Дмитрий Суслин - Королева Варваров
Лицо центуриона, уже начавшее мрачнеть, смягчилось.
— Встретимся при других обстоятельствах, а то вас уж зовут на трапезу.
Он уже хотел попрощаться, но Клодий удержал его.
— Прими мое приглашение и раздели с нами трапезу, как друг, — предложил он.
Центурион с радостью согласился. Через два часа, когда два сотрапезника, накаченные добрым вином повели оживленную беседу о делах в империи, Актис покинула их. Приближалась ночь. Ночь разгула и забвения всех горестей, одолевавших человека.
Гавань в это время замирала, набережная пустела. Никого там не оставалось, бродили лишь сторожа, да и те были навеселе. Торговый и морской люд разбредался в поисках развлечений и наслаждений. Погрузочный кран темнел на молу. Торговые корабли качались у пристани, подпрыгивая на высоких волнах. Буря еще бушевала. Боевые триемы и либурны стояли в доках, готовые в любой момент пуститься в плавание. Даже в бурю, если где-то римским гражданам будет грозить смерть. На небе ни звездочки. И лишь гигантский фарос освещал гавань Гезориака и морские просторы.
Актис смотрела на свое отражение в зеркале из полированного серебра. Она сняла с руки браслет, выделанный умельцами — ремесленниками из Тира, подарок Клодия и невольно залюбовалась им. В ее руках он казался божественным творением. А что осталось от Валерия? Одни воспоминания…
В гостинице, где остановились Клодий и Актис, было шумно. Снизу, где располагался трактир, доносились голоса. Кто-то неумело напевал песню о том, как одна хозяйка харчевни совратила безусого мальчишку.
Веселье было в самом разгаре. Слышен был визг кабацких проституток и хохот мужчин.
Оставшись в одной тунике, Актис распустила повязку, поддерживающую грудь, достала из баночки мазь, придававшую телу аромат и мягкость, и начала натираться бальзамом. Волосы струились по ее плечам, переливаясь при свете ярких свеч. Спальня, хоть и не большая, но была обставлена со вкусом. Все здесь приготовлено для богатых гостей. Актис посмотрела на длинную розовую столу,[10] сложенную на стуле и опять вгляделась в зеркало. Она привыкла одеваться и раздеваться сама, и поэтому, когда Клодий хотел приставить к своей жене рабынь, чтобы они прислуживали ей, Актис наотрез отказалась. Клодий удивился этому, но настаивать не стал.
Снаружи шумел холодный ветер, но здесь в опочивальне было тепло. Актис откинула волосы со лба и, встав со стула, подошла к соседнему столику, на котором стояла умывальная чаша, ополоснула лицо и вытерлась тончайшим полотенцем, расшитым изумительными узорами. Затем, убрав украшения в бронзовую шкатулочку, погасила светильники и легла в кровать. По телу начала разливаться обволакивающая свежесть. Казалось, сон должен вот-вот сморить Актис, но он не приходил. Вдалеке, за окнами прозвучал протяжный сигнал, означавший, что уже наступила полночь.
Клодий, засидевшийся с приятелем за чашей вина, в это время слушал рассказ центуриона и бессознательно окидывал взглядом публику вокруг себя. Матросы и солдаты, разнаряженные женщины и рыбаки за соседними столами. Места хватало всем. Клодий давно уже собирался подняться наверх, в спальню. Но всякий раз его удерживали правила приличия, и он оставался слушать неумолкающего легионера, иногда отвечал на его вопросы, и сам вступал в разговор.
Актис лежала с открытыми глазами, уставившись в потолок. Ей чудилось, что на полу кто-то скребется, шуршит и издает непонятные звуки.
Пытаясь отвлечься от неизвестного шума, она погрузилась в свои мысли. Вот уже прошло полтора месяца с того времени, как погиб Валерий. Время пролетало незаметно. После смерти Валерия Актис думала, что уже никогда она не сможет вернуться к той счастливой жизни, что была с любимым. Судьба словно испытывала ее на стойкость в этом мире. Смерть Петрония Леонида, приезд в Рим, и вновь она в сетях рока. Когда Актис сказали, что вскоре она станет женой молодого патриция, весть эта была встречена ею спокойно. Юноша был приятной наружности, вежлив с нею, но Актис видела, что какая-то тоска владеет им. Прошла свадьба. Узнав, что скоро Клодий отправляется в Британию, страну таинственную и далекую, и берет ее с собой, Актис даже обрадовалась. Может быть там, у варваров, наступит то время, когда забудутся все несчастия той жизни, что были у неё на италийской земле? Она чувствовала, что между ней и Клодием что-то стоит. Как преодолеть ту отчужденность, разделявшую их двоих, она не знала. Да и не стремилась преодолеть этот барьер, пролегший между ними. Она жила своей жизнью, не пытаясь вмешаться в чувства Клодия. Актис знала, что муж все еще любит какую-то девушку, не в силах забыть ее. Боязнь лишний раз показаться на глаза Клодию, когда тот был в плохом настроении, вынуждала Актис коротать время в своих покоях. Иногда молодой патриций входил к ней и разговаривал о чем-то отвлеченном, но затем, словно вспомнив о чем-то неотложном, быстро уходил от нее. Время текло, и Актис постепенно привыкала к такой жизни, когда между супругами установились отношения без взаимной привязанности, не говоря уже о любви. И вот теперь они находятся в городе, от которого совсем недалеко до Британии. А там…
Заскрипела лестница, ведущая в ее спальню. Это поднимался Клодий, с трудом держась за перила. Касперий, пожелав доброй ночи, ушел. Посетители гостиничного трактира разбрелись в поисках новых развлечений. Гуляние продолжалось даже глубокой ночью…
Клодий ввалился в спальню и, шатаясь, подошел к широкому ложу. Он попытался снять с себя одежду, но потом, махнув на все рукой, не раздеваясь, упал на кровать. Свернувшись, как еж, он лежал на самом краю, отвернувшись от Актис и что-то бормоча. Постепенно все стихло. Прошло столько времени со дня свадьбы, но Клодий не сделал попытки сойтись с Актис на брачном ложе. Вот и сейчас Клодий спал беспробудным сном и ворочался, если его одолевали беспокойные сновидения. Актис прислушалась к ровному дыханию мужа и, удостоверившись, что тот уже находится во власти Гипноза, повернулась на другой бок и, сомкнув очи, последовала его примеру.
Примерно через два часа, закукарекал петух. На первом этаже, в гостинице в небольшой комнате держали эту горластую птицу для петушиных боев, которые были одной из любимейших забав простонародья. Актис сквозь сон услышала крик петуха и сладко улыбнулась. «Когда-то давно в деревне на Лесбосе крестьян будил их единственный петух с золотыми перьями…» И вновь сон овладел ею.
На следующее утро, уже довольно поздно в дверь комнаты негромко постучали. Актис и Клодий все еще спали. Когда стук повторился несколько усиленный, префект когорты отнял голову от подушки и быстро вскочил на ноги.
