Патриция Райс - Грезы наяву
Промокнув платком мокрый лоб и поправив парик, Аптон с ворчанием вышел из-за стола.
— Это неслыханно. Мне давно следовало отправить вас в тюрьму! Эвелин, если ты выкинешь еще что-нибудь, я велю тебя высечь. Принимаешь его предложение — и заканчиваем с этим.
А затем удалился из комнаты, раздраженно хлопнув дверью.
Алекс обхватил Эвелин за талию прежде, чем она успела ускользнуть. Сейчас он нуждался в каком-то подтверждении ее чувств. А ее растерянный взгляд напомнил ему о вещах более интересных — о губах, раскрывшихся навстречу, но теперь выжидательно поджатых.
— Вы же сказали, что не любите меня! — Эвелин попыталась вырваться, но Алекс держал крепче, чем вчера. У Эвелин перехватило дыхание. Она рассердилась, что его прикосновения делают ее такой беспомощной, и попыталась оттолкнуть его. Конечно, она была не против поцелуя, но не намеревалась играть роль доступной женщины.
— Мистер Хэмптон, вы можете думать о чем-нибудь, кроме собственных удовольствий?
— Поверьте, мисс Веллингтон, — сказал он, нежно обводя пальцем край ее уха. — Я думаю и о вашем удовольствии. Меня огорчит, если вы всю жизнь будете так же холодны. Я человек, который умеет ценить плотские утехи, мисс Веллингтон. И хочу убедится, что не противен вам.
От его слов по спине Эвелин пробежал холодок, она подняла глаза и уловила в его взгляде темный огонек страсти. Она вырвалась из его объятий. Уперши руки в бока, она в упор смотрела на него.
— Рада, что вас это заботит. Уверена, что вы обладаете средствами устранить все возникшие затруднения иным способом.
На щеках ее появился румянец. Она вновь выглядела сама собой. А он, поглядывая на полукружия грудей, обозначенные под скромной шотландкой, пытался представить, какой длины под юбками ее ноги, и подумывал — не глупо ли он поступил, отказавшись от женитьбы. Он бы, наверное, привык возвращаться каждый вечер домой, если бы у нее не был такой острый язык. Он посмотрел в ее горящие гневом глаза.
— Ваш дядя на самом деле знает о контрабанде?
Эвелин снизила тон и сказала, глядя на него:
— Вы говорите так, словно он соучастник преступления. Это глупо. Он верный офицер Его Величества, он давал присягу и… дорожит своим положением. Он просто пугал вас. Это естественно…
Она говорила уверенно, но в голосе проскальзывали нотки сомнения.
— Ясно, вам бы только настоять на своем, — насмешливо ответил Хэмптон. — А вы лучше подумайте об этом, прежде чем мы придем к какому-то решению относительно наших чувств.
— А что тут решать? Никакой свадьбы не будет, и вы это знаете. И почему бы вам просто не уплыть на своей «Минерве»? Дядя не сумеет помешать вам.
Она говорила совершенно спокойно, словно он ей был безразличен. Это и раздражало Хэмптона. Хоть бы подыграла, было бы не так обидно.
Никак не обнаружив своих мыслей, он продолжал подводить Эвелин к неизбежному решению.
— Я не могу уплыть по той же причине, по которой вы не покинули эту комнату. Мы оба завязли в этом деле. Нам просто необходимо найти мошенников. А в тюрьме или на пути в Англию я буду вам совершенно бесполезен.
Эвелин взглянула недоверчиво:
— Я не уверена, что женитьба вообще что-то решит. А потом, откуда я знаю, что вы не женаты?
Он криво усмехнулся:
— Можете быть уверены — даже не пытался. Когда буду писать родственникам о предстоящей официальной помолвке, попрошу дать мне письменные рекомендации. Вам будет приятно почитать.
— Что касается официальной части — я делаю это исключительно ради того, чтобы спасти вас от тюрьмы. И, будьте уверены, не считаю это помолвкой. Тем более — официальной.
— Вы так легко бросаетесь словами, мисс Веллингтон. Или мне можно звать вас Эвелин, при данных обстоятельствах? Впрочем, если вы не согласны, могу оставить вас наедине с разъяренным дядей и немедленно уплыть, как вы предлагаете.
— Я не вижу другого решения, — раздраженно ответила она, прошла через комнату и выглянула в окно.
— Смотрите на все проще, мисс Веллингтон. И если ваша гавань не открыта для кого-нибудь, чье сердце разобьет столь резкая перемена, давайте согласимся на неизбежные узы, к которым нас так пылко подталкивает ваш дядя. Кстати, вам не показалось странным, почему он так старается?
При последних словах Хэмптона Эвелин побледнела. Как он мог так легкомысленно относиться к столь серьезному делу, как женитьба? Она слышала, что в Англии ко многому относятся иначе, но все равно узы брака и там священны. А они знают друг друга три дня. Глупо принимать все это всерьез.
Она обернулась и посмотрела на его ладную фигуру с неодобрением.
— Может, он надеется, что вы увезете меня в Англию, где я не буду у него бельмом в глазу? Когда отец был жив, он помалкивал, но после его смерти просто замучил нравоучениями… Я не могу, мистер Хэмптон, выйти замуж только затем, чтобы ему легче жилось!
— Это точно — не видать ему такого счастья, — хмыкнул Алекс, присаживаясь на краешек стола и складывая руки на груди.
Ее волосы в солнечном свете плавились блеском меди и золота. Приятный оттенок, решил он. Но лицо оставалось в тени, — и Алекс не видел его выражения. Может, и она думала сейчас о том, что будет с ее складами, если он увезет ее в Англию. В нем все больше крепло подозрение, что Аптон рассчитывал именно на такой исход.
— Нам нужно только согласиться, — начал он осторожно. — Не обязательно доводить дело до свадьбы. Будет просто затянувшаяся помолвка. Как вам? А когда мы засадим негодяев, устроим дикий скандал — что при вашем характере нетрудно, — и вы свободны. Я уплыву, и мы больше никогда не увидимся. Согласны?
Эвелин размышляла. Она не любила лукавить, зато Хэмптон был, похоже, в этом деле дока. Не прельщала ее и мысль постоянно видеть его, а если они будут помолвлены, то от его присутствия никуда не денешься. С другой стороны, так легче осуществить задуманное. Когда же он поймет, что без ее помощи ему не обойтись?
Она смотрела, как он сидит на краю стола, болтая ногой. Казалось, ему все равно. Она не могла сообразить, почему такой человек, как Александр Хэмптон, согласился говорить о помолвке с ней. Он не оскорбил ее сегодня ни разу, если не считать отказа жениться. Но и это можно понять — он слишком мало знает ее.
Эвелин подошла к столу и, склонив голову набок, принялась разглядывать его. Резкие черты лица трудно назвать красивыми, да и манеры у него не из приятных. Он никогда не улыбался, губы предпочитали кривиться в усмешке. В глазах всегда готова вспыхнуть едкая ирония — даже сейчас, когда он спокойно позволил себя изучать. Ей захотелось на миг сломать каменное бесстрастие, но пока что она сама находилась в его воле.
