Патриция Гэфни - Сердце негодяя
— О, сэр! Прошу вас, мистер Голт…
Джесс успел толкнуть дверь в тот самый миг, когда обитатель кабинета потянулся с другой стороны, чтобы ее запереть. Это мог быть только Черни: больше в кабинете никого не было. Он явно солгал насчет совещания.
— Доброе утро, — любезно поздоровался Джесс, одновременно оттесняя Черни к его столу и захлопывая дверь сильнейшим пинком, от которого едва не вылетело матовое стекло.
Черни подскочил как подстреленный. Джесс легонько ткнул его в грудь, и он рухнул своим внушительным задом на край стола.
— Не нравишься ты мне, Линдон. Ты меня раздражаешь.
Он вспомнил израненный рот кобылы, и в нем вспыхнул подлинный гнев.
— Знаешь, как я поступаю с мерзкими маленькими букашками вроде тебя? Я их давлю. Люблю смотреть, как из них сок течет.
И он оскалил зубы в волчьей ухмылке. От страха выцветшие голубые глазки банкира выпучились за толстыми стеклами очков без оправы. Он беззвучно открывал и закрывал рот, как рыбка гуппи. Его пухлые ручки с ухоженными и отполированными ногтями непрерывно двигались в воздухе, словно стирая с невидимой грифельной доски какую-то колоссальную ошибку.
— Я тут ни при чем, — проговорил он наконец. — Говорю вам, я ни в чем не виноват!
«Ну и ну, — подумал Джесс, — быстро же истовости распространяются в Парадизе».
— Ни в чем не виноват, говоришь? — переспросил он вслух. — Скажешь, у тебя просто выдался неудачный день. И ты решил сорвать зло на…
— У меня не было выбора!
Джесс выругался, чувствуя, что теряет терпение. Этот расфранченный кусок дерьма ничем не лучше Уоррена. Нет, хуже: Уоррен все-таки бил людей, которые в конце концов могли и сдачи дать, а не беззащитных животных.
Черни съежился и опять вскинул руки.
— Это была его идея, — захныкал он, как ребенок. — Я взял совсем немного. По сравнению с тем, что он сам нахапал, это просто семечки!
— По сравнению…
Джесс чуть было не спросил «С кем?», но вовремя прикусил язык.
— …с ним? По сравнению с ним? Ты в самом деле так думаешь?
— Точно вам говорю!
— Что ты мне говоришь?
Он отступил на шаг, чтобы дать банкиру возможность сесть прямее. Следовало раньше почуять и взять след. Все признаки налицо, Джессу — Бог свидетель! — не раз приходилось сталкиваться с ними раньше, но сейчас он был в таком бешенстве, что не сумел распознать их вовремя. Тут крылось нечто большее, чем можно было увидеть беглым взглядом.
— Я просто шел по его стопам. Я делал только то, в чем замешан он сам.
— Ну а мне-то что?
Банкир трясущимися руками поправил галстук с бриллиантовой булавкой. Его волосы соломенного цвета, аккуратно расчесанные на прямой пробор, были столь щедро смазаны бриолином, что составляли одно целое с головой.
— Думаете, я один снимаю сливки? Ха! Да у Уайли повсюду полно фальшивых счетов. И вообще, я брал только у него, — добавил Черни, поправляя манжеты с видом оскорбленного достоинства, — а он обкрадывал всех.
Стало быть, опять Уайли. Так-так-так.
— О Господи, неужели вы застрелите меня прямо здесь? — вскричал Черни.
Джесс рассеянным жестом положил руку на один из «кольтов» и даже сам этого не заметил. Зато теперь он многозначительно побарабанил пальцами по рукоятке.
— Заманчивая мысль. Ее стоит обдумать.
— Я же не стану с вами стреляться! — еле выговорил Черни сведенными судорогой губами и вновь замахал руками в воздухе. — Я банкир, а не налетчик! Если вы в меня выстрелите, это будет убийством!
Джесс ухмыльнулся.
— Я вам заплачу. Сколько Уайли вам платит, чтобы меня убрать? Я дам вдвое больше. О, черт, втрое! Прошу вас… Вам-то какая разница? Я открою счет на ваше имя и переведу на него деньги. Все, что хотите.
— И что потом?
— Потом? Потом я уеду.
— Гм…
Джесс расправил усы и прищурил глаз, всячески преувеличивая свою озабоченность. Продержав Черни в неизвестности еще минуты две, он наконец проворчал:
— О каких деньгах мы говорим?
Черни едва не свалился со стола от облегчения. Он как будто лишился костей.
— Все, что хотите, — выдохнул он, еле ворочая языком. — Двадцать, двадцать пять тысяч. Только назовите сумму.
— Все это Уайли украл у банка?
Несчастный кивнул.
— И куда ты их спрятал?
— На разных счетах, под разными именами. Они все еще здесь. Никто их не хватился.
— Мне понадобится список этих имен.
Банкир опять покорно кивнул.
— Ладно.
— А сколько ты сам спер у Уайли?
—Что?
— У него лично, а не у банка?
Черни начал ыло отрицать, но быстро сдался.
— Немного. Четыре или пять.
— Четыре или пять тысяч долларов?
— Да.
Вот это куш!
— Ладно, вот на чем мы остановимся. У тебя есть семья, Линдон?
— Прошу прощения?
Джессу не хотелось выживать из города человека, обремененного семьей.
— Жена? Дети? — пояснил он.
— Нет. Я в разводе.
Ну конечно. Чего же еще ждать от такого, как Черни?
— Вот и хорошо. Как только я отсюда выйду, ты откроешь счет на мое имя и положишь на него пять тысяч. Понял?
— Да, да, — с готовностью закивал банкир. — Это займет не больше десяти минут.
— Отлично. Времени в обрез. У тебя остается примерно девять часов до темноты, чтобы вернуться домой и собрать свои пожитки. И чтоб к десяти вечера духу твоего здесь не было.
— Меня здесь не будет. Вы не пожалеете о своем решении, мистер…
— Много вещей не бери, потому что ты уйдешь на своих двоих.
— Я… как? — Последняя часть сделки: твоя лошадь остается здесь. Я освобождаю ее от твоего присутствия.
— Моя лошадь?
— Мне понадобится купчая на нее и родословная. Запечатай все в конверт и оставь у бармена в «Приюте бродяги», когда будешь уходить из города. Ты никогда больше не сядешь на лошадь.
Банкир начал заикаться.
— Н-но я… В-вы же не можете…
— Отныне и вовек, Линдон, ты будешь путешествовать только в карете или пешком… Если до меня дойдут слухи, что ты оседлал четвероногого, я тебя из-под земли достану. Понятно? И никаких сделок, я тебя просто убью. Ну как, дошло до тебя?
— До-до-дошло.
— Прекрасно. А теперь пошли открывать счет.
* * *В следующий раз Джесс разозлился и чертыхнулся, обжегшись едкой черной жидкостью, подаваемой в закусочной Свенсона под видом кофе. Он решил, что отныне будет более внимательно прислушиваться к кулинарным советам Кэйди Макгилл. Между глотками огненной жидкости его непрерывно мучила отрыжка, и он всерьез стал спрашивать себя, стошнит ли его от «пастушьего пирога», или эта гадость останется в желудке и отравит его постепенно.
— Тьфу, — повторил он, закатывая глаза и давая понять Хэму, своему новому лучшему другу и напарнику, что сейчас умрет.
