Джуди Кэролайн - Ральф де Брикассар
«Ничего, кроме жалкого существования, у меня не было в жизни, — подумала Вирджиния. — Все сильные эмоции в жизни прошли мимо меня. Даже сильной печали никогда не было. Любила ли я кого-нибудь страстно? Например, мать? Нет, не любила. И это правда, как бы хороша или плоха она ни была. Я не люблю мать и никогда не любила. И даже более того, она мне совсем не нравится. Поэтому у меня нет ни малейшего представления о любви. Жизнь моя пуста. Пуста! Нет ничего хуже пустоты. Ничего!» Вирджиния произнесла последнее «ничего» вслух с большой страстью. Затем вырвался стон, и девушка на какое-то мгновение вообще перестала думать о чем-либо. Навалился приступ боли.
Когда боль прошла, с Вирджинией что-то случилось. Может быть, наступила кульминация того процесса, который происходил в ее голове с тех пор, как она прочла письмо доктора Стинера. Было три часа утра — самое мудрое время для принятия решений. Мы чувствуем себя совершенно свободными в это время.
«Я пыталась угодить другим людям всю мою жизнь, но мне это не удалось, — решила Вирджиния. — Так надо хотя бы угодить себе. Не буду больше притворяться. Я впитывала в себя этот дух лжи и притворства всю жизнь. Наверное, какое это удовольствие говорить правду! Может быть, я не смогу делать многое из того, что я хочу, но, по крайней мере, я не буду делать того, чего не хочу. Мать может молчать со мной хоть всю жизнь, меня это не волнует. Даже в отчаянии — свобода, но в страхе — только рабство».
Вирджиния встала, оделась. В ней все больше и больше росло это удивительное чувство свободы. Как только девушка закончила причесываться, она открыла окно и вдохнула смешанный аромат свежести.
— Я устала от запаха мертвечины, — сказала себе Вирджиния.
9
Сразу после серебряной свадьбы дяди Гэвина и тети Эвелин Джексоны заметили, что у бедняжки Вирджинии… слегка, ну, в общем, «вы поняли?» Вернее, они заметили это еще на самой свадьбе. Сначала о том, что у девушки сдвинулись мозги и она понемногу начала сходить с ума, не говорили вслух и даже втайне осуждали дядю Роберта, который однажды заявил: «Она совсем спятила!» Но это было еще до свадьбы, а потом уж, конечно, дядя Роберт был прощен, потому что сама Вирджиния подтвердила его высказывание тем, как она себя вела на обеде по случаю юбилея.
Миссис Джексон и кузина Мелисандра молчали, хотя они заметили некоторые странности в ее поведении еще раньше, когда Вирджиния так решительно расправилась с кустом роз. И после этого куста она так окончательно и не пришла в себя. Казалось, что ее не волновало даже то обстоятельство, что мать не разговаривает с ней. Она этого как будто совсем и не замечала. Она напрочь отказалась принимать лекарства и даже объявила, что не будет отзываться на имя «Вурж». Кузина Мелисандра пришла в смятение от того, что Вирджиния сняла медальон с волосами кузины Мэри Карстон и сказала, что больше не будет его носить. Она передвинула свою кровать в другой угол спальни, а в воскресенье весь день читала эту дурацкую книгу «Магия крыльев». Когда кузина сделала ей замечание, девушка равнодушно глянула на нее: «Ах, я и забыла, что сегодня воскресенье», — и продолжала читать.
К тому же кузина Мелисандра стала свидетельницей просто ужасного зрелища — она застала Вирджинию, когда та скатывалась по перилам лестницы. Кузина не стала об этом говорить миссис Джексон, бедняжка и без того все видела и молча переживала. Но заявление Вирджинии в субботу вечером, что она больше не пойдет в англиканскую церковь, разрушило каменное молчание миссис Джексон. — Не пойдешь больше в церковь?! Вурж, ты совсем…
— Я не сказала, что совсем не пойду в церковь, — возразила Вирджиния, — я пойду в пресвитерианскую церковь. А в англиканскую не пойду.
Это было еще хуже. Миссис Джексон залилась слезами, осознав, что ее вызывающее высокомерие уже не оказывает своего воздействия.
— Что ты имеешь против англиканской церкви? — всхлипнула она.
— Ничего. Только то, что вы постоянно заставляли меня ходить туда. Если бы вы заставляли меня ходить в пресвитерианскую церковь, я бы пошла сейчас в англиканскую.
— Разве хорошо так разговаривать с матерью? Какая истина заключена в словах, что значительно больше, чем укус змеи, ранит неблагодарность детей!
— А разве хорошо так разговаривать с дочерью? — тут же парировала Вирджиния.
Поэтому поведение Вирджинии на праздновании серебряной свадьбы удивило миссис Джексон и кузину Мелисандру меньше, чем всех остальных. Они сомневались, стоит ли вообще брать ее с собой, но сделали заключение, что, если они не возьмут девушку, это вызовет пересуды. Может быть, она все-таки будет вести себя пристойно, так, что посторонние не заметят в ней ничего странного. Благодаря милости судьбы утром в воскресенье шел ливень, и Вирджиния не смогла выполнить свою отвратительную угрозу пойти в пресвитерианскую церковь.
Она не возражала бы, если бы ее оставили дома. Все эти семейные праздники были безнадежно скучными. Джексоны постоянно что-то праздновали. Это было давно установившейся традицией. Даже миссис Джексон давала обед по случаю годовщины своей помолвки, а кузина Мелисандра приглашала друзей на ужин в день своего рождения. Вирджиния ненавидела эти развлечения, потому что многие недели после этого приходилось ужиматься, экономить и оплачивать счета. Но она все-таки хотела пойти на серебряную свадьбу. Если она не пойдет, это оскорбит чувства дяди Гэвина, к тому же Вирджиния где-то даже и любила дядю Гэвина. Кроме того, Вирджинии хотелось под новым углом зрения посмотреть на своих родственников. Это было прекрасное место, чтобы публично объявить свою декларацию независимости, если представится случай.
— Надень свое коричневое шелковое платье, — сказала миссис Джексон.
Как будто ей можно было надеть что-то другое! У Вирджинии было только одно праздничное платье, с рюшами из коричневого шелка, отданное ей тетей Патрицией. Тетя Патриция заявляла, что Вирджинии не следует носить белое, но время это миновало уже несколько лет назад. Так что Вирджиния пошла к себе и надела коричневое шелковое платье. У него был высокий воротник и длинные рукава. У девушки никогда не было платья с открытой шеей и рукавами до локтя, хотя их носили даже в Хайворте уже много лет. Но зато Вирджиния не стала причесывать волосы в стиле помпадур. Она стянула их в узел на шее, опустив часть волос на уши. Ей казалось, что такая прическа идет ей, только узел на шее был до нелепости мал. Миссис Джексон заметила изменившуюся прическу, но решила, что будет лучше, если она ничего не скажет накануне праздника. Было очень важно, чтобы Вирджиния оставалась в хорошем настроении до окончания вечера. Миссис Джексон даже не задумалась над тем, что впервые в жизни она решила позаботиться о настроении Вирджинии. Но ведь дочь никогда и не бывала «странной» до этого.
