Мэри Брэддон - Любимый враг
– О, несомненно, его рыцарские чувства будут не на моей стороне, – ответила с горечью Грейс, – но я бы отдала все на свете, лишь бы узнать, кто такая эта особа, так на меня похожая, что трое или четверо совсем разных людей заявили, будто это я, хотя и встречались с ними в самых разных местах.
– А вы не знакомы, я хочу сказать, у вас нет двойника в вашем окружении?
– Нет, не могу припомнить никого, кто был бы на меня похож.
Поверенный взглянул на нее и улыбнулся. Да, немного на свете женщин, отлитых по этой модели. Прекрасные золотисто-карие глаза и тот же золотистый отблеск в каштановых волосах, великолепно вылепленные веки, опушенные длинными каштановыми ресницами, нос с тонкой горбинкой, короткая, несколько высокомерная верхняя губка, чудесно округленный подбородок с ямочкой посередине и круглая точеная белая шея, которую гак любят воспроизводить все скульпторы на свете. Нет, подобрать двойника этой женщине не так легко, такая красота встречается далеко не на каждом шагу.
– Полагаю, леди Перивейл, что прежде всего надо, и это самое важное, узнать, кто эта особа, которую ошибочно приняли за вас, – сказал очень серьезно мистер Хардинг.
– Да, да, конечно! – живо откликнулась она, – не возьметесь ли вы, не может ли ваша контора этим заняться?
– Полагаю, что нет, это вряд ли по нашей части. Но в такого рода деликатных делах я от случая к случаю обращаюсь за помощью к одному очень умному человеку, которого с чистой совестью могу рекомендовать и вам. И если вы объясните ему все обстоятельства дела, как рассказали мне, и расскажете все, что знаете об этом полковнике Рэнноке, его семье, вкусах и обыкновениях…
– Да, да, конечно, если вы считаете его достойным доверия. Он юрист?
– Юристы не занимаются такими делами. Мистер Фонс – сыщик, который до отставки работал в Департаменте криминальных дел и сейчас время от времени занимается частной практикой. Я знаю, что он оказал очень ценную помощь в семейных тяжбах чрезвычайно деликатного свойства. И уверен, что он возьмется за ваше дело из любви к искусству розысканий. Он любит подобные случаи.
– Умоляю, приведите его ко мне сегодня же вечером. Нельзя терять ни минуты.
– Я пошлю ему телеграмму на обратном пути. Но его может не быть в Лондоне. Он очень часто уезжает на Континент. Возможно, вам некоторое время придется подождать, прежде чем он сможет заняться вашим делом.
– Надеюсь, недолго! Я сгораю от нетерпения. Но вы не скажете, не могу ли я обратиться за помощью к закону, начать судебный процесс против кого-нибудь?
– Не в таком состоянии дела. Вот если бы вы занимали другое общественное положение, были бы, например, гувернанткой или служанкой и вам бы отказали от места в связи с некоторыми специфическими заявлениями, направленными против вас, тогда вы могли бы начать процесс и требовать возмещения убытков. Это решил бы суд присяжных. Но в вашем положении это – сплетня, никак не зафиксированная письменно или печатно, это просто слухи, и будет затруднительно сформулировать исковое заявление юридически.
– Значит, закон очень односторонен, – сказала ворчливо Грейс, – если горничная может добиться справедливости, а я не могу.
Мистер Хардинг не стал спорить.
– Когда вы повидаетесь с Фонсом, и он вплотную займется вашим делом, мы, возможно, сумеем прибегнуть и к услугам суда, леди Перивейл, – сказал он любезно, вставая и берясь за свою в высшей степени респектабельную шляпу, фасон который оставался неизменным уже четверть века. Дело в том, что в маленьком магазине на Сент-Джеймс стрит для него всегда была готова новая шляпа старомодного образца, и хозяин магазина даже в темноте мог найти нужную коробку.
ГЛАВА 6
Прошла целая неделя, прежде чем Джон Фонс вошел в потревоженную жизнь леди Перивейл. Он был в Вене и появился на Гровенор-сквер в половине девятого вечера сразу же по прибытии в Лондон, прочитав три срочных письма от миледи, которые нашел в своей конторе на Эссекс-стрит.
Сьюзен Родни обедала у своей подруги, и они только что сели за кофе, перейдя в утреннюю комнату, когда слуга объявил о приходе Фонса.
– Проводите джентльмена сюда, – ответила Грейс Перивейл и повернулась к мисс Родни:
– Ты ничего не имеешь против, Сью? Если ты никогда не видела сыщика, то тебе это может быть интересно.
– Против? Нет, конечно! Меня это дело занимает не меньше, чем тебя. До чего же я была глупа! Надо было сразу предложить тебе нанять сыщика. И мне очень хочется увидеть его и поговорить с ним. Всю жизнь мечтала о такой возможности, – добавила она, нетерпеливо постукивая пальцами по столу.
– Мистер Фонс, – доложил дворецкий, и серьезный, среднего роста, крепкого сложения немолодой человек с высоким лбом, доброжелательным взглядом и небольшими, коротко подстриженными усами, вошел в комнату. Его не лишенное приятности лицо было проницательно, а обращение свободно, хотя и без фамильярности.
– Пожалуйста, садитесь, мистер Фонс, – сказала Грейс Перивейл.
– Очень рада познакомиться с вами. Эта леди – моя близкая приятельница, и у меня нет от нее секретов.
Фонс поклонился мисс Родни и, всем своим видом выражая сдержанность и учтивость, сел так, чтобы на лицо не падал свет от большой лампы.
– Должен извиниться за столь поздний приход, мэм, но я приехал в свою контору из Дувра только час назад. И так как ваши письма показались мне довольно срочными…
– Нет, нисколько не поздно! Я готова была увидеться с вами даже в полночь. Но, наверное, вы не обедали? А мы только что из столовой. Вы позволите пригласить вас к столу, прежде чем мы перейдем к делу?
– Миледи очень добра. Но я пообедал на пароходе, чтобы не терять времени и всецело к вашим услугам.
Леди Перивейл рассказывала ему свою историю, а Фонс не сводил с ее лица спокойного и все замечающего взгляда. В нем не было какого-то особенно пронзительного интереса. Он просто входил в суть дела, все запоминая, потому что обладал цепкой, безотказной памятью.
Он просто наблюдал и слушал. Ему доводилось знать такие истории и прежде – о двойничестве и ошибочном отождествлении. Они нередко всплывают в бракоразводных процессах, и он очень редко принимал их на веру или допускал их возможность. Не был он особенно высокого мнения и о светских дамах, которые жили в таких комнатах, как эта, где безрассудно и небрежно выставлялись напоказ драгоценности, где самые изысканные и дорогие цветы менялись ежедневно, прелестные шелковые подушки швырялись на ковер, чтобы собакам было удобнее лежать, а на столиках было полно золотых и серебряных безделушек и часиков, усыпанных бриллиантами, что так и манило нестойких совершить кражу, однако ему показалось, что леди Перивейл говорит искренно, если, конечно, она не самая великолепная актриса, лучше многих справляющаяся с ролью оскорбленной невинности.
