испортить или убить такую добычу. Ведь Фортепис намеревался разбогатеть на ней. Если с этой чертовой бабой что-нибудь случится, Траншмеру несдобровать. Фортепис сдерет с него шкуру по кусочкам, как он это делал с неугодными. Стоит, пожалуй, рискнуть и помешать его развлечениям.
– Успокойтесь! – проворчал он недовольно. – Пойду! Но это на вашей совести…
Катрин медленно опустила ногу на пол, и Траншмер вышел, не забыв закрыть дверь. Оставшись одна, молодая женщина вытерла пот, выступивший на лбу. Она действительно чуть не обезумела. При мысли, что ее верная Сара попадет в лапы этих мужланов, она совсем потеряла голову. Она бы бросилась без колебаний в окно, только чтобы поставить Траншмера в безвыходное положение. Но теперь надо было успокоиться, чтобы встретить Фортеписа, который – она не сомневалась – должен был вот-вот прийти.
Несколько минут спустя он действительно появился с видом собаки, у которой отняли кость. На нем были только штаны и разорванная в нескольких местах рубаха, распахнутая на груди.
