Майкл Скотт - Восточные страсти
В ее тоне звучала глубокая убежденность в своей правоте.
Джеримайя мог легко справиться с взбунтовавшимся советом директоров, с неполадками на заводе, с штормом в открытом море, но он понятия не имел, как в сложившихся обстоятельствах вести себя с внучкой. Пробормотав что-то невнятное, он перевел молящий взгляд на мисси Сару.
У жены уже созрело решение.
— Ты, значит, полагаешь, дитя, что со стороны твоей матери и Хомера Эллисона было неправильно жениться на скорую руку?
Девочка с трудом перевела дыхание и чуть заметно кивнула.
— Что тебе известно об отъезде твоего отца из Нью-Лондона?
— Поосторожней, Сара, — шепнул ей муж. — Я совсем не уверен, что Джуди посвящена в подробности этой истории.
— В этой семье все путешественники, — ответила Джуди с некоторым вызовом. — Дядя Джонатан пропадает где-то на Востоке, дядя Чарльз разъезжает по всему свету, так почему же мой отец не мог отправиться в плавание?
Мисси Сара глубоко вздохнула и со значением посмотрела на мужа, призывая его не вмешиваться, поскольку сама знала, что говорить.
— Твой отец, — сказала она, стараясь четко произносить каждое слово, — проник в день своего отъезда в контору к дедушке и забрал из сейфа пятьдесят две тысячи долларов, которые ему не принадлежали.
Девочка открыла рот и повернулась к деду. Как ни тягостно было Джеримайе это признание, он был прежде всего Рейкхеллом и не мог отрицать правды.
— К сожалению, это так, Джуди, — сказал он. — Вы с братом были тогда еще совсем маленькие, и мы вам ничего не сказали.
— Твой отец, — продолжала невозмутимо мисси Сара, — устроил твоей матери собачью жизнь задолго до этого случая. Он, видишь ли, думал только о наживе и своем благополучии. Его не устраивала должность одного из главных управляющих компании; он хотел занять место Джонатана, чтобы получить в наследство большую часть состояния дедушки, но после успеха клиперов Джонни ему пришлось расстаться с этими надеждами. Тогда он отправился на Восток и там обзавелся знакомством с очень сомнительными людьми, в том числе теми, которые считались врагами «Рейкхелл и Бойнтон».
Джуди Уокер бросила на бабушку пронзительный взгляд и потом уронила на руки голову.
Джеримайя порывался вступить в разговор, но жена усмирила его одним взглядом. Поднявшись со стула, мисси Сара подошла к девочке сзади и обняла за плечи.
— Прости меня, дитя, — сказала она, — за то, что причинила тебе боль, но ты уже достаточно большая и сильная, чтобы узнать правду.
Джуди приникла к ней, зарывшись головкой в складках боббазинового платья.
Сара похлопала ее по затылку, но сочла уместным промолчать, ибо знала, что молчание само способно врачевать раны.
— Я… мне кажется, я почему-то об этом всегда знала, — прошептала наконец Джуди. — Я о чем-то таком догадывалась, и Брэд тоже, но мы не хотели о папе плохо думать, хотя он все время был так занят, что мы никогда его толком не видели. А мама и Хомер рассказали бы нам когда-нибудь правду?
— Думаю, что да, — сказал Джеримайя, — когда решили бы, что вы уже достаточно взрослые.
— А я полагаю, — очень внятно произнесла Сара, — что вы должны об этом узнать сейчас, иначе вы испытали бы неприязнь к матери и возненавидели бы Хомера, хотя они ни в чем не виноваты.
Джуди подняла голову и задумчиво посмотрела на пожилую женщину.
— Я думаю, что плохое иногда оборачивается хорошей стороной. Теперь у меня есть отчим, который, я знаю точно, меня любит. Я это вижу по тому, как он на меня смотрит и как со мной разговаривает, а мама впервые в жизни теперь счастлива. Наверное, плохо, что я говорю об этом сейчас, но когда папа еще жил у нас дома, я часто слышала, как мама по ночам плачет.
— Теперь все позади, — сказала Сара. — Не надо оглядываться, нужно смотреть только вперед. Я часто повторяла Лайцзе-лу: никогда не оглядывайся назад, не думай о том, что могло бы случиться, но не случилось. Лучше сосредоточиться на том, что ждет тебя впереди.
Девочка кивнула с важным видом.
— Я думаю, что мы с Брэдом теперь заживем лучше. У нас есть ты, дедушка, счастливая мама и даже отчим, который всегда будет нам помогать. — Неожиданно она вздернула голову и провозгласила: — А знаете что? Отныне и впредь я не собираюсь более никогда себя жалеть. Я обещаю.
Сара кивнула и похлопала ее по плечу.
— Умница, — сказала она.
— Чем старше я становлюсь, тем больше удивляюсь, как характер Рейкхеллов передается из одного поколения в другое, — сказал Джеримайя. — Джуди, в тебе есть бесценный дар, его не купить ни за какие деньги. Ты обладаешь настоящим мужеством.
Девочка смущенно кивнула, а потом вдруг лукаво улыбнулась.
— Мне страшно захотелось шоколадного пирожного с абрикосовой начинкой. Как ты считаешь, бабушка, я смогу сейчас съесть очень большой кусок?
Не отступая от принятого ритуала, Сара отрезала и подала ей кусочек пирожного средних размеров.
— То, что ты не сможешь съесть сейчас, получишь утром. Все пирожное — твое.
И Джуди с блаженной улыбкой погрузила вилку в роскошное пирожное.
В фешенебельном доме, расположенном на площади Белгрейв-сквер в Лондоне, во всем придерживались традиции. И, подобно тому, как сам дом, украшенный величавыми колоннами в стиле эпохи короля Георга, вполне соответствовал тем великолепным строениям, которые окружали его с обеих сторон, так и его обитатели строго придерживались определенных правил, существование которых представлялось им непреложным.
Одним из главных считался тот час перед обедом, когда все семейство собиралось в гостиной за бокалом белого испанского вина. В этот день первым в гостиной появился сэр Алан Бойнтон, возглавлявший английскую ветвь «Рейкхелл и Бойнтон». Он незамедлительно плеснул в бокал свою обычную — в два пальца — порцию виски и немного добавил воды. Минутой позже показалась Джессика, приходившаяся сестрой Джеримайе Рейкхеллу; она уже облачилась в обеденное платье. И хотя сэр Алан, задержавшись ненадолго в гардеробной, только что ее видел, он учтиво поклонился и подал ей бокал сухого вина.
Джессика приняла из его рук бокал, но, даже не пригубив вина, поставила его на стол рядом со своим стулом. По всему было видно, что она глубоко взволнована.
— Прости, если отгадал твои мысли, Джессика, — сказал ей муж, — но столь долгие переживания из-за смерти Лайцзе-лу бессмысленны. Ты должна постараться взглянуть на эти вещи в перспективе.
— Что ты имеешь в виду под перспективой, Алан? — сказала она, строго посмотрев на него.
— Она скончалась еще за две недели до того, как Джонатан написал об этом Чарльзу в Джакарту, и я осмелюсь предположить, что письмо шло к Чарльзу не меньше недели. Прошло, следовательно, не меньше месяца со дня смерти Лайцзе-лу, прежде чем Чарльз смог отправить нам письмо, а клипер доставил его сюда — дай мне вспомнить — еще через пять месяцев. И поэтому, хотя новости кажутся нам свежими и заставляют нас страдать так, как если бы все это случилось вчера, не надо забывать о том, что после смерти Лайцзе-лу прошло полгода.
